Я деловито давал указания, как разгружать аппаратуру и как её комутировать, а после этого обратился к ИНСТИТУТУ КУЛЬТУРЫ:
— Итак...?!
— Ольга Игоревна! Меня Зовут!
— Ольга?!
— Игоревна!
— Ну отлична, отлична, например! Тащемта, где у вас декорации?!
— Какие декорации?!
— Как какие?!
— В каком смысле, — при виде моднейших людей, 24летняя Ольга Игоревна «поплыла» с закатом глаз...мне пришлось вывести её из замешательства:
— Праздничные декорации, БОРЬБЫ с БУХЛОМ! — естественно как девушка из интилигентной семьи Ольга Игоревна, не врубалась, что есть такое — БУХЛО!
— Ну бухло реальное! После которого девушке и её возлюбленному хочетца дико танцевать и обниматца!
— Обниматца?!
— Да! Обниматца и целоватца! И любить дико друг друга, в результате чего, появляетца ГИТЛЕР ЮГЕНТ, то есть дети?!
— Какие дети?! — 24 летняя Ольга Игоревна окончательно «поплыла»:
— Какие?! Какие?! Да такие, которые рождаютца в результате беременности! — 24летняя Ольга Игоревна испуганно осеклась:
— А я не беременна, то есть, я, это, ходила...товарищ Троицкий...вы, ну это...
— Не волнуйтесь Оленька!
— Игоревна!
— Ну, да — Игоревна! — я взял её за руку, она вся просто затрепетала:
— Теперь когда политика партии, строитца на борьбе с алкоголем, который сопутствует затусовки парней и тёлок, нам необходимо создать новейшие схемы ЛЮБВИ!
— Схемы ЛЮБВИ?!..
— Всё правильно, например! Моднейшие схемы ЛЮБВИ!..
— А они какие?
— Да, очень простые! Пройдемте в кладовку, а по дороге и поговорим! У вас есть ключи от кладовки?!
— Вот они! -24 летняя Ольга Игоревна, явно вошла в экстаз и для убедительности показала мне мифическую связку ключей — когда мы оказались в кромешной мгле кладовки, она спросила:
— Ну значит?! Какая теперь политика партии, по который БЕЗАЛКОГОЛЬНЫЕ ДИСКОТЕКИ сопутствует СОЦИАЛИЗМУ и новейшим схемам ЛЮБВИ?! — она включила свет:
— Да очень простые! Например, выключаете СВЕТ!
— В каком смысле?!
— Да в прямом! Просто берите и выключайте свет!
— Как вообще?!
— Да с помощью переключателя!
— А дальше?!
— А дальше?! Если у вас нет клоустрофОБИИ, то вы обязаны в кромешной тьме -подойти ко мне.
— А потом?!
— Что потом? Вы сначала подойдите и сами узнаете! Я между прочим, щас вам даю мастер класс как в Институте Культуры. Только там «такой мастер класс», вам могут преподнести лишь престарелые извращенцы — артисты из труппы МАРКИЗА де САДА!
— Вот!
— Отлична! Отлична! Ё! Теперь раздевайтесь, на улице лето....
— До гола?!
— Да лучше до гола!
— Вот так?!
— Отлична! Отлична! НАПРИМЕР! Теперь поворачиваешься спиной...
— Вот так?!
— Да именно так! Какой прекрасное образование! Сразу видно, что человек учился в ИЮ...
Через 3 мин, мы вышли из кладовки, урелки уже перетаскали колонки на сцену, сидела по блатному на кортах в кепорях, грызли семечки и давали коменты в отношение 24 летней Ольга Игоревна, которая окончательно «поплыла» после посещения кладовки:
— Колян?! Как думаешь, чё они там делают?
— Декорации наверно ищут!
— Да какой там ищут, лижутца и всё тут!
— Наверно ebutca!
— Да не, она наверно сосёт!
— Ты че обалдел? Наверняка её в очко порят!
Я быстро прекратил это шоу, заставив пацанов вешать банеры: «Товарищ Горбачёв — вождь партии», «Трезвость норма жизни» и «ААКОГОАЬ — ВРАГ ПРОЛЕТАРИАТА», «Выпей чайку — ЗАБУДИШЬ ТОСКУ!», «БОРМАТУХА и КОСЯК — самый лютый ацкий враг» (этот банер был моего сочинения)...
Вощем, через 5 мин мы снова включили свет в кладовки, вытащили весь возможной юбилейный стаф и всячески украсили сцену. Настроили нищенско — допотопный свет и цветомузыку. Подключили магнитофон «Электроника» и вертушку «Акорд», затем проверили звук и подкрутили экволайзер. Всё было заебись, а пацаны были довольны. Перед отъездом я им сказал так:
— Значит так пацаны! Расклад такой! Сорока весть на хвосте принесла, что якобы — чуваки из соседнего района хотят сорвать дискотеку!
— Как так?!
— Да вот так! А кроме того выебать всех ваших баб!!!!
— Выебать всех наших баб?!!!!
— Ну естественно! Не 24летнюю же Ольгу Игоревну, которая уже посетила Имперскую кладовку!!!! — парни дико возмутились и стали борзеть:
— Да пусть тока сунутца! Мы им сразу ебало начистим!
— Это хорошо! Но главное смотрите, чтоб до начала туцсы, они не смогли поджечь дом культуры и аппаратуру!
— Евгенич! За аппарат можешь не беспокоитца! Если чё мы его, из огня вынесем и бабы помогут!
— Надеюсь на вас парни! Вы уж не подведите! — колхозный грузовик доставил нас обратно в лагерь...
Когда мы подъезжали, я увидел как Лили прогуливалась по полю со стройным Питерским чуваком, дико похожий на Хадорковского в молодости. Такие же изящные очки, футболка «Монтана», джинсы «Вранглер» и красовки «Адидас», всё нулёвое из «Берёзки»! Такой упакованный интилегент, спортивного типа, без всякого слэнга и бухла. Он всегда держался особняком и несколько высокомерно, как-будто сынок Советского посла в США, случайно попавший в компанию ниже себя рангом...
Когда они скрылись за яблоней, у меня вспыхнула первая искра ревности, но я её тут же погасил, переключив свои мысли на предстоящую ДИСКОТЕКУ 80х...
Лагерь готовился к обеду, а на всю округу, через колонку «Родина» шла трансляция Севы Новгородцева в записи, про АСДС:
.... В конце зимы 1980 года разразилось несчастье: группа находилась в Лондоне, работала над новым альбомом. 21 февраля, видимо, желая отпраздновать известный вам праздник, Бонн Скотт с приятелем пошел в лондонский клуб «Music Machine». Я жил по соседству, и часто туда в свое время ходил. «Music Machine» представлял из себя театр конца прошлого века, третий и четвертый ярусы закрыты наглухо, на балконе размещается бар, продающий спиртное, перед высокой сценой — площадка для танцев, а задняя часть партера оставлена для лиц, желающих созерцать. Люди в «Music Machine» не разговаривают, поскольку это бесполезно: аппаратура лупит с такой силой, что собеседника не усльшишь:»Разевает щука рот, а не слышно, что поет».
Выступали там по большей части группы тяжелого рока, говорю в прошедшем времени, потому что три года назад там на сцене случился небольшой пожар, клуб закрыли, а потом его купил Стив Стрэндж из группы «Visage», помещение полностью отремонтировали, переименовали его в «Camden Palace» — «Камденский дворец» — и теперь это дискотека для сверхмодной молодежи, куда я, по понятным причинам, не хожу. Но вернемся к нашему рассказу: Бонн Скотт пробыл в «Music Machine» до трех ночи, регулярно совершая подходы к стойке бара. Друг его на расследовании сказал, что Бонн выпил не меньше семи двойных порций виски. Порция в баре — двадцать четыре грамма, стало быть, семь двойных — это триста двадцать шесть граммов. Много это, или мало — судите сами. По дороге домой Скотт заснул на заднем сидении машины, нести на руках его друг был не в состоянии, и решил оставить там, где был. Пусть, мол, проспится. Проведать Скотта он пришел только на следующий день после обеда — тот лежал на заднем сидении без признаков жизни. Друг в панике бросился в ближайший госпиталь, где доктора определили, что Скотт умер. Дежурный врач сказал: «Этот паренек — кузнец собственного несчастья». Дело в том, что Скотту ночью стало плохо, лежал он неудачно, на спине, и просто-напросто захлебнулся, научно выражаясь, смерть наступила в результате механической асфиксии. Как и следовало ожидать, газетчики обрушились на Скотта, называя его алкоголиком и даже наркоманом, однако ребята из группы сказали, что, хотя он действительно выпивал и до концерта и после, ни разу за всю свою работу с группой товарищей он не подвел. А работать приходилось много: двести пятьдесят концертов в одном только 1979 году. Один раз, правда, в аэропорту он сел не на тот самолет, да и то из-за того, что заговорился с симпатичной девчонкой. И уж, конечно, никаким наркоманом Бонн Скотт не был.
