– Поняли, – ответил Бадюг. – Не позавидуешь тому, кто в блудницу превратился, зато друзьям его весьма повезло.
– Власть чаще всего достается тому, кто собственных мозгов не имеет, – сообщил Свист.
– Не трогай умных людей, а иначе наживёшь крупные неприятности, – высказался Тюха.
Заключительное слово держал опять же Темняк.
– Точнее всего смысл моего рассказа уловил Тюха, – сказал он. – Сила человека в уме, и если правильно им воспользоваться, можно одолеть и любого зверя, и любую птицу, и даже, наверное, ваших Хозяев. Главное – сохранять спокойствие и рассудительность. Самые острые клыки и самые длинные когти ничто по сравнению с этим, – он постучал косточками пальцев по голове сидевшего рядом Бадюга.
– Ты так уверен в этом? – Свист искоса глянул на Темняка.
– Как и в том, что я сейчас разговариваю с тобой.
– Признаюсь, ты мне чем-то напоминаешь Мулю из вчерашнего рассказа. И даже не своими фокусами, а умением забалтывать людей.
– Но я ведь, согласись, прав!
– Завтра мы это узнаем…
Ночь прошла удивительно спокойно, а ранним утречком Темняк послал на разведку Бадюга – раненого Тюху тревожить не хотелось.
Тот вернулся довольно быстро, причем вид имел такой, словно где-то успел хлебнуть лишку. На то, чтобы собраться со словами, ему потребовалось больше времени, чем на весь свой недавний подвиг. Зато уж слова эти были как на подбор.
– Вот и вся недолга. Конец нам. Крышка. Гроб. Пиши пропало.
– Ты не причитай, – прервал его Темняк. – Толком рассказывай.
– Да что рассказывать… За ближайшей к нам стеной, – прежде чем указать нужное направление, он трижды менял его, – свирепствуют какие-то твари. Громадные. Пузатые. С длиннейшей шеей. Со страшной мордой.
Для большей убедительности Бадюг почему-то указал на свою физиономию, изрядно пострадавшую за последние дни.
– Сколько их? – уточнил Темняк.
– Двух видел.
– Хвосты есть?
– Преогромнейшие!
– А лапы какие?
– Преогромнейшие! – повторил Бадюг, но тут же поправился. – Хотя если брать в сравнении с остальным телом, то, конечно, коротенькие.
– Масть какая?
– Любая! – выпалил он.
– Как это?
– Вскочит на стену, серым становится. Спрыгнет обратно, через пару мгновений от мусора не отличишь.
– Понятно, – сказал Темняк. – Это у них от переживаний… Буди остальных, а я пока сам схожу гляну. Там они, говоришь?
– Ага… Нет! – Он опять стал тыкать руками во все стороны. – А, впрочем, верно. Там… Голова, понимать, кругом идет…
Вернулся Темняк без тени тревоги на лице, чего никак нельзя было сказать об остальных боешниках, уже окончательно распрощавшихся со сном.
– Забавные твари. И, похоже, очень голодные, – сообщил он бодрым тоном. – Но за рекой такие не водятся, это точно.
– Поэтому ты такой довольный?
– Конечно! Теперь я знай, что Хозяевам известен какой-то путь в обход гор, к жарким заболоченным лесам. Покинув Острог, надо пробираться в ту сторону… Кроме того, я получил представление о наших будущих противниках. Эти прелюбопытнейшие твари состоят в дальнем родстве с ящерами. То есть любят тепло, влагу, а соображают ещё похуже птиц. Здесь для них всё чужое. Вот они и бесятся.
– Ты хочешь сказать, что у нас всё хорошо? – с надеждой спросил Тюха.
– Почти. Если не принимать во внимание, что подобные ящеры весьма свирепы, очень упорны и в норах от них не спрячешься… А сейчас за работу! Если успеем закончить всё, задуманное мной, до начала схватки, считайте, что победа обеспечена.
Первым делом Темняк приказал собрать все имеющиеся в наличии щиты, как целые, так и ломаные. Такого добра набралось с дюжину, что, похоже, не очень-то устраивало скрупулёзного командира.
После этого он велел Тюхе и Свисту наточить у каждого щита по одному углу, да так, чтобы обеими сходящимися кромками можно было бриться. (И кому, спрашивается, вдруг понадобились бритвы размером с хорошую столешницу!) Сам Темняк совместно с Бадюгом, теперь по праву считавшимся самым трудоспособным членом стаи, занялись земляными, а вернее сказать, мусорными работами – что-то рыли, что-то разравнивали, что-то трамбовали.
Затем усилия обеих групп объединились, и поперек улицы возникло заграждение из двух рядов острейших треугольных лезвий, выступавших из мусора примерно на две пяди. Лезвия были расположены в шахматном порядке, словно рассада клубники на хорошо ухоженной грядке, и направлены режущей кромкой встреч движению вероятного противника.
Правда, слева и справа от заграждений оставались довольно широкие свободные проходы, но прикрыть их было уже нечем – щитов не хватило.
Тюха, разгадавший замысел командира раньше других, сказал:
– Первому ящеру мы кишки обязательно выпустим. Второму – как повезет. Но если их окажется больше, нам только и останется, что мечтать о птичьих крыльях.
– Да от них никакие крылья не спасут! – воскликнул Бадюг, успевший спозаранку узреть то, что остальным боешникам ещё только предстояло оценить. – Ящеры лазят по стенам не хуже самого Смотрителя. От них здесь никуда не скроешься.
Неподобающие разговоры решительно пресёк Темняк, смазывавший разящие лезвия «вечной росой».
– Ещё ни одна битва не было выиграна за счет того, что враги застряли в заграждениях, – авторитетно заявил он. – Но это лишает их подвижности и превращает в удобную мишень. Всё остальное будет зависеть от нашей расторопности и предприимчивости… А что касается численности ящеров, могу сказать: стадами они не живут и держатся преимущественно парами. Соперников на дух не переносят и тут же изгоняют. Или убивают.
На этот-раз сигнальный хлопок заставил всех непроизвольно вздрогнуть – ну совсем как первый удар молотка по гробовой крышке.
Ящеры пока не появлялись – наверное, ещё не уяснили себе, что узкая мрачная щель, ставшая для них ловушкой, слегка удлинилась. Вследствие холода и сумрака, царивших здесь, эти теплолюбивые создания теряли свою жизненную активность, а для того чтобы сохранить её, имелся только один способ – жрать, жрать и ещё раз жрать.
Так что вдоль по Бойлу их погнало не любопытство, а голод. Правда, добычу, маячившую впереди, нельзя было назвать чересчур обильной – всего лишь кучка обезьян, причём не самых крупных. Но в этой чужой и неприветливой стране привередничать не приходилось.
Двигались ящеры предельно осторожно и почти бесшумно. Природа обделила их голосовыми связками, а мягкий мусор скрадывал поступь толстых коротеньких лап.
С безопасного расстояния их можно было принять за парочку слонов, бредущих по брюхо в густо замусоренной воде. Даже длинные шеи, снабженные непропорционально маленькими, но зубастыми головками, чем-то напоминали слоновьи хоботы.
