После слов — «куски людей и черепа хрустели» — вся детвора застыла в ужасе и словно окаменела. Увидев краем глаза, что у него появились БЛАГОДАРНЫЕ СЛУШАТЕЛИ, дядя Коля-Самовар вошёл в раж и продолжил свой рассказ.
«...— Отогнали, значит, мы фрица верст на десять и заняли круговую оборону около погорелой деревушки. Из полета танков осталось два всего, а тут мимо генерал проезжает. Ага, говорит, вот, значит, где у нас тринадцатая бригада прячется! За то что сразу не прорвали фронт, в качестве наряда вне очереди — отправляйтесь в могильщики!..»
Во время войны немцы всегда копали аккуратные могилы, ставили берёзовые кресты и надевали сверху каски. Советских солдат немцы хоронили в общей могиле, а офицеров с почестями в отдельных. Они полагали, что противник поступит так же, если им не повезёт остаться живыми. Когда же наступали советские войска, местных тёток и пленных заставляли раскапывать могилы и разбрасывать трупы. Осквернению подвергались не только немецкие кладбища, но и погосты советских солдат, так как их хоронили при помощи фашистов.
«...— Значится так, Витюха! Слушай сюда! Иногда покойничков, было дело, даже скармливали полковым свиньям! Я сам видал раз, как во-от такая ЖИРНАЯ СВИНЬЯ глодала свежевскопанную мертвечину и рылом своим ЧМОКАЛА! Её, свинью-то эту, потом на седьмое ноября вся рота мотопехоты ЖРАЛА!..»
В этот момент от страха один малыш описался, а девочка стала плакать. Видя благодарную реакцию, Самовар продолжил дальше.
«...— Как-то раз уселся я на экскаватор и принялся общую могилу разрывать. Занёс ковш — как копну, да ка-ак брошу, как копну, да как опять брошу. Один раз так копнул, что дохлый фриц из ковша вдруг как полетит, да как грохнется на меня — прямо будто придушить меня задумал. Только я вовремя руку поставил. Фриц-то этот уже, считай, сгнил, изо рта вонища, зубы как у волчары, а из глаз ДВЕ ЗМЕИ БОЛОТНЫЕ ТОРЧАТ И ЯДОМ ЖАЛЯТ! —Он театрально повернулся к детям, вытянул громадные кулачища с грязными ногтями и дико заорал:
— А когти у него длинные, как сабли! ЧТОБЫ ВСЕХ ВАС РВАТЬ! Аааа!!!—... »
— Аааа! — Дети бешено заорали, попадали в обморок и тут же обоссались. Я тоже до смерти испугался, мои волосы встали дыбом, и я чуть не лишился чувств. Мне показалось, что сам дьявол вселился в Самовара, и он безжалостно разорвёт меня и Лёху Сухарева на части, а потом съест живьём... От обмороков и обоссывания нас спас мужик Витёк:
— Самовар, хорош тормозить, давай-ка ещё по третьей наливай!
Самовар ехидно улыбнулся и самодовольно разлил водяру. Выпил, закусил огурцом, после чего продолжил свою телегу.
«...— Когда меня под Варшавой «Дора» шандарахнула, тот фриц каждую ночь в госпитале во сне являться стал, душить меня приходил. Сперва вцепится когтями в горло, а потом давай змеями череп сверлить. А потом МОЗГИ ПИЛ И ДУШИЛ!-...» Коля картинно обернулся ко мне и Аёхе, вытянул громадные лапы, схватил себя за шею и бешено в алкоголическом угаре заорал:
«—...Вцепится когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИЛ И ДУШИЛ! Вот, смотрите, шрамы до сих пор остались! Вот они, смотрите, засранцы! ШРАМЫ от его КОГТЕЙ!-...»
Я снова до смерти испугался, мои волосы опять встали дыбом, и я чуть не грохнулся в обморок. На этот раз от обморока и обыссывания нас спасло чудо.
— Вот! Вот, смотрите! Вцепился когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИА и ДУШИА! Он вошёл в бешеную истерику, пена полезла изо рта, он нелепо дёрнулся и ебанулся со скамейки. Удар башки об землю вывел нас из оцепенения, и мы бросились в подъезд.
Мы неслись, словно ошпаренные скипидаром, сердце выскакивало из груди, голова кружилась, а ноги налились свинцом. Я долбанул незапертую дверь и мы рухнули в коридор, а потом бросились закрывать дверь на все цепочки и щеколды. Нам слышались шаги, нам казалось, что адский Самовар ломится за нами и скоро будет крушить дверь! Не знаю, сколько прошло времени, пока мы не пришли в себя, но вот со двора снова донеслись голоса мужиков и Самовара.
— Самовар, харэ тормозить, давай ещё водяры треснем!
В первую секунду мы хотели броситься к балкону, закрыть все форточки и окна и включить Брежнева по телевизору — лишь бы не слышать зловещие вопли Самовара.
— Вот! Вот, смотрите! Вцепился когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИЛ и ДУШИЛ! А из глаз его ЗМЕИ ТОРЧАЛИ!!!
Вместо того, чтобы дико забаррикадироваться и заглушить уличный шум, нами словно овладел «БЕС противоречия». Мы хотели узнать, что было дальше! Мы осторожно легли на пол балкона и стали смотреть в щель. Но чудо не произошло: не видя перед собой благодарной публики, Самовар больше ничего не отчебучил.
— Самовар, а чё дальше было?
— Да ничего! Я каждую ночь в госпитале орал, мне кляп совали, а иногда и табуретом хуярили, чтоб сон нормальный был. Потом прошло само собой... Давай-ка ещё пивка треснем!
— Да какое там пивка! Смотрите, цыгане опять ломятся, пойдём их пиздить!
ЦЫГАНЕ
Сталин был не только крутейшим грузинским вором в законе, но и обычным оголтелым грузинским националистом. Этот национализм был совсем другого типа, чем во всем мире. Суть его: ВСЕ КОЗЛЫ, и не более. Русская революция, ад и муть гражданской войны, ленинская партия — для него были лишь средством на пути к тотальной власти.
Если Троцкий был мастером изящных многоходовок, то Сталин — мастером вероломного коварства, это обычная черта всех цунароф. Уже с тридцатых годов ему дико надоел коммунизм, отовсюду исходили угрозы и заговоры бывших революционеров, всё время приходилось мутить адские репрессии и зачистки. Сталин дико завидовал Фюреру, который просто отправил в духовку всех евреев и цыган, и мог спокойно спать и заниматься творческим креативом — устраивать модные парады, разговаривать со Шпеером об античных городах, а также мечтать с Фон Брауном и Г.Уэлсом о полётах
Сталин врубился, что управлять НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ государством гораздо проще: евреи — враги, все остальные свои. Ну никто же не станет помогать евреям против Сталина или Гитлера, а вот троцкисту или бу-харинцу могут, поэтому ему приходилось делать адские репрессии и отправлять в ГУЛАГ 90 процентов невинных людей, которые могли бы быть полезны государству.
На всякий случай, он с 1937 году начал серию новых репрессий против евреев-большевиков, а также запретил цыганам, кроме артисток театра «Ромен», появляться вблизи населённых пунктов и в полосе железных дорог и магистралей. Попрошайничество и тунеядство было запрещено, а цыганам отвели изгойские места, где они жили диким табором. Там царило полное средневековье и антисанитария.
Мой дед и бабуся были коренные нижегородцы, им пришлось принять Советскую власть и как-то жить для будущего России. Мой дед был доктор медицины, а бабка заслуженная учительница, у всех были дворянские замашки, полностью Русское мировоззрение и типично дореволюционные традиции — начиная от чаепития и до исполнения на рояле вальсов Штрауса. Там в Нижнем сохранялся мелкий дореволюционный оазис, большинство старой творческой и технической элиты были выходцы из купеческо-дворянской среды. Они не хватали звёзд с неба и в результате этого, в большинстве избежали тотальных репрессий.
