В дверном проеме за спиной Никса появилась фигура олка, любимчика калеки Гара. Морг указал на него пальцем.
— Что он здесь делает?
Никс обернулся, увидел выскочку и пришел в ярость.
— Я сказал тебе, ждать в коридоре, Эшер! Главный маг пока не готов к…
— Извините, но у меня приказ короля, — твердо ответил наглец. — Послание.
Предполагалось, что Дурму неизвестно о смерти Борна, поэтому Морг приподнялся на подушках и спросил дрожащим голосом:
— От Борна? Не понимаю. Почему он не пришел лично?
Никс замер, но олк шагнул вперед.
— Все в порядке, Никс. Гар велел рассказать ему.
Морг слегка повысил голос.
— Рассказать мне? Что рассказать?
Гнев лекаря испарился, он вздохнул и сложил ладони, словно для молитвы.
— Прости, Дурм. Мы утаили от тебя скорбные вести, боясь, что ты их не переживешь. Борн погиб. Королева и принцесса Фейн тоже.
— Погиб? — прошептал Морг и позволил глазам Дурма наполниться слезами отчаяния, которые тут же заструились по щекам. — Нет… Нет… О, милосердная Барла…
— Гар теперь наш король, — произнес Никс. — И благодаря его заботам Стена стоит нерушимо.
Да, но почему? Под маской горя Морг бушевал от ярости. Как? Ведь его магия давно должна была рассеяться!
— Бедный мальчик. Осиротеть и короноваться вследствие столь скоропостижных и горестных событий, — удрученно произнес Морг. — Я должен его видеть. Умоляю, Никс, пошлите за ним. Я не буду знать отдыха, пока…
— Простите, господин, — вмешался выскочка-олк. — Я здесь для того, чтобы передать привет от короля и заверить, что в скором времени он вас навестит.
— Но почему не сейчас? — Морг смахнул слезы со щек Дурма и в отчаянии заметался на подушках. — Почему не сейчас? Что-нибудь не так? Или заклинание погоды слишком тяжело для него? Разве ему не хватает магической силы?
Олк напрягся. Присмотревшись, Морг заметил, как в глазах его что-то мелькнуло. И понял, что следующие слова, которые сорвутся с губ проходимца, будут ложью.
— Почему вы спрашиваете об этом, господин? Магия его величества крепка, ему все подвластно. Поистине он сын своего отца. Король сам вам все расскажет, когда приедет навестить.
Никс тут же вмешался:
— Если с посланием у тебя все, Эшер, то можешь идти. Дурму многое открылось, есть над чем подумать, но прежде ему необходимо восстановить силы.
Любимчик Гара поклонился.
— Господин. — Отвесил поклон Дурму. — У вас будет послание для короля? Может быть, несколько слов поддержки и ободрения. Он так переживает за вас, и ему требуется утешение.
Морг выжал слезу.
— Милый, дорогой мальчик. Передай ему, Эшер. Я люблю его и горюю вместе с ним, и обещаю: мы вместе добьемся того, что королевство наше достигнет славной судьбы, предназначенной ему в тот день, когда Барла пришла сюда через горы.
Олк обменялся с Никсом озадаченными взглядами и снова поклонился.
— Слушаюсь, господин. Я все передам королю.
Он удалился. Никс немного посуетился и тоже ушел. Охваченный предчувствием победы, Морг хрипло, злорадно рассмеялся.
Калека обречен. Время наконец-то пришло.
Остается только выбраться из бесполезного, отслужившего свое тело Дурма, и победа ему обеспечена.
* * *
Конройд Джарралт спускался по лестнице под бранные крики — Этьенн ругала служанку.
— Я же велела тебе принести желтые розы, безмозглая девчонка! Ты что, цвета не различаешь? Или просто тупая, как все твои друзья-олки?
Служанка готова была разрыдаться, глаза ее покраснели и опухли, щеки налились кровью, нижняя губа дрожала. Не обращая на нее внимания, Джарралт положил руку на плечо жены и увлек ее за собой через холл к парадным дверям.
— Успокойся, Этьенн. Это всего лишь цветы, а не вопрос жизни и смерти.
Она надулась.
— Но, Конройд…
Он крепче прижал ее к себе, призывая к молчанию.
— Все служанки из олков болтливы как сороки. А этот увалень подобрался близко к трону и очень влиятелен, и мне не хотелось бы, чтобы ему наябедничали, будто в доме Джарралтов обижают его сородичей. Поняла?
Она повела плечами, и Конройд выпустил ее. Он наблюдал, как жена поправляет прическу ухоженными, холеными пальцами. В перстнях сверкали драгоценные камни — послеполуденное солнце щедро заливало светом холл через высокие окна. Ее увядающее лицо, замаскированное великолепным макияжем, выражало недовольство.
— Я поняла. Конройд.
Он поцеловал жену в надушенную щеку. Этьенн была отходчива и всегда легко поддавалась его уговорам.
— У меня встреча с Холзом. Принести тебе желтых роз?
Приподнявшись на цыпочки, она поправила складки его шелкового шарфа. Совсем как та юная девушка, что теперь стала приевшейся женой.
— Принеси, я буду рада. И не опаздывай! Сегодня вечером к нам в гости придут Далтри и Сорволды, не забыл?
Он не забыл. И если повезет, то приготовит такие новости, которые подойдут к столу не хуже любого лакомого блюда.
— Конечно, дорогая, — ответил он и снова поцеловал супругу. — До вечера.
Этьенн жеманно улыбнулась, а он вышел, закрыл дверь и направился к голубой карете, обе дверцы которой украшали фамильные гербы. В нее запрягали чистокровных гнедых лошадей, предмет его гордости.
В этот день он не намеревался передвигаться скрытно. По крайней мере, пока.
Лошади резво бежали по улицам Дораны, и за неблизкий путь от загородного дома до центра города Конройд заметил, что настроение горожан заметно улучшилось. Тревога и печаль прошедших дней рассеялись — несомненно, благодаря успехам Гара в заклинании погоды. По большей части встречные, доранцы и олки, беззаботно улыбались. Лучи солнца разогнали смертные тени. Надолго ли?
Он закрыл оконце шторкой и откинул голову на мягкий валик. Неприятно, что Дурм пошел на поправку, досадно, что Уиллеру не удается обнаружить улики против Эшера, но сдаваться он не собирается. Есть еще одно средство в борьбе за власть, которое он пока не применял…
Холза Джарралт застал в его кабинете в храме. Это была небольшая комната, единственным украшением которой являлся портрет Барлы. Под ее изображением горела неугасимая свеча. Отсветы теплого пламени скользили по строгому молодому лику Спасительницы, ее золотистым волосам и длинной косе, перекинутой на грудь через левое плечо. Обстановка в комнате угнетала и раздражала Джарралта.
Холз читал какой-то религиозный текст, время от времени делая пометки.
— Конройд! — воскликнул он, когда служка ввел в кабинет посетителя. — Рад тебя видеть. У нас назначена встреча? Не припоминаю…
