Теперь осталось выяснить детали. И помочь мне мог только один человек. Надеюсь, он не укатил в отпуск.
Прежде чем улечься спать рядом с Тамаркой, я еще раз для верности набрал номер телефона нашего «товарища Кочубея». Тут ничего не изменилось, аппарат абонента был выключен или находился в созвездии Козлотура.
Петя, Петя, найди мне этого Кочубеева. Очень он мне нужен!
Дрожь в коленках
13 июня
Такой потерянной поутру я Томку давно не видел. У меня сердце ухнуло, когда я вернулся из кухни в спальню, чтобы разбудить ее к завтраку.
Она сидела на краю кровати, опустив голову и сложив руки на коленках. В пижаму я ее накануне вечером переодеть не успел, поэтому сейчас в одних трусишках она выглядела какой-то маленькой, худенькой и очень-очень несчастной, как пес, оставленный хозяином у дверей супермаркета и потерявший надежду его дождаться.
— Томыч, солнышко, ты проснулась?
Она подняла головку. В глазах блестели слезы.
— Господи, милая, что…
Я присел перед ней на колени, взял за руки.
— Что-то случилось? Сон опять дурной приснился? Или плохо чувствуешь себя?
Вопросы сыпались из меня один за другим. Я перепугался за свою пичужку, особенно после пережитого ночью собственного стресса. Какое-то мутное и гадкое утро сегодня начиналось. За окном еще сгущались серые тучи, дело шло к грозе.
— Пап, — отозвалась Томка, — мне уже второй раз приснился один и тот же дурацкий сон.
— Сегодня?
— Да, прямо вот сейчас… я от него проснулась.
— И что за сон, милая? Совсем такой страшный? Тебя опять хотел утащить мертвец?
— Я не знаю. Нет, наверно, не хотел. Он ехал на велосипеде и врезался в дерево, как и вчера, и велосипед загорелся. Я знаю, что велосипеды не загораются, но этот загорелся, потому что он был какой-то дорогой, очень крутой, там, наверно, был еще и бензин. И когда у дерева начался пожар, из этого пожара выходил этот мертвец, страшный такой, горящий…. Помнишь, как «Призрачный гонщик»?
«Вот они, застрявшие в памяти яркие кинематографические образы», — подумал я.
— Помню, солнышко. Что было дальше?
— Он в прошлый раз ничего не сказал, а сегодня подошел ко мне близко-близко, я увидела его череп в костре… и что-то шепнул. Я ничего не разобрала, но мне стало так страшно, что я проснулась. У него такой голос был кошмарный, как из трубы, когда вода выключается.
Я прижал Томку, она спрятала личико у меня на плече. Так мы и сидели у кровати пару минут. Я знал, что она быстро успокоится, но эти ее странные видения меня поразили.
Впрочем, не в первый уже раз, правда? Мне пора сводить дочь к экстрасенсу или к любому другому шаману, вот хоть к той же Елене Мякуш. Ведь именно ей первой пришла в голову мысль, что у «Томки в голове — звездочка».
Интересно, что означают ее видения? И что же прошептал моей драгоценной девочке этот Призрачный Г онщик?
Как я и ожидал, к завтраку Томка успокоилась. По крайней мере, беззаботно болтала ногами.
Я больше ни о чем не мог думать, вот что меня бесило! Я зациклился на этой дурацкой истории, а ведь она так и не стала частью производственного плана детективного агентства «Данилов». Мы не устаивали утром в офисе летучек, не втыкали иголки на карте города, и фотографии фигурантов дела «Призрака Захарьевой» не украшали нашу доску в совещательной комнате. И хоть я занимался этим в свое рабочее время (и я мог себе это позволить, поскольку в самый разгар лета наши обороты традиционно падали), обо всех деталях был осведомлен только мой верный оруженосец Петя Тряпицын, поклон ему в самый пупок. Он же и принес мне благую весть в этот пасмурный день.
— Николаев в городе, — доложил он, едва я пересек порог офиса. — Более того, он даже у себя на работе. Редкая удача, не так ли?
— Да уж. Ты соединишь меня с ним? После того, как Настя… — Тут я немного повысил голос, чтобы меня услышала моя прекрасная и ленивая секретарша, покрывавшая лаком укороченные по моей просьбе ногти, — … принесет мне чашечку очаровательного свежего эспрессо!
Девушка встрепенулась. Лак был тут же убран под стойку. Размахивая кистями с растопыренными пальцами, Настя побежала в кухонный закуток готовить кофе.
Чертовски приятно иногда чувствовать себя сатрапом.
Мой старый друг Сергей Николаев служил в областной ГИБДД. Более того, занимал очень удобную для меня должность начальника отдела организационно-аналитической работы. Простому обывателю это вряд ли что-то говорит, но если переводить с профессионального на человеческий, то Серега сидел на всей информационной автомобильной базе области (а при желании мог протянуть свои холеные щупальца и за пределы региона). К стыду своему, я точно уже и не помню, при каких обстоятельствах мы стали друзьями. Возможно, это моя совесть настаивает на забвении, потому что, если честно, моим другом он стал исключительно благодаря своей полезной должности. И пусть Серега об этом никогда не узнает.
— Сколько лет, сколько зим, — поприветствовал меня Николаев без особого энтузиазма, из чего я сделал вывод, что продираться к его расположению будет чуть сложнее. — Какими судьбами?
— Не так уж давно мы с тобой и пересекались, — возразил я, делая знак вошедшей в кабинет Насте, чтобы она поставила поднос с кофе на стол и удалилась. — Не далее как в мае, не помнишь?
— Помню, конечно, и в тот раз мы выручали твою драгоценную дочурку, дай бог ей здоровья и счастья. Но вот времени посидеть со мной в кабаке по случаю счастливой развязки ты так и не нашел, дружище.
Меня полоснуло лезвие стыда. Ведь он прав: я выдернул его тогда посреди выходного дня (я вообще тогда чертову уйму народа собрал для решения своей личной проблемы), а отблагодарить не удосужился.
Я использую друзей. Использую! И как они терпят меня, такую сволочь?
— Серега, — буркнул я, стараясь придать своему голосу побольше смирения, — мы обязательно сделаем это. Выбирай ресторан и время.
— Что-то мне подсказывает, Антоша, что ресторан намечается уже по совокупности моих заслуг. У тебя снова дело ко мне?
— И в кого ты такой умный, гаишник?
— В папу.
Все пошло как нельзя лучше: Николаев расслабился, и разговор пошел в ироничном ключе.
— Если честно, Серега, то в чем-то ты прав. Ужин в ресторане будет по совокупности всех твоих достижений, включая помощь с Томкой. У меня к тебе очень важное дело, и снова оно касается…
— Твоих близких родственников?
— Не совсем близких, но это дело не проходит по моим бухгалтерским отчетам.
— Хорошо хоть ты не напрягаешь меня по своим служебным надобностям. Давай, что там у тебя?
И я изложил ему суть своей просьбы — прояснить обстоятельства гибели Павла Рожкова, 1989 года рождения, на двадцать пятом километре северо-западной трассы в декабре прошлого года. Я просил Николаева поднять документы и отчеты с места катастрофы: что удалось выяснить, в чем причины трагедии. Словом, все, что могло фигурировать в официальных бумагах. Записывая под мою диктовку, Серега только вздыхал. Когда я закончил, он пробормотал:
