Однажды под утро в монастырь прискакал гонец от лорда Торвара. Он привез короткую записку королю. Неэр взял ее в руки, поднес ближе к свече. Отблеск пламени заиграл на бумаге. «Мой сын и государь. Ночью на строительстве храма вспыхнул пожар. Приезжай, все погибло. Твой отец и вассал, лорд Торвар».
Небольшой отряд, сопровождающий короля, во весь опор проскакал по дороге и смешал снег с грязью. Неэр гнал коня так, что телохранители отстали, и уже издалека увидел в той стороне, где восходит солнце, огненное зарево. Оно затмило тусклый зимний рассвет, а в небе вместо туч клубился дым.
За высокой бревенчатой оградой бараки и склады сгрудились почти вплотную. Когда начался пожар, их в считанные минуты накрыло огнем. Загорелись леса на возводящихся стенах, пламя охватило деревянные каркасы, раскалившись, обрушивалась кладка храма.
Пожар никто не тушил. От неистово разрастающегося огня шел такой жар, что нельзя было сунуться ни с ведром, ни с топором. На безопасном расстоянии стояли и смотрели на пожар рабочие, надсмотрщики и охрана. Из пламени летели хлопья сажи, как будто черный снег. Он уже устлал землю, густо осел на лицах, волосах, одежде, шлемах, доспехах.
Неэр перевел коня на шаг. Конь пугливо всхрапывал. Лорд Торвар первым увидел короля. Он тоже был верхом, в окружении телохранителей.
– Это поджог! – громко сказал он, подъезжая. – Мой сын и государь, это поджог! Я дознаюсь, кто это сделал! – Испачканное сажей лицо лорда Торвара выражало усталость и гнев.
Неэр закрыл глаза, но даже сквозь опущенные веки ему был виден красный отсвет огня.
Когда вспыхнул пожар, Торвар не сразу позволил отпереть запертые на ночь бараки. Он боялся, что рабочие разбегутся и начнется сумятица, которая помешает тушить огонь. Горели склады. Пламя разносилось ветром. Когда стало ясно, что бараки не отстоять, двери отперли. Обезумевшие люди в давке калечили друг друга, пламя разносилось быстрее, чем они успевали выбежать за ограду. На строительстве было много женщин. С ними жили их дети. Ведь Неэр хотел дать кров неимущим!
Когда королю доложили, сколько народу сгорело заживо и сколько задохнулось в дыму, он не поверил. Как провидение могло это допустить?! Пожар на строительстве храма вызвал в народе толки, что государь-то, похоже, не так угоден Вседержителю, как про то говорят. Неэр понимал, что продолжать строительство невозможно: ему уже не хватит средств. Храм отвергнут Небесным Престолом!
На другой день лорд Торвар начал дознание. Ему доносили и раньше, будто рабочие на строительстве, особенно те, которых за попытку побега держали в цепях, говорили: «Хоть бы сгорел этот храм, тогда бы была нам воля!» Неэр не интересовался расследованием. Он знал, что его отец кого-то допрашивает, даже добился каких-то имен. Но короля вардов это уже не трогало.
…Он пришел в дворцовую королевскую часовню глубокой ночью один. Это небольшое древнее строение с высоким куполом было соединено с его покоями крытым переходом. Король шел решительно, глядя прямо перед собой, высоко подняв голову. Своим ключом отворил массивную тяжелую дверь.
В сумраке горели свечи. Круглый зал был построен без единого окна – окружающий мир не должен был напоминать о себе молящимся правителям. Вместо окон по всему кругу стены расположились ниши со статуями святых. Зажигать перед ними свечи, а также топить в часовне, чтобы не распространялся промозглый холод, было обязанностью особо приставленных служек. Неэр посещал место поклонения дважды в день – рано утром и около полуночи. С утра священник – духовник короля – проводил здесь службу, а вечером Неэр требовал, чтобы никто не нарушал его молитвенного уединения.
Как только дверь закрылась за королем, его осанка изменилась. Медленно, опустив голову, Неэр подошел к алтарю и с тяжелым вздохом преклонил колени на холодный каменный пол. Подушкой для коленопреклонения он не пользовался.
То шепотом, то одними губами, то мысленно Неэр вел разговор с Вседержителем. Свечи догорали, и служка не смел войти, чтобы сменить их. Неэру казалось, что часовня погружается в такой же мрак, как и его душа.
Ниша за алтарем вспыхнула ярким белым светом. Неэр затаил дыхание: в Небесных Вратах тонула в сиянии фигура вестника. Небожитель был одет в сверкающее зерцало и подобен живой свече. В часовне стало светло, как днем. Неэр склонился до пола, лоб его коснулся холодного камня.
– Встань, – послышался спокойный голос небожителя.
Неэр поднялся. Вестник Азрайя много веков являлся предкам Неэра здесь, в часовне. Сам Неэр ни разу не видел его, но знал, что это один из лучших воинов небесного края. Даже в мирные дни вестник приходил в доспехах.
Неэр удивился бы, узнав, что почти два года назад этот величественный небожитель сидел на лавке в тесной и низкой избе в гостях у Девонны, пока его мокрый серый плащ сушился у печки.
Выйдя из алтарной ниши, вестник встал перед Неэром и держал руку над его головой в благословляющем жесте.
– Твоя жертва принята, – сказал вестник. Неэр удивленно поднял взгляд. – Твой храм не будет возведен в этом гибнущем мире, но, когда придет время, ты завершишь его у подножия Престола. Теперь не время строить. Пришел срок браться за меч. Миру стоять недолго, если ты будешь тверд и сделаешь то, к чему призван. Сроки исполнились, сын погибели явился, его нечестивые сторонники сделали свой выбор. Больше нельзя медлить. Ты избран! – вестник повысил голос, и у Неэра перехватило дыхание. – Вседержитель ждет от тебя подвига. Ты должен собрать верных воинов и идти, чтобы принести кару врагам Престола.
Неэр молчал…
– Ты сомневаешься? – тихо спросил вестник.
Неэр с трудом произнес.
– Все, что я делал до сих пор, оборачивалось неудачей. Вседержитель прав во всем. Но…
Неэр посмотрел прямо в лицо небесному воину. Сияние небожителя больше не резало глаза, но из-за него лицо вестника казалось лишенным красок, белым, как у статуи.
– Я прошу… дай мне знамение. Знак, чтобы люди могли его узреть: они уже мне не верят.
Вестник не удивился: предвидел.
– На одну ночь и один день ты получишь сияние, подобно небожителю, как залог будущего. Потом ты утратишь его до полной победы над сыном погибели. Вновь ты обретешь его у подножия Престола. Иди к своему народу в сиянии, потомок Ормина. Пусть видят, что ты взыскан милостью.
Рука небожителя коснулась головы Неэра. Сияние расширилось, охватило обоих, и, когда вестник сделал шаг назад, к алтарю, белое пламя словно разделилось на два языка. Теперь и человек, и небожитель были окружены светом, и когда Азрайя исчез в арке Небесных Врат, в часовне было все так же светло.
Девушка брела по проселочной дороге. Зима миновала. Настало лето. Может быть, последнее перед Концом. Девушка свернула на луг. Небрежно заплетенные в косы светлые волосы растрепались, и в них запутался тяжелый жук. Девушка достала жука, рассмотрела его и отпустила. Жук взлетел над лугом, а девушка с рассеянной улыбкой глядела вслед. У нее кружилась голова. Она не ела уже несколько дней, но в этой деревне даже не стала просить – по пути ей много раз отказывали в милостыне.
