— Хорошо тебе… ты едешь в университет, будешь там весело проводить время, заведешь кучу интересных друзей…
— Да, я надеюсь, что найду новых друзей, — сказала Аня задумчиво. — Возможность найти новых друзей и делает жизнь такой пленительной. Но сколько бы новых друзей у меня ни появилось, они никогда не будут так дороги мне, как старые друзья… особенно одна девушка с черными глазами и ямочками на щеках. Можешь ты угадать, кто она, Диана?
— Но там, в Редмонде, будет так много умных девушек, — вздохнула Диана, — я всего лишь глупая деревенская девушка, которая иногда говорит «нынче»… Но, пожалуй, лучше об этом не думать. Ах, конечно эти последние два года были слишком хороши, чтобы так шло и дальше. Но все же я знаю кого-то, кто рад, что ты едешь в Редмонд. Аня, я хочу задать тебе вопрос — серьезный вопрос. Не сердись и ответь тоже серьезно. Тебе нравится Гилберт?
— Как друг — очень, но ни капельки в том смысле, который ты вкладываешь в свои слова, — сказала Аня твердо; ей казалось, что она говорит искренне.
Диана вздохнула. Почему-то ей хотелось, чтобы Аня ответила по-другому.
— Ты вообще не собираешься выходить замуж, Аня?
— Может быть, и выйду… когда-нибудь… когда встречу того самого, единственного, мечтательно сказала Аня, улыбаясь и подняв лицо навстречу лунному сиянию.
— Но как ты узнаешь, что встретила его? — настаивала Диана.
— О, узнаю… сердце мне скажет. Ты же знаешь, каков мой идеал, Диана.
— Но человеческие идеалы порой меняются.
— Мой не изменится. И я не смогла бы полюбить человека, который ему не соответствует.
— А что, если ты никогда его не встретишь?
— Тогда умру старой девой, — прозвучал бодрый ответ. — И смею думать, это отнюдь не самая тяжкая смерть.
— О, я полагаю, умереть старой девой довольно легко, а вот жить старой девой я бы не хотела, — сказала Диана без всякого намерения пошутить. — Хотя и я ничего не имею против того, чтобы стать такой старой девой, как мисс Лаванда. Но мне такой не стать. В сорок пять я буду ужасно толстой. А если и может быть что-то романтичное в худенькой старой деве, то в толстой — ничего… А ты знаешь, что Нельсон Аткинс три недели назад сделал предложение Руби Джиллис? Руби мне об этом подробно рассказала. Она говорит, что не имела ни малейшего намерения выходить за него, потому что его будущей жене придется жить с его родителями. Но его предложение было таким поэтичным и романтичным, что буквально пленило ее. Однако она не хотела принимать решение второпях и попросила дать ей неделю подумать. А два дня спустя она была на собрании кружка шитья, которое проходило в доме его родителей, и там в гостиной на столе лежала книжка "Полный курс этикета". Руби говорит, что просто не в состоянии описать своих чувств, когда в разделе, озаглавленном "Рекомендации желающим вступить в брак", нашла то самое предложение, которое сделал ей Нельсон, слово в слово. Она пошла домой и написала ему совершенно уничтожающий отказ. Она говорит, что с тех пор его родители не спускают с него глаз из страха, как бы он не утопился. Но, по мнению Руби, их опасения напрасны, потому что в разделе "Рекомендации желающим вступить в брак" ясно сказано, как должен вести себя отвергнутый поклонник, и там нет ни слова о том, чтобы топиться. А еще она сказала, что Уилбер Блэр буквально «сохнет» по ней, но она совершенно ничего не может с этим поделать.
У Ани вырвался жест нетерпения и досады:
— Мне неприятно об этом говорить — это похоже на измену, но знаешь, мне теперь не нравится Руби Я любила ее, когда мы вместе ходили в школу и когда учились в семинарии… хотя, конечно, не так, как тебя или Джейн. Но в этот последний год в Кармоди она кажется мне другой… такой… такой…
— Я знаю, — кивнула Диана. — Это У Джиллисов в роду. Тут уж ничего не поделаешь. Миссис Линд говорит, что если когда-нибудь хоть одна из девушек в семье Джиллисов думала о чем-то, кроме поклонников, то это никак не отражалось ни в ее поведении, ни в разговоре. Руби говорит только о мальчиках: какие комплименты они ей делают, как они сходят по ней с ума в Кармоди… И странное дело, но они действительно сходят. — Диана признала это с некоторой досадой. — Вчера вечером видела ее в магазине мистера Блэра. Она шепнула мне, что на днях «покорила» еще одного. Я не стала спрашивать ее, кто он, так как видела, что она до смерти хочет, чтобы ее спросили. Руби всегда мечтала о «победах». Помнишь, даже в детстве она говорила, что собирается, когда вырастет, иметь десятки поклонников и как можно веселее провести время, прежде чем выйдет замуж. Она совсем не такая, как Джейн, правда? Джейн — рассудительная, благовоспитанная, милая девушка.
— Джейн — настоящая жемчужина, — согласилась Аня, — но, - добавила она, чуть склоняясь вперед, чтобы нежно погладить пухлую с ямочками руку, лежащую на подушке, — все-таки нет никого, равного моей Диане. Помнишь тот вечер, когда мы впервые встретились в твоем саду и «поклялись» в вечной дружбе? Мы сдержали «клятву». Никогда между нами не было ни ссор, ни даже холодности. Мне никогда не забыть, какая дрожь пронзила меня в тот день и час, когда ты сказала, что любишь меня. Мое детское сердце жаждало любви и привязанности, и я только сейчас начинаю понимать, как сильна была эта жажда. Никто не любил меня и не желал беспокоиться обо мне. Я была бы несчастна, если бы не эта странная жизнь-мечта, в которой я воображала и любовь и дружбу. Но когда я приехала в Зеленые Мезонины, все изменилось. И здесь я встретила тебя. Ты не знаешь, Диана, что значила для меня твоя дружба. И сейчас я хочу поблагодарить тебя, дорогая, за теплую, искреннюю любовь, которую ты всегда дарила мне.
— И всегда, всегда я буду любить тебя, — всхлипывала Диана. — Я никогда не буду никого любить… никакую девушку… так, как я люблю тебя. А если я когда-нибудь выйду замуж и у меня будет своя девочка, назову ее Аней.
Глава 27
Вечер в каменном домике
— Куда это ты, Аня, идешь, такая нарядная? — поинтересовался Дэви. — Ты потрясно выглядишь в этом платье!
Аня спустилась к обеду в новом платье из бледно-зеленого муслина — она не носила этот цвет со времени смерти Мэтью, — и оно шло ей необыкновенно, подчеркивая нежные, словно у цветка, краски ее лица и блеск ярких волос.
— Дэви, сколько раз я призывала тебя не употреблять этого слова, — упрекнула она. — Я иду в Приют Эха.
— Возьми меня с собой! — воскликнул Дэви с мольбой в голосе.
— Если бы я ехала в кабриолете, охотно взяла бы. Но я пойду пешком, а это слишком дальняя дорога для твоих восьмилетних ножек. Кроме того, со мной идет Пол, а я боюсь, тебе не очень нравится его общество.
— О, теперь Пол нравится мне гораздо больше, чем раньше, — заявил Дэви, одновременно начиная совершать свирепые вторжения в свой пудинг. — С тех пор как я сам стал довольно хорошим, мне уже не так неприятно, что он еще лучше. Если я выдержу и дело так пойдет и дальше, то когда-нибудь я с ним сравняюсь и в длине ног, и в хорошести. А еще Пол отлично относится к нам, младшим ребятам: он не дает другим большим мальчишкам задирать нас и учит всяким играм.
