Книга Прыжок в ледяное отчаяние, страница 15. Автор книги Анна Шахова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прыжок в ледяное отчаяние»

Cтраница 15

— Доча, да ты вся горишь! — Ангелина Ивановна прижала губы ко лбу Наташи.

— Молчи, мам… Только молчи…


Сергей Филиппов не мог дозвониться своему новому сотоварищу — слишком медлительному, туповатому для их работы полукровке Алику. «Все они, эти раскосые Алики-шкалики, — с одной извилиной и немереной жадностью. За копейку в пекло полезут — миллионы профукают. Уроды». Больше всего невзрачный ботаник-компьютерщик, на этот раз носящий имя Сережи, боялся, что дубовый азиат напортачит со вскрытием квартиры. При сложившейся ситуации Филиппов вообще предпочел бы сменить место дислокации. Да, полгода для одного проекта мало. Очень мало. За это время лишь три удачные операции реализованы. И то с последней вышла колоссальная промашка — время не позволяло заняться дальней комнатой, куда, судя по всему, и перенесли раритеты: сувенирчики из кости и драгоценных камней. Да не просто кости: мамонта, понимаешь ли. Фотографии подобных вещиц пролистнул Сережа в инете — дух захватывало от красоты, оригинальности и цены, конечно. Информатор никогда еще не подводил: товар должен находиться на месте. Впрочем, предстоящая работа сулила гораздо большую отдачу. «Клиенты» хранили внушительную сумму в валюте и неплохие драгоценности дома. Время поджимало: деньги хотели со дня на день вложить в дело. ТОГДА все обещало пройти без сучка-задоринки, но… Но эта соседка-бизнесменша! Как не подфартило…

— Алло! Что ты выключился? Почему не сообщил, во сколько тебя ждать?! — напустился Сергей на подельника.

— Не была возможность. Я в семье живу. А ты один. Тебе легче. А мне трудно.

— Ну хватит! Понятно! — перебил зануду Филиппов. — Когда ждать?

— Из метро иду. Николаича вижу.

— Где ты его видишь?!

— Картошка берет у бабка в палатке.

— Какая, черт вас дери, картошка?!

— Не ори, Кира, что ты орешь, как женщин…

— Заткнись, заткнись! — завизжал нервный Филиппов и отсоединился.

Алик лишь головой покачал — молодой начальник, горячий.

Следом за мастером в спецодежде, который прошел в сто десятую к Филиппову, Анна Никитична впустила Василь Николаича — милого дедка-консьержа, вечно смущавшего корпулентную, подслеповатую коллегу.

— Ну, здравствуйте! Что это вы меня баловать вздумали, Василь Николаич? Потом еще решите полсмены стребовать. — Никитична посверкивала золотым зубом, поигрывала пышными плечами.

— Как же вас не баловать, душечка вы моя ненаглядная, Анна Никитична! Кого же мне еще баловать? Дети-внуки — они где? Выросли — улетели. Нужен им пень старый. Тьфу они на деда! А я вот картошечки взял разжарить, кефирчику. На бутербродики кой-чего. — Кругленький седой Николаич в стареньком, но чистом пуховичке, уютном шарфике, ласково посмеиваясь, выкладывал из матерчатой сумки продукты, которые принес на смену. Обычно консьержи заступали на сутки в восемь утра, но старик изредка делал любезность Анне Никитичне, приходил накануне. По-рыцарски безвозмездно.

— Да не могу я дома один! Тоска, ты ж сама, Никитична, понимаешь, — говорил он не раз, горестно вздыхая. — То кольнет, то стрельнет, то давление. А на люди пришел — с одним поговорил, другому ребенка на улице покараулил, собаки, мастера, гости к кому — в круговороте, среди народа нужность свою чувствуешь. Это ведь самое главное! Что ты нужен хоть кому-то. — И Николаич пускал слезу. Он вообще принадлежал к натурам сентиментальным, трепетным. Заботливого дежурного все в доме любили.

— Мы ж тут, в каморке этой, как в раю! И вода, и туалет, и плитка, и даже телевизор с каланхоэ. Рай, чисто рай! — вещал, бывало, добрый старик, когда кто-нибудь из жильцов пытался жалеть бедолаг, привязанных к вахте за копейки.

— Ну ла-адно, — кокетливо махнула ручкой Никитична. — Побегу. К сериалу еще успею. Спасибо вам, Василь Николаич. Я и вправду еле сижу. Бури, что ли, магнитные? — Анна Никитична надела вязаную беретку на правый бочок, посмотрелась в крохотное зеркальце над столом.

— Ах я склерозник! Обещание-то? Мясоедовы в Эмиратах — я у них цветы три раза обещал полить. Хорошо, вспомнил. Вы уж, будьте любезны, минуточку задержитесь. Я мигом. — Взяв маленькую барсетку, с которой никогда не расставался, протиснулся в дверь мимо яблокообразной Анны Никитичны, самой широкой частью тела которой оказывалась талия, и заспешил к лифту. На десятом этаже его уже ждали. Дверь открылась, лишь только старик подошел к квартире.

Преображение его казалось поистине чудесным: вместо заискивающей улыбки — холодный цепкий взгляд, вместо суетливого кружения — четкие стремительные движения. Николаич молча прошел в комнату между двумя вытянувшимися мужчинами: тщедушным очкастым Филипповым и длинным угреватым Аликом, который с хлюпаньем сглатывал слюну — у него все время в Москве болело горло и закладывало нос.

Задрав свитер, Николаич размотал ячеистый пояс-бинт, стягивающий его упругий живот.

— Два двести и медяшек по мелочи, — бросил он пояс на стол.

Филиппов начал суетливо выгружать из ячеек тонкие пачки тысячных. В двух кармашках пояса оказались золотые кольца и серьги. Одно кольцо заинтересовало Сергея.

Николаич хлопнул его легонько по руке:

— Лом, все лом. Так, до половины третьего ни одного движения. Дальше — как обычно. Бог даст, на этот раз…

— Василь Николаич, на пятнадцатом, похоже, вчера снова менты были. И с соседкой говорили, и торчали чуть не весь день.

— Но ведь ушли?

— Уйти-то ушли… — вздохнул Филиппов.

— Ты давай не разнюнивайся — товар в блок пакуй и отдыхай перед ночью. И Алику дай выспаться до двух. Отработаем и соскакиваем. Все! — Николаич пошел к двери, но остановился, жестко посмотрев на азиата.

— Сопли свои подбери! Что там есть у тебя, Кира? Галазолин, тизин, пшикалки в глотку. Что-то придумайте, купите, пока время есть. Не хватало перед хатой перхать. Да, и еще, Алик. Ты на меня, как на марсианина, на улице не смотри. Пришлось картошку и другую лабуду покупать, чтоб тебя пропустить. Ты б еще поздоровался, — усмехнулся Николаич.

— Вот коз-зел, — под нос себе буркнул Филиппов.

— А ты мандраж свой брось. Брось! — жестко прикрикнул на нервического подельника Николаич.

Он долго смотрел в глазок, после чего бесшумно вышел из квартиры и нырнул на лестницу. Оказавшись на девятом этаже, безмятежно засвистел, открывая квартиру Мясоедовых ключом, вынутым из барсетки. Вдруг засмеялся, приветливо помахал закрытой соседней двери, стал расшаркиваться перед ее глазком:

— Здравствуйте, Тамара Петровна, так держать! Бдительность превыше всего! — И он, хохоча, вошел в квартиру, а из-за двери, перед которой он только что гримасничал, показалась седая всклокоченная голова. Старуха неодобрительно пошамкала и скрылась за своим дерматиновым укреплением.

Глава четвертая

Архив «Новостей» одного из ведущих российских телеканалов занимал огромную светлую комнату, уставленную железными стеллажами с коробками часовых видеокассет «Бетакам». Полновластная хозяйка этой информационной сокровищницы, Ирина Молева, сидя за компьютером, нервно щелкала мышкой. Она искала прошлогодний репортаж о награждении президентом выдающихся соотечественников. Сегодня скончался популярный народный артист, и в посвященный ему сюжет требовалось непременно вставить кусок о его награждении, которое выглядело «очень тепло и мило». Но ни одно из ключевых слов не выдавало правильного номера кассеты. До эфира оставалось двенадцать минут, а фраза «его искренними поклонниками были и простые зрители, и сильные мира сего, что и двадцать лет назад, и в наше время отмечали наградами выдающиеся заслуги мастера в искусстве», не была закрыта «картинкой». Со стародавним Горбачевым новопреставленного нашли, а со свежим Медведевым — нет! Хоть тресни!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация