Я тут же снова съехал на обочину. Такими темпами я доберусь до Техаса в лучшем случае к Рождеству — если вообще доберусь. Я спятил. Съехал с катушек. Зачем себя обманывать? Я колошматился головой о руль. Я наблюдал за маленьким оранжевым человечком, упорно пытающимся собрать головоломку. Хуже того — я разговаривал с ним. Накануне ночью я умирал и растворялся в звездном вихре, и танцевал с кактусом под музыку — жаль, никак не могу ее вспомнить. А еще за ночь до того угнал тачку и расплевался с чуваком, который наверняка сейчас как раз сколачивает банду самых отборных и дорогих головорезов, которые с превеликим удовольствием превратят меня в фирменный пакет из супермаркета, полный обуглившегося мяса и перемолотых костей. Какие признаки здравого ума ни возьми, я под них не подходил. Даже на расстояние пушечного выстрела не подходил. Даже если принимать во внимание только факты, а глюки оставить в стороне — все равно нет. Оставалось лишь надеяться, что это временное явление, сочетание наркоты, издерганности, стресса, растерянности и расшатанной психики. Может, я даже и не подозреваю, что такое истинное безумие в его самых тяжелых, мрачных и извращенных формах. Может, я просто хотел сойти с ума, чтобы не приходилось объясняться и оправдываться перед самим собой и получать у себя же прощение за свои грешки. Ускоренные спидами мысли так и роились в моей голове, пока я наконец не сдался и снова не вывернул на дорогу. Если дела пойдут совсем плохо, я всегда смогу снова шарахнуться башкой о руль и погрузиться в новые видения. То, что я увидел оранжевого человечка, в глубине души порадовало меня; трип был связан с паломничеством, а я, несмотря на весь свой романтизм, люблю классические сюжеты. А вот качество трипа меня разочаровало — никакой небесной красоты и блаженства, скорее на грани гротеска и фарса. Может быть, стоило стукнуться головой обо что-нибудь покрепче? Интересно, какие видения может навеять крепкий удар увесистым молотком, и какое невероятное слияние с космосом может произойти, если в тебя вмажется груша для сноса домов? Интересно, сколько стоит взять напрокат кран с грушей на тридцать секунд? Интересно, был ли оранжевый человечек действительно значащим видением о паломничестве, или это просто последствия вчерашнего кислотного пира, обманчивое отражение духовного голода? Интересно, что такое дух? Интересно, чего я в конечном счете хотел? Я хотел добраться до пункта назначения, где бы он ни находился. Я хотел поднести дар. Я хотел лежать голышом рядом с Кейси и чтобы она сонно крутилась в кровати и уютно сворачивалась клубочком, когда я провожу рукой по ее прекрасному теплому боку. Интересно, где она и о чем сейчас думает? Интересно, какого черта я взялся доставить подарок Харриет Биг Бопперу, если оба они мертвы, окочурились, отдали концы? Может, это потому, что я сам ничего не могу подарить тем, кто вокруг меня, — живым? Слова, слова, слова по пути в Аризону… Когда я снова посмотрел в зеркало заднего вида, взгляд у меня был уже не такой безумный — просто усталый и сбитый с толку. Мне необходимо было отдохнуть.
Я выехал на длинное пустое шоссе где-то в пяти милях от Кварцита и вдруг увидел впереди шагающую по обочине фигуру. Я настолько устал от собственных монологов, что мне внезапно понадобилось чье-то общество. Но в походке человека, в опущенных плечах, в манере двигаться, вялости и оторванности от окружающего пейзажа было что-то неуловимое, но настораживающее, поэтому я не сбавил скорости. Проехав метров пятьдесят вниз по склону, я разглядел, что это женщина. Она не голосовала. Она даже не поглядела в мою сторону, когда я миновал ее.
Это непростая ситуация, когда ты мужчина и встречаешь женщину одну, в безлюдном месте; как бы ни были благородны твои намерения, она всегда воспринимает тебя как угрозу — и, между прочим, найдется много нелицеприятных доказательств ее правоты. Обогнав женщину, я проехал еще метров семьдесят и вышел из машины. Она подошла ближе, а потом остановилась. Небольшого роста, полноватая, тридцати с чем-то (по моим прикидкам) лет, со спутанными короткими каштановыми волосами, в линялых джинсах и помятой серой блузке, пропитанной потом и прилипшей к телу. С такого расстояния я не мог разглядеть ее глаз, но лицо у нее было туповатое и опухшее. До меня наконец дошло, что с ней не так — ей кое-чего не хватает: сумочки. До ближайшего города пять миль, не похоже, чтобы где-то здесь стояла ее поломанная машина, а сумочки нет. Меня охватила неприятная уверенность, что ее изнасиловали или ограбили. Я не нашелся что сказать, поэтому просто помахал ей, улыбнулся и, облокотившись на левое заднее крыло «кадди» стал ждать, не подаст ли она сама какой-нибудь знак, но она замерла да так и стояла без движения, глядя на меня. Я не чувствовал, чтобы от нее исходил страх или враждебность; только апатия.
— С вами все в порядке? — я попытался вложить в эти слова искреннюю заботу, но даже для моего слуха они прозвучали неловко.
Она чуть приподняла подбородок, всего на полдюйма.
— Не знаю, — ответила она, и это походило на правду. Поэтому я тоже сказал ей правду.
— Знаете, последние миль сорок я задавал себе тот же самый вопрос: а все ли со мной в порядке, и так и не смог ответить. Одно мне известно наверняка: я направляюсь в Техас и с радостью подброшу вас до любого города, что лежит между этой точкой и Сабина-Пасс, и обещаю, что не буду приставать. А если вам так удобнее, могу послать за вами такси из ближайшего городка — даже заплачу, если вы на мели, — или позвоню кому-то из ваших друзей, чтобы они вас забрали. Но если вам больше нравится передвигаться пешком — только скажите, и я исчезну. А если есть какой-то другой способ помочь, то я с радостью. — Получилась целая речь, мне никогда не удавалось изложить всю правду в двух словах.
Она приблизилась ко мне еще на пять шагов.
— Я была бы очень признательна, если бы вы подбросили меня до города. Спасибо, — она сказала это с грустной церемонностью, как будто хорошие манеры — это все, что осталось от ее чести.
Обогнув машину, я подошел к пассажирской дверце.
— Предпочитаете разместиться впереди, где сидят одни придурки, или на заднем сиденье, как принцесса, которую везут в казино на партию баккара с изысканными молодыми кавалерами?
Она слабо улыбнулась, скорее из снисходительности к моим попыткам пошутить. У нее были красивые глаза — темные, яркие, карие — цвета шоколада. Я не знаток женских сердец, но не сомневался, что она недавно плакала.
— Лучше впереди, — сказала она, — где придурки.
Я открыл дверцу, помог ей сесть, а потом сказал:
— Куда вы направляетесь, я уже знаю, а откуда держите путь?
— Оттуда же. Из Кварцита. Я там живу.
— Ладно, — не сдавался я, — тогда скажите, где вы были?
— Я передумала, — хрипло сказала она.
— Ага, понимаю, о чем вы. Я и сам всегда передумываю. В смысле «меняю свои решения», а не в смысле «думаю слишком много», хотя и это тоже. Мы с вами можем обсудить важность перемен для поддержания мирового равновесия и их отношение к срокам, знаниям, духу и цели жизни. Стоит поговорить и о том, как любовь и музыка связаны со смыслом бытия. А когда разберемся со всем вышеперечисленным, можно будет перейти к вопросам посложнее.
