Наконец Доути произнес:
– Ну, хорошо.
– Что именно?
Детектив отвернулся от нее. Неожиданно он замер, и только тяжелое дыхание указывало на то, что он еще жив.
– С самого начала это была идея профессора Ажара.
Глаза Барбары сузились.
– Какая идея?
– Найти ее, все спланировать, подождать правильного момента и украсть девочку. Правильный момент наступил тогда, когда он поехал на конференцию в Берлин. Это обеспечивало ему алиби. Девочку должны были похитить и спрятать где-то там, на месте, пока Ажар не сможет приехать и увезти ее в Лондон.
– Дерьмо, – не выдержала Барбара.
Доути опять посмотрел на нее:
– Я говорю правду.
– Да неужели? Помимо всяких небольших сложностей, связанных с путешествием без всяких документов, – что было бы, если бы Ажару удалось привезти ее в Лондон? А? Не знаете? Так я вам скажу: то, что должно было случиться, в конечном счете и случилось. Поэтому ваш рассказ – полное дерьмо. Появилась мамаша Хадии, требуя вернуть ее, потому что первым, кто попадал под подозрение, был ее отец, у которого она же и украла ее, но чуть раньше.
– Правильно, все правильно, – сказал Доути. – Именно так все и должно было произойти. Она примчится в Лондон, он докажет ей, что невиновен и девочки у него нет; затем вернется в Италию вместе с матерью и там – пока он в Италии – девочку передадут ему. А сейчас он именно там, не правда ли? Разве это не доказывает, что все, что я рассказываю…
– Та же проблема, приятель. Вернее, две. Даже если он сейчас там и даже если он знает, где девочка, а сам разыгрывает искуснейшее представление для итальянской полиции, моего коллеги и черт знает кого еще, что произойдет, когда девочку наконец передадут ему? Он, что, привезет ее в Лондон так, что ее мать об этом даже не догадается?
– Не знаю. Я не спрашивал. Мне все это по барабану. От меня ему нужна была только информация. Я ее ему и давал. И точка.
– Не совсем, приятель. Вы очень стараетесь вывалять всех, включая меня, в коровьем навозе. Но если вы надеетесь, что это поможет убедить меня в вашей невиновности, то очень ошибаетесь. Поэтому начнем сначала. И поверьте мне, у меня достаточно времени, чтобы дождаться, когда же вы наконец начнете говорить правду.
– Я уже сказал…
– Очень, очень много времени, – сказала Барбара приятным голосом.
Дуэйн лихорадочно думал, что делать дальше со своими обвинениями, и наконец произнес, щелкнув пальцами:
– Тогда Khushi.
Барбара втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
Он опять повторил:
– Khushi, сержант Хейверс. Смог бы я это сказать, если бы лгал вам? Профессор Ажар сказал мне следующее: «Она послушает того, кто назовет ее Khushi, потому что поймет, что этот человек от меня».
У Барбары пересохло во рту. Она почувствовала, как ее губы прилипли к зубам. Khushi означало «счастье», но перевод был не важен, важно было само слово. Потому что Ажар ласкательно называл Хадию Khushi, и Барбара слышала тысячи раз, как он произносил это слово за те два года, что они были знакомы.
Ей показалось, что стул, на котором она сидела, медленно уходит под пол. Лицо Доути колебалось перед ее глазами. Барбара моргнула и попыталась побороть слабость.
Она поняла, что негодяй наконец сказал правду.
Боу, Лондон
Дуэйн Доути понимал, что у него осталось очень мало времени. Он понимал, что влип в эту историю по самое не могу – она была ярким свидетельством бессмысленности тщательного планирования и всей той мышиной возни, в которой он кувыркался. Как только детектив вышел на улицу – часы пребывания в участке оставили неприятное послевкусие сродни чесноку, – он немедленно направился в офис. Надо было много чего сделать, и он намеревался использовать все свои знания и умения, чтобы получить желаемый результат. Если это не удастся, то эта туповатая и ужасно одетая полицейская из Метрополии окажется абсолютно права: тщательное изучение содержимого компьютера Ди Массимо и его телефонных разговоров выявит следы, ведущие во многих направлениях. Так как Дуэйн не мог перебросить Брайана Смайта в Италию, чтобы тот на месте поработал с итальянской телефонной сетью и другими средствами коммуникации, которыми пользовался Микеланджело Ди Массимо, ему, Дуэйну, придется провести серию защитных маневров.
На Роман-роуд Доути, задыхаясь, взобрался по ступеням, крича: «Эмили!» Ее технические способности сейчас были необходимы. Так же как изумительные хакерские способности Брайана и прочие достоинства всех его многочисленных знакомых.
Дверь в комнату Эмили была распахнута. Перед ней, на площадке, стояли две картонные коробки. Они были заклеены лентой и готовы… но вот к чему они были готовы, Дуэйн не мог понять, пока не вошел в комнату, где находилось рабочее место Эм, и не увидел, чем она занималась.
Эмили сняла свой сшитый на заказ пиджак в тонкую белую полоску, жилетку и галстук. Все это она повесила на спинку стула. Стул она отодвинула к окну, чтобы было легче подойти к столу, к файлам и ящикам, где хранилось ее барахло и все, что было связано с ее работой у Доути.
Эмили бросила на него быстрый взгляд, высыпая содержимое одного из ящиков в коробку.
– Не надо, – сказала она.
– Не надо чего? Что ты делаешь?
– Не надо спрашивать меня, что я делаю, когда это и так видно. Не надо притворяться тупым. Или идиотом. А как насчет «не надо подвергать нас риску»? Нужное подчеркнуть.
Эм взяла клейкую ленту и заклеила коробку, потом подняла ее, распрямилась и прошла мимо Дуэйна на площадку. Там она поставила коробку на уже стоящие и вернулась в комнату, где начала снимать со стены карту Лондона, вместе с расписаниями автобусов, поездов, картой подземки, и – непонятно, откуда взявшиеся – плакат с Монтакьют Хаус
[233]
и три открытки с изображениями утесов Мохер
[234]
, Бичи Хед
[235]
и Нидлз острова Уайт
[236]
.
– Ты не можешь делать то, о чем я сейчас подумал.
– Мне не так много платят, чтобы я бултыхалась в этом дерьме. Тебе – да. А мне – нет.
– И поэтому ты уходишь? Просто берешь и уходишь?
– Вот это наблюдательность… Просто фантастика. Неудивительно, что ты достиг таких высот в своей работе.
