— Ничего не приснилось! Она была настоящая! — воскликнула Анна-Мария и бросила ложку в миску с овсянкой.
— Не дерзи, — сказал Генри.
— Еще одно слово, — начала Эдит, — и я…
Уже в пять лет Анна-Мария понимала, что сердить маму не стоит. А потому смирилась и больше не заводила разговоров о Рапунцель. В тот же день, немного погодя, Грета убирала в ее комнате и нашла на полу прядь волос длиной не меньше двадцати футов. Она намотала их на катушку и спрятала в сундук на чердаке. С тех пор между мамой и Гретой сложились особо доверительные отношения. На протяжении многих лет ее посещали самые разные героини. Она наслаждалась беседами с ними, их откровенностью и неувядаемой красотой, но никогда никому, кроме Греты, о них не рассказывала. Боялась, что, если мать узнает, это спугнет героинь, унизит их, как в свое время злые колдуньи, мачехи и жестокие королевы обижали и унижали Белоснежку, Розочку и Спящую Красавицу.
Кроме Греты мама кое о чем рассказывала и мне. Когда мне было пять — столько, сколько маме, когда к ней явилась Рапунцель, — она прочитала мне эту сказку, затем показала катушку с намотанными волосами, спрятанную на чердаке. Я с восхищением смотрела на длинную сверкающую прядь волос. В пять лет несложно поверить в то, что литературные герои существуют на самом деле. Мама предупредила, что это секрет, и мы обе поклялись никому ни о чем не рассказывать. Она велела принести мою любимую книжку «Спокойной ночи, луна». Мы положили руки на обложку и шепотом поклялись хранить тайну, чтобы ни одна живая душа никогда не узнала про героинь. Той ночью я лежала в постели и страстно мечтала, чтобы ко мне пришел кролик из книги Маргарет Уайз Браун и мы бы вместе пожелали луне спокойной ночи. Но утром мама объяснила, что герои и героини никогда не являются по заказу. Они приходят сами, по собственной воле.
Не знаю, возможно, мама обладала некой сверхъестественной силой, способной притягивать героинь, или же нам просто везло. Она не танцевала вокруг костра из полыни, не вызывала литературных духов и призраков. Напротив, мама всегда была очень пассивной. Кроме того, на нее давил груз несчастных судеб героинь — возможно, не меньше, чем на придумавших их писателей. Только ее положение было гораздо хуже. Судьбы наших гостий были известны ей раньше, чем им самим. Когда уезжала очередная героиня, мама начинала страшно тревожиться. В таком состоянии она могла пребывать неделями. Ее тревога меня злила, я ревновала, но что я могла понять в тринадцать лет! Иногда, пытаясь успокоить ее, я говорила: «Мам, они же не-на-сто-я-щи-е!»
Но сегодняшним вечером в лесу фантазии превратились в устрашающую реальность. Я поняла: если Конор возьмет меня в плен, это станет расплатой за мое недоверие и насмешки над мамой.
Глава 3
Мы возвращаемся к событиям в лесу * Попытка побега * Радости верховой езды * Чем пахнет злодей
— Поди сюда! — рявкнул всадник.
Я отлепилась от ствола, ноги утопали в сухой листве и влажной земле. Лошадь попятилась и взбрыкнула при виде меня, освещенной факелом, в дурацких оранжевых шортах, майке-безрукавке с круглым вырезом и с копной спутанных рыжих волос. Я заправила за ухо непокорный завиток. Резинку для волос я давно где-то обронила. У взмыленной лошади с лоснящейся черной шкурой горели глаза, несло конским потом. Мужчина натянул поводья, утихомиривая животное, затем ткнул в меня пальцем.
— Чего это ты шляешься по лесу в нижнем белье, а? — У него был баритон и сильный ирландский акцент.
— Это не нижнее белье!
— Ты еще пожалеешь, что появилась на свет, девчонка!
Он орал на меня, как на ребенка. Я не сдержалась и крикнула:
— Вы мне не отец!
— Лгунью, которая скажет, что я ее отец, ждут большие неприятности!
— Дейрдре говорила… — Сама не знаю, что заставило меня произнести это имя. Может, чтобы поквитаться или защитить себя. Скорее же всего, я выпалила это в растерянности, от испуга.
— Так ты знакома с Дейрдре! — И он рассмеялся мерзким сдавленным смешком. Так могут смеяться лишь персонажи бульварных романов. — Ха-ха-ха! — И даже стукнул себя кулаком в грудь.
— Чего вы от меня хотите?
— Молчать! — Он щелкнул неведомо откуда взявшимся хлыстом, и я отскочила к дереву, прижалась к стволу.
Мне до ужаса не хотелось верить, что все это происходит на самом деле. Но звук хлыста прозвучал вполне отчетливо, да и пар, бивший из лошадиных ноздрей, не давал усомниться в реальности происходящего. Мама учила, что в случае опасности лучший способ защититься — поднять крик. Но в тот момент я словно онемела. Звук щелкающего в воздухе кожаного хлыста лишил меня дара речи. Мне было очень страшно. Живя в «Усадьбе», я никогда не могла разобраться, что происходит в реальности, а что — нет. Но сейчас, в темном лесу, при виде взбешенной, бьющей копытами лошади мне показалось, что я вижу страшный сон. Внезапно я ощутила к Дейрдре нечто вроде сочувствия.
— Говори, где она!
Я глянула направо, в сторону покосившейся изгороди. Надо бежать! Лошадь не сможет перепрыгнуть изгородь с места — только с разбега. Или ей придется обежать вокруг. Я стремглав бросилась наутек, под ногами лишь ветки трещали. Оперлась на изгородь и одним махом перескочила через нее, как учили на уроках физкультуры. Оказавшись на той стороне, я почти по колено увязла в опавшей листве. Я помчалась дальше, лишь сучья трещали под ногами. Заржала лошадь, за спиной послышался топот копыт — Конор пустился в погоню.
— Проклятье! — воскликнул он.
Я неслась по узкой тропинке, точно ветер, ветки и листья хлестали по лицу, обрывки паутины запутались в волосах и ресницах. Я чувствовала, как по спине, щекоча лопатки, ползет паук. Но я бежала и бежала, и вот тропа под ногами расширилась. Топот копыт за спиной стал отчетливее, и я заорала. А в голове, несмотря на охвативший меня ужас, вертелась одна и та же мысль: «Только полный идиот может вопить: „Проклятье!“»
Но этот идиот — свирепый всадник. Он гонится за мной, щелкает хлыстом. Над головой ветви дуба образовали арку, сквозь листву виднелось ночное небо, полное звезд. Проклятые шлепанцы — хуже обуви для бега не бывает. Обычно на прогулку я надеваю теннисные туфли, но сегодня так рассердилась на маму и Дейрдре, что выбежала на улицу в первых попавшихся. Все мои беды из-за этой Дейрдре! Внезапно я увидела ствол дерева, лежавший поперек тропинки. Он был слишком толстый, чтоб с ходу перепрыгнуть через него, а потому я легла на живот и поползла, чувствуя, как мелкие травинки щекочут щеку. Затем обернулась. Всадник яростно хлестал по придорожным кустам. Я помчалась дальше, перепрыгнула еще одно упавшее дерево, но топот копыт за спиной все приближался. Расстояние между нами сократилось вдвое. Всадник почти поравнялся со мной. В лесу я спрятаться не могла — по обе стороны тропинки непролазной стеной рос кустарник. Я неслась, втайне надеясь, что проклятый кустарник когда-нибудь кончится. Меня подгонял стук копыт и лошадиный храп.
