Барнард уже пошел к выходу, затем вдруг остановился.
– Еще кое-что. Чья это заслуга?
Кейси смутился.
– Я так и думал. Отлично, доктор Кейси. Продолжайте в том же духе!
21
После того как Халли и Боуман укрыли тело Хейта, группа шла еще двенадцать часов. Каждый участок пути был не похож на другие: грохочущие водопады, блестящие, скользкие как лед склоны, вертикальные поверхности, скопления горных пород, каналы, преодолеть которые можно лишь ползком. С невысоких отвесных скал они спускались по единственной имевшейся девяностометровой веревке, которую нес Боуман. Если вертикальные расстояния были слишком большими, надевали «гекконово снаряжение». В некоторых местах пол пещеры уходил под обширные озера. Приходилось брести по воде или плыть, и тогда Боуман шел вперед с веревкой в руках, а остальные подтягивались сзади. Встречались длинные участки, где расстояние между полом и потолком было таким маленьким, что приходилось снимать рюкзаки и толкать их впереди или тянуть за собой. В других местах с течением веков откалывались и падали огромные фрагменты скал, образуя «сады камней». Как и в первом от входа в пещеру зале, было важно ухитриться и не упасть между глыб. Ходьба по скользким верхушкам, зазубренным или скругленным, требовала исключительной концентрации внимания и изматывала силы.
На вторые сутки к трем часам пополудни даже у Боумана стали подгибаться ноги. Он остановился у единственной потенциальной площадки для отдыха, маленькой и неудобной. Пол здесь имел наклон; места, чтобы всем четверым развернуть спальные мешки, не хватало: восемь квадратных футов, окруженных гигантскими обломками. Узкая щель между ними образовывала выход, и каждый отыскал себе место для спального мешка. Сейчас Халли и остальные стояли на небольшом свободном участке и ковыряли ложками в пакетиках из фольги, доставая кусочки курятины и клецки.
– Очень скверно. – Аргуэльо медленно ворочал ложкой месиво. – Muy malo.
Сначала Халли подумала, речь о еде, но два последних слова подсказали, что он подразумевает нечто другое. Не просто плохое. Очень злое. Пища – не зло.
– Вы о чем?
– О том, что произошло с доктором Хейтом. С Роном.
– Это несчастный случай.
Аргуэльо поднял голову, стараясь не ослепить ее светом фонаря.
– Вы так считаете?
– А вы – нет?
– В пещере присутствует зло, я его ощущаю.
Первым заговорил Канер.
– Как оно ощущается, Рафаэль? – Он с серьезным выражением лица смотрел на Аргуэльо.
– Простите?
– Вы сказали, что ощущаете в пещере зло. Я спрашиваю, как оно ощущается.
– Ах да. Как тошнота, и не только в желудке. Повсюду. Чувство отвращения и слабости. Примерно как при гриппе. Только хуже.
– Вы верите, что пещера – это зло? – В вопросе Канера не было ни тени насмешки или иронии.
– Нет. Не сама пещера. Но в пещере присутствует зло.
– В пещере присутствует опасность, – заметил Канер. – Опасность – это не добро и не зло. Просто опасность. В горах мы говорим об объективных опасностях – погодных условиях или лавинах, над которыми у нас нет власти. То же самое касается пещер. Верно, Халли?
Доктор Лиланд не успела ответить – Аргуэльо ее опередил.
– Мне не дают покоя мысли о тех двух мужчинах, которые пропали здесь во время вашей первой экспедиции. Что с ними произошло? Почему они не вернулись?
– Я уже говорила – мы так и не выяснили.
– Очень жаль.
Она ждала, что Аргуэльо добавит еще что-нибудь, но он молчал.
– Нам нужен отдых. – Боуман более мягким тоном, чем Халли могла бы от него ожидать, призывал их ко сну. – Мы прошли меньше, чем я планировал, однако с учетом обстоятельств я считаю, что дальше идти опасно. Давайте поспим четыре часа, а затем продолжим путь.
– С моей стороны возражений нет, – произнес Аргуэльо. – Мне действительно нужна передышка.
– Спать в пещерах – такое удовольствие, – вздохнул Канер.
Боуман взмахнул рукой:
– Добро пожаловать в «Хилтон Куэва-де-Луз», друзья. Надеюсь, для каждого отыщется номер по вкусу.
Халли выбрала место в сотне футов от площадки, где они ели. Из рюкзака она вынула красную герметично закрытую капсулу размером не больше фонарика, открутила крышку контейнера и вынула содержимое – спрессованный водонепроницаемый спальный мешок. От контакта с воздухом мешок начал расширяться, как впитывающая воду губка. В отличие от губки, он продолжал расти, будто его надувают. Фактически именно это и происходило: нанополимерная начинка втягивала внутрь молекулы азота. Не прошло и двух минут, как мешок разросся и стал напоминать футляр для мумии.
Халли разулась, поставила ботинки слева от мешка. Сняла грязный комбинезон, положила на ботинки. В сыром, но чистом термобелье забралась внутрь. Долго лежала, разглядывая причудливые блики. Как всегда: если необходим сон, уснуть ни за что не удастся. Халли рассматривала фейерверки, возникающие в темноте перед глазами, и с каждой секундой все больше ощущала раздражение, отчего, разумеется, забыться сном было еще труднее. Вскоре донесся храп с той стороны, где устроился на ночлег Канер. Затем стал всхрапывать Аргуэльо – не так часто и в более низкой тональности, чем Канер. Халли ожидала услышать и Боумана, но тщетно.
Одной из причин, не дававших заснуть, были мысли о смерти Хейта, возникающий перед глазами образ не преданного земле тела под зеленым покрывалом. Сейчас оно застыло в трупном окоченении. Завтра начнет разлагаться, если уже не начало. Помимо прочего, погрузиться в сон Халли не позволяли болезненные ощущения в собственном теле. По опыту она знала: в какой бы превосходной физической форме она ни была, на акклиматизацию в пещере, подобной этой, все равно уйдет несколько дней.
Однако существовала и третья причина, по которой она не могла заснуть. Полчаса Халли прислушивалась к храпу Канера и Аргуэльо, дожидаясь, когда те перейдут к фазе быстрого сна. Наконец, она выскользнула из спального мешка и, ориентируясь по сделанному ранее мысленному моментальному снимку, стала прокладывать путь.
Халли двигалась в темноте мягко, плавно, пользуясь тактильными ощущениями и памятью, и не очень-то походила на слепого, пробирающегося ощупью по незнакомым помещениям. Спустя две минуты она уловила едва заметный запах, еще через минуту – легкое дыхание. Она продолжала идти вперед, пробираясь между валунами, пока чья-то рука не схватила ее за лодыжку.
– Халли, – прошептал Боуман.
– Как вы догадались, что это я?
– По запаху. Шли вы тихо, нужно отдать вам должное.
– Вы вообще спите когда-нибудь?
– Немного. А вы?
Он отпустил лодыжку.
