Когда Джессика предположила, что технические достижения людей могут однажды стать угрозой для Других рас, хлойн сразу согласился. По его мнению, противостояние неизбежно, и однажды планета вновь Должна стать полем битвы. Он рассказал даже о своих контактах с аспидами, о том. что «допотопные» тоже осознают угрозу и готовятся к ней. Хлойн транслировал Джессике эмоции этого разговора, перевести которые в слова можно было примерно так: «Аспиды не допустят новой Великой Инквизиции. Посмотри на людей — все изменилось, их поведение под контролем. Они не верят своим лидерам, они разобщены. Кроме того, написанные и снятые нанятыми втемную людьми книги, фильмы и материалы в СМИ постоянно приучают — чужаки могут нести не только зло, а и добро. Однако вечно так продолжаться не может. По мере развития человеческих технологий скрывать свое присутствие нелюдям станет все сложнее. Рано или поздно не только отдельные люди, продавшиеся за деньги или сотрудничающие из любопытства, а и все человечество узнает, что они не одиноки на планете. И тогда произойдет взрыв. Большинство людей все же не любит чужаков, ксенофобия — проявление глубоких инстинктов. А здесь — существа зачастую даже внешне похожие и при этом совсем чужие, биогенетически и ментально. Да еще и превосходящие по возможностям… Такое соседство, когда о нем станет известно, приведет к страху, а затем и к ненависти. Тогда люди начнут убивать всех представителей других разумных рас. Кроме того, обязательно найдутся религиозные и светские лидеры, которым по-, кажется, что с раскрытием секрета нелюдей появится такой замечательный повод для консолидации всех людей против общего врага. Консолидации, которую возглавят, естественно, эти самые лидеры, скинув продажных правителей и попытавшись создать новое, общепланетарное теократическое государство».
И Джессику, и курировавшего ее переговоры Угрюмова озадачило такое спокойствие хлойна. Ведь в победу нелюдей в грядущей войне он не верил! Тем более что его собственная раса, живущая в городах и не имеющая убежищ, в случае геноцида со стороны людей была обречена в числе первых.
«Люди станут убивать всех непохожих. А мы сильно непохожи на людей. Они потеряют по тысяче своих сородичей на каждого из нас, но это их не остановит. И хлойнов не станет».
«Что же делать?! — спросила Джессика. — Какой выход ты видишь?»
«Никакого, — спокойно отвечал Аучи. — Конец близок. Мои соплеменники не хотят об этом думать, но знают это. Аспиды надеются победить, но и их победа будет означать смерть для хлойнов. Даже если мы переживем войну и победят аспиды — в их Империи нам тоже не выжить. Они слишком надменны и самоуверенны, всегда хотят быть только первыми».
«Я думала, аспиды — мудрейшие из нас…»
«Сильнейшие. Их родовая память глубже. Они многое могут, но они… Воспользуемся аналогией —допустим, у кого-то феноменальная память и он выучил наизусть все известные на сегодня партии в шахматы — полностью, а не только в дебютах и окончаниях. Плюс к тому, он умеет очень быстро в этой своей памяти находить ближайшие аналоги к той ситуации, которая возникает перед ним на доске в новой игре. Это существо или, скорее, компьютер (пусть даже и биологический) будет очень сильным игроком. До тех пор, пока не столкнется с развитием партии, которой нет в его памяти… Так и с аспидами — у них очень большой набор инстинктов и типовых решений для разных ситуаций. Живут они давно и долго, у них есть и индивидуальная, и коллективная родовая память плюс магические способности к предвидению будущего. Поэтому чаше всего они и выглядят такими мудрыми и всезнающими. Но на нестандартное мышление они способны не более, а пожег даже, и менее, чем люди или хлойны. Даже не потому, что они глупее, а как раз из-за своей силы, понимаешь? Они просто отвыкли нестандартно думать — Ранее почти всегда, если не считать Потопа и Инквизиции, аспиды побеждали лишь на своих предыдущих, Развитых уже до уровня инстинктов, наработках».
Эти мысли хлойна сильно повлияли на взгляды Угрюмова относительно происхождения различных рас нелюдей. И это же давало шанс получить доступ к поистине бесценным знаниям хлойнов, тем более что некоторые специалисты Братства видели в хлойнах побочную ветвь эволюции или, иначе говоря, что-то вроде прототипа людей, своего рода промежуточный между людьми и прочими нелюдями результат действий Творца. Поэтому людям стоило попытаться с ними договориться. Братству повезло — им встретился хлойн, один из высших в своей семье, полагающий, что люди, Младшие, рано или поздно обязательно нанесут по иным расам смертельный удар. Проанализировав все уже состоявшиеся встречи и проведя несколько довольно жарких обсуждений, иерархи разрешили Джессике продолжать контакт. Точнее — подводить Аучи к нужным выводам. Ведь спасение для хлойнов существовало, оно называлось «Немезида», или «Наш ответ Чемберлену».
Столкновение не неизбежно! Вот что попыталась внушить Джессика неведомому Аучи. И он клюнул сразу. Как? Что нужно сделать? И вот тут уж и Угрюмов, и Алферьева, и еще несколько иерархов сутками буквально не отходили от Джессики, помогая магу шаг за шагом выдавать информацию. Младшие обязательно восстанут, но если это произойдет не стихийно… Если они не будут отвечать на удар, а окажутся хозяевами ситуации… Если бы им удалось найти способ решения проблемы, удовлетворяющий все стороны…
— Нет такого способа! — твердил Аучи.
Джессика не отвечала прямо, но чувствовала, что хлойн ждет с нетерпением каждого их сеанса связи. Ведь каналы хлойнов передают больше эмоций, чем информации, обмануть там почти невозможно. Однажды про это вспомнил и Аучи. При очередной беседе он принялся раз за разом задавать один и тот же вопрос: кто ты такая? Кто ты такая? Девушке пришлось ответить откровенно. И хотя всей правды хлойн не получил, он успокоился, узнав, что его собеседница мул, плод несчастной связи человека и нелюдя, поэтому многое знает и понимает про обе стороны потенциального конфликта.
2
«Все же надо прямо спросить Татьяну: что она сама думает о моей гипотезе? — мелькнуло в голове Иллариона, когда он устраивался в уютной прибалтийской гостиной, напротив камина. — Я ведь прямо подвел ее сегодня к мысли: нелюди родные друг другу. И в то же время рядом Джесси. Пусть она бесплодный мул, да еще с грузом генетических аномалий, медленно ее убивающих, — но разве сам факт возможности ее появления на свет не говорит о том, что и мы, возможно, не чужие в этой „семейке Адаме“?.. Отмалчивается. О чем-то догадывается? Надо спросить напрямик».
Сарайбек присел напротив него, но сперва вежливо дождался, пока в кресло опустится Алферьева. Узбеку явно было не по себе, ведь он невольно присвоил себе роль хозяина, встретившего гостей, а чем их угостить — не знал.
— Давай, выкладывай! — потребовал Илларион. — Когда Аучи с тобой связался? И, главное, как?!
— Как, не знаю… — сдержанно ответил Сарайбек. — А связался чудно — смог нащупать мои эмоциональные резонансы и передал образы во сне. Если бы не наша практика в контроле за сновидениями, я бы, наверное, и не понял ничего. Слушай, Илларион, а как давно вы заговорили с ним о Братстве, что он так о многом знает?
— Вообще не говорили! С ним разговаривала только Джессика. Один раз она приехала в Витебск, под нашим контролем, конечно. Он сам выбрал этот город. Там Аучи просто посмотрел на нее, но не подходил.
