– Сука! – въехав кулаком ему в ухо, зло бросил Борис. – Ты же, паскудина, из России. Мразь!
Пытаясь закрыться от ударов, раненый перевернулся на живот и, прижав локти к бокам, положил руки на затылок.
– Пес комолый! – Выхватив нож, Бабич вонзил лезвие под левую лопатку. Боевик успел только коротко вскрикнуть.
Борис оттащил убитого с дороги. Вернулся к машине. Увидел на дверце пробоины. Сиденье водителя тоже было прошито пулями. Убедившись, что ключ на месте, захлопнул дверцу.
– Маша! – громко позвал он. – Иди сюда, в машину залезай. Здесь тепло.
Борис начал оттаскивать с дороги убитых. Девочка, шлепая самодельной «обувью», подбежала к машине. Увидев труп, остановилась:
– Он убитый?
– Точно.
Оттащив последнего, вернулся. Девочка сидела на заднем сиденье. Сев за руль, Борис увидел приоткрытое окно сзади.
«Вот как они вертолет услышали», – понял он. Завел «шестерку». Увидел, что стрелка показывает половину бака.
– Поехали! – Он повернулся к Маше.
– Тут что-то мешает, – сказала она.
Он пошарил на заднем сиденье и нащупал термос.
– Отлично, – Борис подмигнул девочке, – сейчас чайку попьем.
Все это время Бабич жевал сухой чай, и голова постоянно болела, а в теле была слабость. Заглушив мотор, он вышел. Прислушался и посмотрел по сторонам. Было тихо.
Включив освещение салона, увидел на заднем сиденье небольшой рюкзак, открыл его и довольно улыбнулся. Достал пачку «Бодрости», вытащил свою кружку и, насыпав чаю, залил горячей водой из термоса. Нашел в «бардачке» стакан и налил туда некрепко заваренного чая. Добавил в стакан несколько конфет, сахара не было, и ножом размешал. Попробовал. Было сладко.
– Держи, – протянул стакан Маше, – попей.
Увидев аптечку, обрадованно схватил ее. Он чертовски боялся, что девочка заболеет. Нашел аспирин и сунул две таблетки Маше.
– Выпей. Вообще-то одной хватит, – сообщил он.
Снова вышел и посмотрел в обе стороны дороги. Прислушался. Забрался в машину и от предвкушения чифира, облегченно вздохнув, улыбнулся. Девочка осторожно пила чай.
– Вкусно, – сказала она.
Сделав два глотка, Борис блаженно закрыл глаза, потом достал сигарету, закурил. Сигарета с чифиром – то же самое, что соленая рыба с пивом. И тут увидел приближающийся свет фар. Выругался.
– Давай назад, – бросил он.
Маша быстро перелезла на заднее сиденье. Он тронул «Жигули». Сзади несколько раз мигнули фары. Машин было две.
– Значит, здесь армии еще нет, – понял он. – Караван шел, теперь эти сучары и еще две тачки. На юг уходят, жабы.
– Что? – подумав, что он говорит ей, спросила Маша.
– Ты моя дочь, – неожиданно буркнул он. – Пробираемся в Москву. Поняла?
Машины остановились. Рядом «Нива», позади «козел». Борис положил на колени автомат стволом к дверце. Из «Нивы» вышел рослый чеченец. Покосившись в зеркальце заднего вида, Бабич обреченно выругался. С двух сторон на машину были направлены гранатометы.
– Вылезайте! – потребовал чеченец с направленным на Бориса автоматом.
– Чего надо? – спокойно спросил Борис. – Или передумал Шамиль?
Чеченец подошел на шаг ближе. Борис решил поиграть: «Сдохнуть всегда успею. Одного в любом случае сделаю».
– Где остальные? – спросил боевик.
– На обочине, – усмехнулся Бабич. – Характерами не сошлись.
Было видно, что чеченец удивился.
– Слушай, борода, – недовольно сказал Бабич. – Если есть вопросы, задай их в Грозном. Там тебе все растолкуют.
– Здесь трое убитых! – крикнули от «козла».
Борис увидел в зеркальце, что, кроме стоявших двоих с гранатометами, еще двое сошли с дороги, и понял, о чем они говорят.
– Четвертый там, чуть дальше, – небрежно сообщил он.
– Ты понимаешь по-чеченски? – спросил боевик.
– И по-английски тоже, – снова наугад бросил Борис. И, не давая боевику опомниться, закричал: – Мне ехать пора! Время давит. Федералы перекроют все, и я с ней, – он кивнул назад, – не выберусь.
– С кем – с ней? – удивился боевик, делая шаг к задней дверце.
– С дочкой! – рявкнул Бабич. – Думаешь, легко работать без прикрытия? – добавил он. – А мне на Новый год надо в Москве сюрприз оставить.
Боевик покачал головой.
– Куда ты сейчас? – все-таки спросил он.
– К теще на блины. Ты-то кто такой? – Бабич вышел из машины. – У меня связь через час. Говори, кто ты. С тобой разберутся махом. Я и так на федералов напоролся. Тачку под орех разделали. Хорошо, эти попались. – Он кивнул назад. – Они же с позиции свалили. Я понял, что твари, и кончил их. Время поджимает. – Он посмотрел на часы, сел в машину и включил скорость. Увидел, что обе машины тронулись следом. – Я вашу родню ваххабитскую в гробу видал, духи! – буркнул он. – Хоть бы вертолет какой появился, – с надеждой посмотрел он на небо.
– Проводи его до места, – услышал в переговорном устройстве сидевший в «Ниве» боевик. – С Грозным у меня связи нет. Но вполне может быть, что он говорит правду.
– Он сказал, что в Москву собирается, – усмехнулся боевик. – Так мне его…
– До места его связи.
– Где Борис? – открыв затуманенные болью глаза, прошептал Денис.
– Не знаю, – ответила Малика. – Я нашла тебя. Он с девочкой был у двери. Выходил, когда здание начало рушиться. Искать я не могла, рядом снова начали стрелять.
– Погиб командир, – прошептал Калмыков. – Что со мной?
– На голове рана. И нога, кажется, сломана. Я на ощупь проверила, чуть ниже колена на левой ноге перелом.
– Где мы?
– Тут несколько домов разрушенных. Жителей нет.
– Долго волокла?
Она грустно улыбнулась. Малика с короткими перерывами тащила Калмыкова пять часов и очень устала. Ей удивительно повезло – за все время никто не встретился. Дважды она проходила рядом с населенными пунктами, и, как говорится, Бог миловал.
– Спасибо, – прошептал Денис. – А вот командира… Да и мы еще не выбрались. Может, ты одна…
– Перестань! – сердито перебила она. Отвернулась и тяжело вздохнула.
– Малика, нас твой брат спас. А сейчас получается…
– Перестань, Денис!
И тут они услышали быстрые шаги. Малика схватила автомат.
– Брось! – крикнул кто-то по-чеченски. – Быстро брось!
Она, положив автомат, медленно повернулась.
– Кто ты?
– Чеченка.
