— Нет, Дурм, нет! Ты должен лежать!
Дурм нахмурился, отчего морщины на его лице стали глубже, и беззвучно зашевелил губами. Обвел взглядом палату, словно отыскивая что-то или кого-то.
— Борн, — произнес он глухим утробным голосом. — Борн! — По его бескровным щекам потекли слезы.
— Кто-нибудь, пошлите за королем, — приказал Никс.
Керрил вновь бросилась вон из палаты, расшвыривая коллег, стоящих на пути, как кегли. Дурм снова подал голос:
— Никс? Никс, помоги мне!
— Я стараюсь, — ответил лекарь и почувствовал, как глаза наполняются слезами радости и сочувствия. — Но ты должен вести себя спокойно и лежать.
Дурм содрогнулся; сильная конвульсия свела его тело, и плечи оторвались от подушек. Глаза и рот широко открылись, на лице появилось выражение триумфа, экстаза, невероятного облегчения.
— Очнулся! — проревел он. — Наконец-то очнулся!
— Да, очнулся, но еще очень слаб, — сказал Никс. — Ты должен…
— Дайте мне встать, — потребовал Дурм и сделал попытку сбросить одеяло. — Я потерял слишком много времени и потратил слишком много сил, удерживая жизнь в этом гниющем трупе. Дайте мне встать, я сказал! Или погибнете прямо там, где…
Забыв о том, что собственными руками собирал это тело по частям, Никс бросился на Дурма и всем весом прижал его к постели.
— Несите эбонард! Сейчас же!
Кто-то опрометью бросился выполнять приказ; Никс высвободил свою правую руку и прижал ладонь к груди Дурма, ощутив бешеное биение сердца мага.
— Квантиасат! Боладусет! — Это было успокоительное заклинание, которое он использовал для находящихся в сознании, но крайне возбужденных пациентов. — Боладусет, Дурм! Да успокойся же, наконец!
Заклинание подействовало, и Дурм обмяк, упал на подушки. Кто-то сунул в руку Никса флакон с эбонардом; он влил содержимое в рот Дурму и закрыл ему нижнюю челюсть рукой. Дурм глотнул. Поперхнулся. Фыркнул. Глаза его затуманились, закатились, на лице появилась глупая улыбка. Никс упал в кресло, отдуваясь, потом грозно посмотрел на подчиненных, сгрудившихся у двери.
— Убирайтесь! Скоро его величество приедет.
Но вместо короля в палате через некоторое время появился Эшер.
— Что случилось? — требовательно спросил он, входя в палату больного, словно в собственный кабинет. Никс поднял взгляд, узнал молодого грубияна-олка, которому залечил рассеченную бровь, и подумал, что свое дело он в тот раз сделал хорошо — даже шрама не осталось.
Лекарь встал из кресла.
— Я просил приехать его величество.
— Сейчас это невозможно. Зачем он вам?
Оставленный без присмотра, Дурм снова зашевелился, вздохнул и произнес:
— Борн…
— Он очнулся? — не веря своим ушам, спросил Эшер.
Никс улыбнулся.
— Очнулся и, похоже, сохранил все свои способности.
Не отрывая глаз от Главного мага, Эшер сказал:
— Я привезу короля. — Он тут же развернулся и ушел так же внезапно, как и пришел. Примерно через полчаса он снова появился в палате, на этот раз — с его величеством.
Гар выглядел истощенным; казалось, он вот-вот свалится с ног. Неудивительно, если учесть, что лишь вчера похоронил свою семью. И все же…
— Ваше величество, — поклонился Никс.
Гар словно не заметил его. Он прошел прямо к постели Дурма и упал в кресло. Схватив безвольную руку Главного мага, Гар прижал ее к губам.
— Дурм! Дурм, я пришел. — Маг не ответил, и Гар посмотрел на лекаря, не скрывая своего недовольства. — Что такое? Ты же сказал, что он пришел в себя!
Никс обменялся взглядом с Эшером и откашлялся.
— Он был слишком возбужден, ваше величество, и вынудил меня прибегнуть к успокоительным средствам. Уверен, он вот-вот снова очнется.
Гар сердито отвернулся и уставился на Дурма.
— Не стоило этого делать, Никс. Ты же знаешь, что он мне нужен в сознании и…
Дурм вздохнул. Пошевелился. Открыл глаза.
— Что… что…
Затаив дыхание, Гар склонился над ним.
— Хвала Барле. Дурм, ты меня слышишь? Узнаешь меня?
Дурм улыбнулся прямо в озабоченное, ждущее лицо Гара.
— Конечно, — произнес он. Говорил Главный маг негромко и глумливо. — Ты калека, Гар. Жалкий и презренный отпрыск Борна.
Никс шагнул ближе к постели.
— Эбонард — мощное снотворное, ваше величество, иногда оно играет злые шутки с языком пациентов. Неразумно принимать всерьез…
Гар покраснел от возмущения.
— Уж не думаешь ли ты, что я обижусь на слова больного человека?
Никс снова перекинулся взглядами с Эшером. Друг короля нахмурился и покачал головой, и Никс благоразумно воздержался от дальнейшего разговора.
— Конечно же, нет, ваше величество.
Дурм беспокойно задвигался и прошептал:
— Борн! Где Борн?
Гар наклонился поближе к нему.
— Сейчас он не может приехать. Но он любит тебя и шлет свой привет.
Дурм облегченно улыбнулся.
— Борн. Друг мой. Передайте и ему от меня слова любви. Скажите, что мы скоро увидимся. — Он еще раз вздохнул и снова погрузился в сон.
Гар выпустил руку Дурма, встал и подошел к окну.
— Он не помнит, что случилось?
— Пока еще рано говорить с полной определенностью, — ответил Никс. — Но учитывая повреждения, которые он получил… Похоже, что не помнит. Когда он достаточно окрепнет, я…
— Не надо. Я сам расскажу ему.
— Как пожелает ваше величество.
— Через какое время он сможет вернуться к своим обязанностям?
Никс заколебался. С этим молодым человеком следует вести себя крайне осторожно.
— Ваше величество… Просто чудо, что Дурм вообще жив. Неразумно будет загадывать вперед в таком случае, как этот.
Гар холодно посмотрел на лекаря через плечо.
— Ты же знаешь, Никс, что он мне нужен.
Осторожность осторожностью, но причинять вред пациенту Никс не позволит. Даже королю.
— Полагаю, что у его величества много забот, но первейшей из них считаю здоровье Дурма.
— Король с тобой согласен, — вмешался Эшер. Он говорил резко и взглядом словно предостерегал лекаря от возражений. — Просто сделай все от тебя зависящее, чтобы поскорее вылечить Дурма. Вот все, о чем мы просим.
Мы. Никс ощутил легкое беспокойство и повернулся к Гару.
— Ваше величество?
