И можно поинтересоваться, паренек, откуда у тебя деньги?
Вопрос такой же дурацкий, как и желание узнать, почему подросток живет в торговом центре, а не дома. Вот только я ничего не желаю знать. Пусть сам решает эти проблемы, а мне и так хватает забот!
— Говорю же тебе, первый раз угощаю, — подмигнул Грейвс.
Странно, сегодня его глаза казались карими, а не зелеными.
Взяв сухую рубашку, он натянул ее через голову на голое тело и явно собирался одеваться дальше, пока я стояла, потупив взгляд в пол. Щеки залил румянец, словно их обдало жаром от печи.
— Ты угощал меня в прошлый раз, помнишь? — напомнила я ему.
— Да, но не фирменным блюдом с Маршалл-стрит. Честно говоря, я думал, что не застану тебя здесь. Потом решил, что ты, должно быть, еще спишь. Утром, когда я уходил, ты так крепко спала, будто была в полной отключке. — Он уселся рядом, надевая футболку с «Iron Maiden» и сухие джинсы. Брошенное на пол полотенце с глухим стуком плюхнулось рядом с мешком, где хранилось грязное белье. Потом Грейвс ухватил один из сандвичей и проговорил: — Надеюсь, еще не остыл!
Моя куртка лежала возле ног на полу. С виду такая безобидная, но в кармане таится скрытая угроза. Интересно, как бы Грейвс отреагировал, узнай он, что я чуть не выстрелила?
И все-таки кто он, этот странный подросток?
— Чем я обязана такой заботе?
В ответ Грейвс неопределенно пожал плечами и, жадно откусив огромный кусок от сырного сандвича, закрыл от наслаждения глаза.
Бетонный пол холодил ноги. Кстати, раскладушка в комнатке одна — где же тогда спал Грейвс прошлой ночью? Почему-то я не задумывалась об этом раньше.
Влажные пряди черных волос упали на глаза, но Грейвс к этому привык и продолжал жевать сандвич. Наконец он промычал что-то невразумительное:
— Патм… бур…
Как прикажете понимать эту тарабарщину? Ну ладно, пусть все идет своим чередом. В конце концов, парень привел меня в укромное место. Стоит ли жаловаться на судьбу, раз уж дело дошло до того, что и переночевать больше негде?!
— Спасибо за все! То есть хочу сказать, мне действительно было очень плохо. Спасибо, что помог.
В горле аж защипало, так хотелось рассказать обо всем или хотя бы открыть часть правды!
Грейвс проглотил прожеванный кусок, отчего его кадык дернулся, и торопливо предложил:
— Хочешь поговорить об этом? Если нет, я больше не стану лезть с расспросами.
Что тебе сказать, чтобы ты поверил? Будь папа жив, мне было бы не так одиноко!
Папа! В ушах снова прозвучал жуткий рев, грудь перехватило от пережитого ужаса — каждый вдох давался с трудом. Что пытался сказать мне зомби? Или не пытался?
В сотый раз жгучие слезы невольно набежали на опухшие глаза. Я вот-вот разревусь. Только не забыть, что нужно дышать! Делаем глубокий вдох! Так, я голодна, и надо есть, иначе не смогу собраться с мыслями.
— Это из-за папы!
Схватив сандвич, я быстро откусила большой кусок.
Сандвич оказался на редкость аппетитным: в меру соленый, с солидным ломтиком сыра и необходимыми для организма жирами и углеводами. А булочка — мягкая и даже еще теплая.
— А что с отцом не так? — спросил Грейвс, осторожно выбирая слова.
В другой раз я бы посмеялась над его неумелой попыткой быть тактичным.
— Это не то, про что ты подумал. Он мертв.
Ну вот, губы произнесли страшное слово. Такое короткое и не имеющее никакого отношения к моему папе. Оно всегда жило рядом с нашим маленьким мирком, не переступая очерченной границы. Говорить о папе так — неправильно, хотя уж кому-кому, а мне точно известно, что он действительно мертв.
Если мои слова и поразили Грейвса, он умело скрыл удивление. Правда, глаза у него округлились и позеленели. Он задумчиво укусил сандвич и стал медленно жевать. Потом взял горстку картошки-фри и запихал в рот, не сводя с меня внимательного взгляда. Наверное, ждет подробных объяснений.
Перегнувшись через раскладушку, я выудила из хаоса, царившего в спальном мешке, альбом для рисования и, открыв страницу с наброском отцовского грузовика, спросила Грейвса:
— Узнаешь это место?
Он взял рисунок, и его глаза снова расширились от удивления. Он сглотнул слюну, и кадык судорожно дернулся. В ухе сигнальным маячком блеснула сережка.
— Классно рисуешь!
Ха, классно! Да я рисую с пяти лет!
— Спасибо за комплимент. Ты знаешь, где это?
— Нет.
Нахмурив брови, Грейвс ждал объяснений, но я молчала. Парня распирало любопытство, и он уже приоткрыл рот, чтобы задать вопрос, но вместо этого только облизал жир с пальцев.
Черт!
— Мне надо найти это место. Надо разыскать грузовик, и тогда я… Ну, в общем, мне надо найти его! — Я откусила сандвич и проглотила, не почувствовав даже вкуса. А потом задала вопрос на миллион долларов: — Ты мне поможешь? Ну, пожалуйста!
— Помочь отыскать этот склад? — Он повел плечами. — Да, конечно, помогу. Вот только из-за снегопада придется туговато. По радио объявили, что снег будет идти всю неделю. Опять метели да вьюги, а мы из-за них взаперти!
Я думала, Грейвс набросится на меня с вопросами, но он не сказал ни слова и спокойно доедал сандвич, изредка бросая на меня испытывающие взгляды. Покончив с первым бутербродом, он принялся за второй. А я прислушивалась к тишине за стеной и машинально жевала сандвич. С таким же успехом я съела бы и картон!
Расправившись наполовину с сандвичем, Грейвс перестал жевать и опять перевел взгляд на меня.
— Так что у тебя стряслось?
Пока сама не знаю. Хотя очень хотелось бы узнать. К тому же, если я расскажу всю правду, ты посчитаешь меня сумасшедшей!
— Дело довольно скверное.
А что я могла еще ответить?
— Ну ладно, — снова пожал он плечами. — Звучит интригующе, а там — посмотрим. Завтра начнем поиски, но только после занятий в школе.
У меня от удивления чуть челюсть не отвисла. Снова привычное пожатие плеч.
— Думаешь, я собираюсь ютиться по всяким углам всю жизнь? Нет! У меня есть план! Я получу аттестат и пойду в местный колледж. Потом поступлю в самый настоящий университет и выучусь на математика. Математики получают довольно хорошие бабки, пока работают, но и после все будет классно, потому что я к тому времени стану профессором физики.
Профессором физики?! Я попыталась представить Грейвса взрослым или хотя бы в роли учителя и не смогла. Только голова разболелась от усилий. Да этот парень такой неуклюжий и совсем наивный! А вслух примирительно сказала:
— У каждого должна быть цель в жизни. — Необычное облегчение появилось где-то под солнечным сплетением и заполнило грудь. — Ты уроки не прогуливаешь?
