– Даже после того, что она сделала?
– Она? Антон что, бессловесное животное, вроде бычка на веревочке? Нет, он сам к ней ушел. Она не преследовала его, не караулила под окнами, не писала любовных записок. Просто она… В общем-то, они поступили честно.
– Как это?
– Однажды пришли и сказали, что любят друг друга – и все.
– Они попросили вашего благословения?
– Вроде того.
– И вы его дали?
– Я не видела смысла в том, чтобы одновременно терять и парня, и подругу. Правда, с Антоном старалась с тех пор встречаться пореже.
– Понимаю – слишком больно.
– Со временем это прошло, и мы стали общаться как приятели. По-настоящему теплых отношений все равно не получилось, но, как говорится, худой мир лучше доброй ссоры! Но я знаю Антона слишком хорошо, чтобы поверить, что он может желать кому-то смерти.
– Даже тому, кто, по его мнению, виноват в гибели его любимой девушки?
– Даже.
– Вы хотите сказать, что, узнав о несчастье с Ниной, Антон не стал бы ничего предпринимать?
– Я лишь говорю, что он не вынашивал бы планы убийства, а попытался бы выяснить, как и почему все произошло.
– После того, что случилось, вы виделись с Антоном?
– Нет. Даже странно, ведь мне казалось, что я должна быть первой, к кому он придет: все-таки Нина была моей лучшей подругой!
– А вы в курсе, чем она занималась в последнее время?
– Вы о врачебном расследовании? Она что-то упоминала, но в подробности не вдавалась.
– В том-то и проблема, – вздохнул Карпухин. – Нина никого не посвящала в детали!
– В этом она вся, – кивнула Светлана, будто бы и не удивленная этим фактом. – Она любила риск, была страшно любопытной, хотя… Знаете, мне показалось, что в последнее время что-то изменилось.
– В каком смысле?
– Нина стала задумчивой, все время писала какие-то эсэмэски, говорила по телефону…
– Разве это не обычная работа репортера?
– Да, но раньше она никогда не выходила, чтобы поговорить, – общалась со всеми при мне. Ей даже нравилось, когда я задавала вопросы о том, кто звонит. Но некоторое время назад она стала скрытной.
– Вы не интересовались, что случилось?
– Интересовалась. Я спросила у нее, все ли хорошо с Антоном.
– А почему вы решили, что дело связано с ним?
– Да потому, что я видела ее с каким-то мужиком. Правда, он староват для нее на вид, но привлекательный.
– Что заставило вас думать, что между ними что-то есть? – напрягся Карпухин: он всегда чуял, когда начинает пахнуть ниточкой по делу, и теперь ноздри ему щекотал знакомый дух.
– Так я их дважды видела. Один раз – на улице, они разговаривали, а потом – в кафе. Считаете, молодая девушка стала бы несколько раз встречаться с мужчиной, если между ними ничего нет?
– Не знаю, Нина ведь все-таки журналистскими расследованиями занималась. Может, этот человек был их частью? Осведомитель или что-то в этом роде?
– Я видела Нининых осведомителей – обычно они больные на всю маковку. Этот мужик был другим: симпатичный такой, импозантный, на бизнесмена похож.
– На бизнесмена? – задумчиво переспросил Артем, почесывая небритую щеку: терпеть не мог появляться на людях со щетиной, но последний одноразовый станок пришлось выбросить, а купить пачку новых забыл, вот и остался с утра без обычной процедуры. – Сможете его описать? Нам бы это очень помогло. Так как, сумеете?
– У меня отличная зрительная память! Куда надо подъехать?
* * *
Здание, в котором располагался «Адамант», являлось заново отреставрированным старинным домом – лучшего места для успешной зубоврачебной клиники трудно пожелать. «Адамант» занимал весь второй этаж. Первый, насколько я успела понять, оккупировали несколько адвокатских контор (я тут же почувствовала, как у меня зачесалось все тело – видимо, от частого общения с адвокатской братией у меня развилась на нее аллергия). Помещения «Адаманта» сияли, как американские имплантаты: возникало ощущение, что находишься во рту у голливудской кинозвезды.
– Вы по записи? – сверкнув ослепительной улыбкой, поинтересовалась администраторша в черном облегающем брючном костюме, еще больше подчеркивающем белизну зубов.
– Нет, я…
– Это не страшно, – снова улыбнулась девушка. – Острая боль?
– Не…
– Я сейчас посмотрю, кто может вас принять – обычно пациенты записываются загодя, но, может, вам повезет, и…
– На самом деле, – перебила я, устав от того, что мне не дают договорить, – кариес меня не беспокоит. Я пришла поговорить. Вы давно здесь работаете? – И я продемонстрировала удостоверение ОМР.
– Полгода, – неуверенно пробормотала девушка. – Вам тогда… вам лучше встретиться со старшим администратором.
– Так позовите ее! – потребовала я резче, чем хотела. Что со мной творится? Срываюсь на людей, как цепной пес. Видно, все дело в Анютке: никак не могу перестать рисовать страшные картины с участием жены Олега. Ну что она может сделать? Тем более Шилов ведь рядом…
Молодая администраторша вернулась в сопровождении элегантной дамы примерно моего возраста.
– Значит, вы из ОМР? – уточнила она, с интересом разглядывая меня. – Меня зовут Алла. Давайте поговорим в более удобном месте?
Она провела меня по длинному коридору, по сторонам которого располагались уютные рекреации с телевизорами, аквариумами, полными экзотических рыбок, и мягкими коврами. Дойдя до конца коридора, Алла открыла белую дверь с витражом, и мы оказались в помещении, по всему периметру которого стояли кожаные диваны.
– Присаживайтесь, – пригласила старший администратор, указывая на один из них.
Я села, а она опустилась рядом, закинув ногу на ногу.
– Так о чем вы хотели поговорить?
– О вашем боссе.
– О Валерии Анатольевиче? – удивилась она.
– Нет, о вашем пропавшем боссе.
– А-а, – кисло протянула Алла. – Такая трагедия!
– Да уж, трагедия – женщина пропала, и ее так и не нашли, – согласилась я.
– Ну, может, все не совсем так было?
Алла отвела глаза, произнося эту фразу, и я поняла, что нашла правильного человека. Большая удача, если подумать, ведь обычно надо пройти весь туннель, чтобы в конце него увидеть свет!
– Может, поделитесь?
– А вы… дайте слово, что не станете беспокоить по этому поводу Валерия Анатольевича?
– Беспокоить?
– Это все связано, понимаете, с личными проблемами…
