– Molto complesso
[337]
, – пробормотал инспектор.
Для этого перевода было не нужно.
– Действительно сложно, – согласился Ажар.
– А в этой вашей биоопасной лаборатории вы отдаете предпочтение каким-нибудь отдельным микробам, Dottore?
– Стрептококкам, – ответил Ажар.
– И что же вы делаете с этими стрептококками?
В этот момент пакистанец задумался, еще раз сдвинув брови. Он объяснил задержку, сказав:
– Простите. Сложно свести все, что мы делаем, до уровня, понятного непосвященному.
– Certo. Ma provi, Dottore
[338]
, – согласился Сальваторе.
Ажар так и сделал, после минутного размышления.
– Наверное, самым простым будет сказать, что мы участвуем в процессе, который позволит нам ответить на вопросы, связанные с микробом.
– Вопросы?
– О его патогенезе, передаче, вирулентности, развитии, мутациях… – Ажар остановился, давая Биргит возможность перевести сложные термины на итальянский.
– И для чего это делается? – спросил Сальваторе. – То есть для чего это делается в вашей лаборатории?
– Ну, мы изучаем, как мутации влияют на вирулентность микробов.
– Другими словами, как мутации делают микроб еще более опасным.
– Правильно.
– Как мутации делают микроб возможным убийцей.
– Ну, можно и так сказать.
Сальваторе опять задумчиво кивнул. Он молча изучал Ажара. Молчание продолжалось дольше, чем требовала обстановка. Это, несомненно, подсказало пакистанцу, что что-то происходит. А так как паспорт у него уже отобрали, то этим чем-то была, по-видимому, смерть матери его дочери и возможная связь этой смерти с его собственной работой.
– Вы задаете мне эти вопросы по какой-то причине, старший инспектор, – с видимой осторожностью сказал Ажар. – Могу я узнать, по какой?
Вместо ответа Сальваторе спросил:
– Что происходит с этими вашими микробами, если их перевозят, Dottore? Я имею в виду, что с ними произойдет, если их перевезти из одного места в другое?
– Это зависит от того, как их перевозить, – сказал Ажар. – Но я не понимаю, с чем связаны эти вопросы, старший инспектор Ло Бьянко.
– То есть перевозить их можно?
– Да, можно. Но опять-таки, старший инспектор, вы задаете мне эти вопросы, потому что…
– Почки практически здоровой женщины вдруг отказывают, – перебил Сальваторе. – Для этого должна быть причина.
В ответ Ажар не сказал ничего. Он был недвижим, как статуя, так, как будто всякое движение могло выдать какую-то его тайну.
– Поэтому мы и попросили вас задержаться на некоторое время в Италии, – продолжил Ло Бьянко. – Может быть, вам нужен англоговорящий адвокат? Может быть, надо найти кого-нибудь, кто бы присмотрел за Хадией в случае…
– Я сам позабочусь о своей дочери, – резко оборвал его Ажар. Но он сидел так напряженно на своем стуле, что Сальваторе мог представить, как напрягается каждый мускул его тела, когда он возвращается к вопросам старшего инспектора, своим правдивым ответам и совету нанять avvocato.
– Я бы посоветовал вам, Dottore, – аккуратно сказал Сальваторе, – быть готовым к любым возможным последствиям нашей сегодняшней беседы.
Ажар поднялся и тихо сказал:
– Я должен пройти к дочери, инспектор Ло Бьянко. Я обещал ей, что мы купим цветы и отвезем их на могилу ее матери. Я должен выполнить свое обещание.
– Как сделал бы на вашем месте любой хороший отец, – подтвердил Сальваторе.
Челси, Лондон
Великолепный майский день заставил Линли пожалеть, что у него не открытый автомобиль, когда он ехал по набережной реки. Были и другие пути добраться до Челси из Нового Скотланд-Ярда; однако ни один из них не мог похвастаться красотами, которые предлагали в такой день сначала Миллбанк, а затем Гросвенор-роуд: деревья, покрытые молодой весенней зеленью, еще не тронутой городской пылью, грязью и смогом; бегуны, трусящие по широким тротуарам вдоль русла реки; баржи на реке и экскурсионные корабли, направляющиеся к Тауэрскому мосту или Хэмптон-корт. Сады были просто великолепны с обновленной травой и новой весенней растительностью. «Хороший день для того, чтобы почувствовать себя живым», – подумал он. Он глубоко вздохнул и почувствовал себя на секунду в полной гармонии с миром.
Все было совсем по-другому всего несколько минут назад, когда Томас доложил Изабелле Ардери о телефонном звонке от Сальваторе Ло Бьянко. Ее первой реакцией было: «Боже, все это запутывается все больше и больше, Томми», после чего она встала из-за стола и принялась мерить шагами кабинет. На втором круге суперинтендант закрыла дверь, чтобы кто-то случайно их не побеспокоил.
То, что ее мысли были в полном беспорядке, было для нее нехарактерно. Линли ничего не сказал, а просто ждал, что же произойдет дальше. Дальше последовало: «Мне нужно глотнуть свежего воздуха, как и тебе», а его предостерегающее: «Изабелла» было встречено: «Я сказала свежего воздуха, ради всего святого. Сделай одолжение и проводи меня, или ты хочешь найти меня к вечеру здесь на полу с бутылкой водки в руках?» Томас удивился, насколько хорошо она его знала, и сказал: «Конечно. Прости».
Извинения были приняты резким кивком головы. Затем Ардери подошла к двери, которую только что закрыла, распахнула ее и сказала Доротее Гарриман, всегда ошивающейся неподалеку, то ли для помощи, то ли для сплетен: «Я на мобильном», – и проследовала в направлении лифтов.
Они вышли наружу, где Изабелла на секунду остановилась около вращающейся эмблемы полиции Метрополии и вдруг сказала:
– В такие моменты я жалею, что бросила курить.
– Если расскажешь, что произошло, возможно, я тоже об этом пожалею, – ответил Линли.
– Отойдем туда.
Ардери кивнула на пересечение Бродвея и Виктория-стрит. Там располагался парк с травой, прячущейся в тени платанов. В дальнем конце парка находился мемориал, посвященный движению суфражисток, но она не пошла к его громадной спирали, а направилась к одному из деревьев, облокотилась об него и спросила:
– И как же ты предлагаешь провернуть это, не насторожив профессора Ажара? Очевидно, что тебе нельзя ехать самому, а послать туда Барбару будет равносильно выстрелу из пистолета в жизненно важный орган. Ты ведь знаешь это, Томми. Я надеюсь и молю Бога, что ты это знаешь.
Страсть, с которой Изабелла произнесла последние слова, сказала Линли, что она или скрывает какую-то информацию, или что она получила еще один отчет от детектива инспектора Стюарта. Оказалось, что это все-таки отчет.
