— Вы в неплохой форме, — заметила Сьюзан. — Я имею в виду мускулатуру.
Вновь переведя взгляд на доски, Райм рассеянно произнес:
— Я каждый день выполняю комплекс упражнений, а также прохожу специальную функциональную электростимуляцию для поддержания тонуса.
Линкольну нравились упомянутые им упражнения. Он пояснил, что занимается на бегущей дорожке и на стационарном велосипеде. В отличие от здоровых людей не он двигал спортивные приспособления, а они его, однако даже при этом условии они позволяли ему наращивать мышечную массу и помогали восстанавливать подвижность в правой руке, а ведь после травмы у Райма действовал только безымянный палец на левой руке.
В настоящее время в каком-то смысле он был даже в лучшей форме, чем до травмы.
Линкольн все пересказал Сьюзан и по ее лицу видел, что она его поняла. Женщина наклонилась вперед.
— Я бы могла попробовать посоревноваться с вами в армрестлинге, но…
Райм расхохотался.
И вдруг ее лицо приобрело мрачное и торжественное выражение. Сьюзан оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-то еще. Удостоверившись, что все заняты своими делами, она вновь повернулась к Линкольну и почти шепотом проговорила:
— Линкольн, вы верите в судьбу?
53
В мире инвалидов существует своеобразное товарищество.
Некоторых больных связывает братское чувство по принципу «мы против них». Только попробуйте тронуть нас!.. У других преобладает более сентиментальное отношение: эй, тебе нужно поплакаться на чьем-то плече, я с удовольствием тебе его подставлю. Мы ведь должны держаться вместе.
Но у Линкольна Райма на подобное просто не имелось времени. Он был криминалистом, у которого в силу обстоятельств тело функционировало не совсем так, как ему бы хотелось. Как, к примеру, Амелия Сакс — женщина-полицейский, страдающая сильным артритом и при этом обожающая скоростные автомобили и оружие.
Райм старался как можно меньше думать о своей инвалидности. Среди инвалидов бывают приятные люди и блестящие острословы, а бывают ведь и откровенные сволочи. Линкольн судил о каждом из них индивидуально, как, впрочем, и обо всех остальных.
Сьюзан Стрингер он считал очень милой и приятной женщиной, с уважением относился к ее мужеству и решимости прийти сюда к нему — ведь она просто могла бы остаться дома залечивать свои раны, прокручивая в голове пережитое. Но между ними не было ничего общего, кроме травмы позвоночника. И мыслями Райм уже вернулся к делу Гальта. Он подозревал, что Сьюзан будет глубоко разочарована тем, что у знаменитого калеки-криминалиста не нашлось для нее времени.
И уж меньше всего от него можно было ожидать долгих разговоров о судьбе.
— Нет, — ответил он. — Скорее всего нет — в том смысле, который вы в это слово вкладываете.
— Я имею в виду то, что события, которые производят впечатление простого совпадения, на самом деле должны были случиться.
— В таком случае определенно не верю, — еще раз подтвердил свою точку зрения Райм.
Сьюзан улыбнулась.
— Я предвидела ваш ответ. Но, к счастью для таких людей, как вы, есть такие люди, как я, которые верят в судьбу. Я уверена, что между тем, что я в тот момент оказалась в лифте, и моим приездом к вам сюда есть определенная связь. — Женщина рассмеялась. — Не бойтесь. Я не какой-нибудь фанатик. — Она перешла на шепот: — Мне не нужны деньги или… ваше мужское внимание. У меня прекрасный муж, и я вижу, что вы с детективом Сакс также составляете замечательную супружескую пару. Дело совсем в другом. Дело только в вас.
Райм был уже готов… он не знал, что он готов был сделать. Линкольн просто хотел, чтобы она поскорее ушла, но не знал, как этого добиться. Поэтому он осторожно приподнял бровь, стараясь выглядеть возможно более равнодушным.
— Вы когда-нибудь слышали о Пембрукском спинномозговом центре в Лексингтоне?
— Думаю, что да, хотя не уверен.
Райм постоянно получал разную информацию о возможностях реабилитации при поражении спинного мозга, новых препаратах и способах лечения, но он уже давно прекратил обращать какое-либо внимание на этот поток информации. Из-за всепоглощающей работы над расследованием самых разных дел, в которых не было недостатка у нью-йоркской полиции, у Райма оставалось очень немного времени для знакомства с какими-либо посторонними материалами, не говоря уж о поездках по стране в поисках новых методов лечения.
— Я прошла там несколько программ лечения, — сообщила Сьюзан. — И несколько человек из моей группы поддержки людей с повреждениями спинного мозга тоже.
Группа поддержки людей с ПСМ… У Райма сжалось сердце. Он знал, что должно за этим последовать.
Но женщина снова его опередила.
— Я не прошу вас присоединиться к нам, не бойтесь. Вы не производите впечатления человека, из которого может получиться хороший член какого-либо сообщества.
В глазах у нее сверкнули ироничные искорки.
— Вы правы.
— Единственное, что мне сегодня надо от вас, — чтобы вы меня выслушали.
— Я готов.
— Пембрукский центр находится на переднем крае лечения заболеваний спинного мозга. Они уже способны на очень многое. В последнее время появилось большое количество многообещающих методов лечения людей с тяжелыми травмами. Главная проблема заключалась в деньгах. Даже при том что названные травмы были, как правило, крайне тяжелыми, а с их последствиями больной вынужден был жить весь остаток жизни, по сравнению с другими болезнями серьезные заболевания спинного мозга встречались относительно редко. А это приводило к тому, что государственное и частное финансирование направлялось на лечение других, более часто возникающих недугов. В результате большинство перспективных методов лечения, которые могли бы оказать существенную помощь пациентам, в США рассматривались как экспериментальные и не получали одобрения со стороны официальной медицины.
Некоторые результаты были просто поразительны. В исследовательских лабораториях у крыс со сломанным позвоночником восстанавливалась способность к передвижению.
Главный способ сведения к минимуму последствий повреждения позвоночника состоит в возможно более раннем лечении пораженной области сразу же после получения травмы. Лечение заключается прежде всего в применении медикаментов, препятствующих опуханию пораженной области и дальнейшей гибели нервных волокон. Однако отрезок времени, после которого названная терапия теряет свою эффективность, весьма невелик. Обычно он длится всего несколько часов — в лучшем случае дней — после травмы.
У Райма, так же как и у Сьюзан Стрингер, со времени повреждения позвоночника прошло уже довольно много времени, поэтому они могли рассчитывать только на новые методики восстановления. Но здесь пациенты сталкивались с довольно сложной проблемой: нервные клетки, находящиеся в головном и спинном мозге, не способны восстанавливаться с той скоростью, с какой восстанавливаются клетки кожи после пореза.
