Скачав информацию невидимо для других, Дмитрий продолжал быть участником компании, возглавляемой Мариной, в то время, как другая часть его мозга, приученная работать в виртуальной реальности, «пережевывала» полученные сведения.
На этот раз отец решил продолжить с ним разговор, начатый в вертолете, когда они перевозили Уве на базу «Стоящих у Престола». Дмитрий и раньше, до инициации, замечал, что, как только у него возникала необходимость в получении каких- то знаний или для закрепления их, судьба тут же подбрасывала ему в той или иной форме то, что способствовало удовлетворению возникшей потребности. Это лишний раз подтверждало слова отца о том, что все люди на земле являются чем- то вроде шахматных фигур в руках Высшего Существа, затеявшего большую игру. После инициации нужные ситуации возникали быстрее и неожиданнее, чем прежде, и это тоже было объяснимо, потому что Дмитрий теперь ближе находился к Богу.
И вот за соседний ресторанный столик уселись трое молодых преуспевающих людей, возбужденных спором, который, судя по всему, начался между ними не так давно, и поэтому страсти еще только начинали накаляться. Эти парни, судя по их речи и манере держаться, были москвичами. И предметом их спора был вопрос, имеющий прямое отношение к философскому мировоззрению «Стоящих у Престола»: имеют ли право существа, иные, чем люди, жить на Земле и диктовать человечеству свою волю?
В первое мгновение Дмитрий подумал, что ослышался. Эту проблему поднимали не раз наставники его Братства на лекциях в Сихотэ — Алинском лагере!
Заводилой спора был очкарик с большой головой, похожей на футбольный мяч. Его оппонентами были долговязый парень в красной футболке и полноватый мужчина, страдающий одышкой.
— Да это же оборотни! Волки в овечьей шкуре! И почему, спрашивается, я должен жить по их указке?! — горячился очкастый. — Потому, что они мудрее? Это спорный вопрос, они ничем не доказали свою мудрость. И главное даже не в этом, а в том, что они отличаются от обычных людей качественно, принципиально! Легко быть благородным и возвышенным, если являешься бессмертным и почти неуязвимым (повышенная регенерация плюс все прочие сверхвозможности). Ну, так если вы такие умные, сделайте всех людей подобными себе! Ах, вы не хотите?! Тогда люди имеют полное право вас истребить, поскольку вы другой биологический вид! Вы представляете прямую и явную угрозу для нас! Бессмертные твари могут превратить людей в объекты для своих экспериментов по евгенике или придумать что- нибудь похлеще этого.
«Они начитались фантастических романов Злотникова, Лукьяненко или Панова. И эк их, однако, зацепило‑то! Видимо, эта тема и впрямь весьма актуальна, и зря мы при подготовке думали, что инструкторы по спецпсихологии дурью маятся, заставляя нас рассуждать на подобные, по большей части абстрактные, темы. И невольно задумаешься о том, что совпадений просто нет — есть неожиданные закономерности. Ведь надо же было случиться тому, что в Канаде, на индейском празднике, когда мы ищем именно человека, обладающего магическими способностями, вдруг именно за соседний столик садятся наши соотечественники, которые мало того, что оказались здесь же, но еще и спорят в этот момент как раз на эту тему? Один из моих наставников со спецфакультета разведки в училище сказал бы, что это может быть проверка или провокация. А кто- нибудь из Посвященных сказал бы, что это знак свыше», — подумал Дмитрий.
— Да против таких бессмертных нужно поднимать Великую Инквизицию! — волосы оратора уже топорщились, как у ежа колючки. — Пусть она огнем и мечом стирает с лица Земли всех конкурентов человека! И я буду первый в ее рядах! Потому что только люди должны быть доминирующим видом на Земле!
— Ты не оригинален в своих воззрениях, — спокойно возразил ему «новый русский» в красной футболке. — Ты повторяешь Стругацких. Именно они, — разумеется, устами своих героев, — поставили люденам ультиматум: покинуть навсегда Землю или подвергнуться тотальному геноциду. Чисто расистская позиция!
— Я не расист. Я человеко- ист или люде- ист, если можно так выразиться. И утверждаю: если нелюди претендуют на одну с нами среду обитания, да еще и берутся ее переделывать под себя, то с ними надо воевать, безжалостно их уничтожая! Другое дело, если бессмертие и сверхспособности станут доступны всем людям — тогда никаких проблем.
— А кто, спрашивается, будет решать: людь ты или нелюдь? — спросил упитанный оппонент, наливая себе в стакан освежающий напиток. — Всем известно, например, что среднестатистический человек на генетическом уровне отличается от обезьяны меньше, чем мужчина от женщины.
При этих его словах парень в футболке хмыкнул и одобрительно качнул подбородком.
— Вы оперируете устаревшими сведениями, — возразил им головастый. — Уже все давно «картографировано». Включая, кстати, и известные на сегодня хромосомные аберрации и генетические нарушения. И поэтому ясно, что есть человек и что есть обезьяна на уровне генного набора. Плюс имеется фенотип и возможности психики, соответствующие этому генному набору, по которым выходит, что мужчина все- таки ближе к женщине, чем к обезьяне. Просто рассматривать нужно не только геном, но и весь набор признаков в их совокупности. И если некое существо отличается от человека одновременно по всем параметрам, и при этом отличия создают новое качество (типа бессмертия или способностей к телепортации), то это существо нужно смело классифицировать как нелюдь!
— Вам просто завидно, что кто- то бессмертен, а вы — нет! — воскликнула Марина, уловив смысл разговора и не удержавшись от реплики.
Парень побагровел и метнул косой взгляд на женщину, вмешавшуюся в чужой разговор. Ослепительная красота Марины удержала его от колкостей.
— Не надо переводить теоретический спор на мою конкретную личность, — парировал он вполне учтиво. — В любом случае, людьми должны править только люди. И кроме того, у каждого человека должно оставаться право выбора: хочешь быть бессмертным или хочешь иметь потомство? Право выбора — вот что свято! И если некие существа, похожие на людей, но принципиально отличающиеся от них по психофизиологическим параметрам, морально- этическим принципам и системе ценностей, станут проводить свою политику, направленную на создание условий для доминирования на Земле их вида, то я первый пошел бы защищать человечество.
Он хотел что- то добавить еще, но его перебил парень в красной футболке.
— А как же насчет демократии?
— Вместо ответа приведу такую аналогию. Допустим, в ходе воздействия какого — то мутагенного фактора разум появился, скажем, у обезьян или там у волков, у птиц. И они решили бы завоевать себе право на то, чтобы стать доминирующим на Земле биологическим видом и вершиной в пищевой цепи. Вы и в этом случае будете рассуждать о демократии?
Разговор задел не только Марину. Генка Милохин и Григорий Шаталов забыли о своей еде и с интересом следили за его развитием. Первым не выдержал Гена и, развернувшись на своем стуле, выступил в защиту очкарика.
— Демократия, частная собственность и прочие ценности, между прочим, называются общечеловеческими, а не как- то по- другому, — заметил он. — Хотя, если честно, на данный момент таковыми не являются. Но в любом случае к представителям других разумных биовидов главные человеческие ценности никакого отношения не имеют! Так- то, господа!
