— Я сейчас, — быстро сказал Валентин, буквально выскакивая в коридор. Талион не стал провожать его взглядом, тут же повернувшись к Нинель. Судя по тому, что пророчица все еще не пришла в себя, пострадала она посильнее других.
Пробежав десяток метров, Валентин заставил себя успокоиться и перешел на шаг. Значит, так, сказал он себе. Сначала снимаем завесу, потом для порядка глянем, что там дома происходит, а уж потом — за колечком. Что-то ведь Великий Черный с ним сделал, раз сам позвонить сумел, может быть, токен-ринг теперь кто угодно использовать может. Если так, то вообще никаких проблем.
Валентин прошел через послушно растворившуюся дверь и остановился, ожидая, пока темный зал осветят занявшиеся при его появлении светильники. Великий Черный, очевидно, в качестве хобби увлекался дизайном по интерьерам. Меблировка нового зала не походила ни на что ранее веденное Валентином. В полном беспорядке зал заполняли расставленные деревянные трехногие столы разной высоты, гнутые полукресла, извивающиеся в разных направлениях узкие ковровые дорожки ярких, ядовитых цветов.
А потом Валентин присвистнул от удивления. У противоположной стены, в уютной, увешанной гобеленами нише на низком столике громоздился хрустальный шар, очень похожий на визомон. Похожий всем, кроме своих размеров: в диаметре шар был больше метра!
Валентин пошел к шару, изумленно покручивая головой. Метровый визомон! Ай да Великий Черный! Я даже не знал, что такие вообще бывают, думал Валентин. Шестое чувство — неслышный голос покорного Замка — уже подсказало ему, что шар — именно визомон, и визомон работающий.
Остановившись перед талисманом и положив ладонь на его гладкую прохладную поверхность, Валентин попытался установить контакт. Обычно это удавалось раза с третьего — хотя визомоны и были талисманами меньшего ранга, чем его Обруч, они имели собственные требования к психике оператора. Вообще, управлять любым талисманом, кроме своего собственного, было все равно что с автомобиля на танк пересаживаться. То есть в принципе возможно, но без особой необходимости не хочется.
На этот раз у Валентина просто ничего не получилось. Он пялился изо всех сил в прозрачную глубину хрусталя, пытаясь оживить скрывающиеся там картины. Ни малейшего намека на контакт. Чего и следовало ожидать, мрачно решил Валентин, визомон-то вон какой огромный, может, это и нечто большее, чем просто визомон; это тебе не со стеллиным футбольным мячом баловаться.
Валентин сцепил руки в замок и сложил их на животе. Ну-с, гроза Великих и Черных, что делать будем? Хорошо бы головой об него постукать, место для разбега есть. Или просто Максима позвать? А почему, собственно, позвать?
Валентин цокнул языком. Ничего себе идея — настройку на талисман прямо из ментала считать! Чего это я раньше ушами хлопал? Ну-ка, ну-ка…
Он нырнул в ментал и без особого труда вошел в сознание Максима. Тот разглядывал с птичьего полета какие-то бескрайние лесные просторы, лишь в нескольких местах прорезанные дорогами. Визомоном Максим управлял в совершенно нетрадиционной манере: как телекамерой! Руки его совершали мелкие, наверное, даже бессознательные движения, поворачивая картинку, укрупняя ее или наоборот отъезжая назад, добавляя освещенности и подкручивая звук. Валентин, осененный внезапной идеей, рванулся назад во времени, к тому моменту, когда Максим только сел за талисманный столик. Так и есть; хитрый землянин включал талисман, бессознательно двигая большим пальцем, словно нажимая на кнопку!
Надо же, подумал Валентин, оказывается, не только пришелец на талисман настраивается, но и тот к его привычкам приспосабливается. Надо было пальцами шевелить, а не бровями. Местный стиль.
Покрутившись в ментале еще несколько минут, Валентин разыскал момент, когда Максим регулировал завесу. Она простиралась по всему объему Замка, создавая весьма реалистическую картинку внутренностей огромной скалы. Максим приспособил картинку к произошедшим после недавнего — для того времени — обвала изменениям и вернулся к наблюдению за личной жизнью Серого Воителя. Валентин повторил его жест — переключение между разними камерами — и счел, что полученных навыков будет достаточно.
Выйдя из ментала, он сел в широкое кресло, где обычно располагался Максим, и шевельнул большим пальцем. Щелкнула несуществующая кнопка, визомон осветился видимым только Валентину светом, открывая взору окрестности замка. Над восточными низкими горами уже занимался рассвет; Элуни заваливалась за горизонт; волшебная тишина лежала над серебристо отблескивающими скалами. Валентин довольно улыбнулся — получилось, с первого раза получилось, — и переключил визомон на завесу.
Здесь дело несколько застопорилось. Валентин не подсмотрел, как Максим ее снимал; да и снимал ли он ее вообще?! Конечно, можно было изменить картинку — написать, скажем, большими буквами «Здесь был Шеллер». Однако в этом случае сам Валентин остался бы по-прежнему невидим, а значит, и эвакуация не состоится. Нет уж, лучше слегка повозиться.
Валентин принялся перебирать пальцами, нажимая на невидимые кнопки и дергая за короткие рычажки. Картинка меняла размер, интенсивность, прыгала в разные стороны, повисая скальной громадой высоко в небе и уходя бескрайним озером под землю, однако выключаться не хотела. Наконец Валентин разозлился как следует и представил себе большую красную кнопку — выключение всего. Картинка мигнула и исчезла; визомон показал Валентину его самого, потирающего руки у громадного хрустального шара.
— Научиться не научусь, — прокомментировал Валентин свои достижения, — а работать заставлю.
Он щелкнул языком, предвкушая самое интересное. И, уменьшив масштаб до орбитального, решительно направил визомон на восток.
В поле зрения замелькали бесконечные горы — тысячи километров безжизненных, малоисследованных пространств, именуемых на побережье Поднебесной. Самые низкие из здешних вершин смотрели бы на Эверест сверху вниз. Легенды врали, что под всем этим бесконечным горным массивом существует сеть пещер, в которых живет горный народ, скрытый от всех с незапамятных времен. Однако сектора «Поднебесная» в Управлении не существовало, и Валентин с полной уверенностью мог сказать, что все это — выдумки. Он увеличил скорость — смотреть внизу было не на что.
Горы кончились внезапно, точно отрезанные исполинским ножом. Резкий обрыв высотой в двадцать километров отделял Поднебесную от Восточных Пределов; Валентин повернул на юг, не желая погружаться в постоянно клубящийся в этих местах туман. Визомоны при всем их удобстве тоже не были всесильны — десятки мест на Панге виделись в них именно так, бескрайними клубами тумана. С этим оставалось только примириться.
Проскочив над самым краем Восточных Пределов, Валентин повис над Жгучими Песками. Слегка волнистая громадная равнина, вся засыпанная тонким белым песком, тысячи километров жара и суши. Последствия какой-то древней катастрофы — видимо, тогдашний Серый чего-то не поделил с тогдашним Черным. Валентин поднялся повыше — ориентиров в пустыне не было, следовало просто высмотреть родную страну на горизонте.
Впереди и слева в безоблачно-синем небе появилась маленькая белая полоска. Облака, отметил Валентин, и тут же понесся в их сторону. Страна Эбо, построенная принцем Акино в самом сердце Жгучих Песков, представляла собой пятисоткилометровый оазис с центральным озером, окруженным кольцом гор. Над ней постоянно клубились облака, создавая отличный микроклимат — плюс двадцать пять круглый год, хотя буквально в сотне километров в сухом жарком воздухе плевок испарялся на лету. Да, хорошо быть тальменом, подумал Валентин.
