– Ты, часом, не собираешься подбивать клинья к моей дочери? -
поинтересовалась бабуля.
– Нет.
– Это хорошо. А то видок у тебя больно уж неказистый.
Когда я поднялся, чтобы уйти, она заметила:
– И еще: если вы, молодые люди, не хотите, чтобы у меня вдруг
обнаружилась редкостная для этого возраста наблюдательность, когда
полицейские будут снимать ваши приметы, я бы настаивала, чтобы в пять часов
мне подали суп. Спаржевый – его я люблю больше всего.
– Да, но теперь я должен извинится и вновь вас запереть.
– Как вам будет угодно, – отозвалась она, в то время как игрушка в ее
руках разразилась каскадом визжащих звуков, которые на всех языках мира
сопровождают победу.
Я решил позвонить Жослин: нужно же позаботиться, что со старушкой все
будет в порядке, если нам не повезет. У меня не оставалось выбора: я должен
был разыскать Юбера.
Второй этаж
На втором этаже меня поймал за рукав какой-то мужчина в летах.
– Чудно! – воскликнул он, вцепляясь в меня мертвой хваткой. – Как раз
тот, кто мне нужен!
Я вовсе не жаждал знакомиться с обстановкой его жилища, но за долгую
жизнь он, видать, поднаторел в искусстве хватать людей за руку. Меня силой
втащили в ванную. Я ожидал увидеть там нечто малопривлекательное – из числа
тех вещей, которые могут обрадовать разве что орла-стервятника, однако меня
ждала вполне чистенькая, ухоженная ванная комната, выглядевшая так, словно в
ней только что убирались к приходу гостей.
– А теперь, – заявил мой проводник, – я бы хотел, чтобы вы взглянули
повнимательнее на эту раковину. Не спешите, посмотрите получше.
Я вдумчиво изучил раковину. Раковина как раковина. Светло-зеленая -
типичная раковина, которую можно встретить в сотнях тысяч домов как минимум.
Не антикварный экземпляр, хотя и не так чтоб очень новая. В общем, раковина,
о которой сказать что-то можно разве что под пыткой.
– Я привел независимого эксперта, – крикнул хозяин этого чуда,
обращаясь к кому-то в соседней комнате. – Представителя закона, к слову. Ну
и как, на ваш взгляд, нормальная раковина? – Теперь его дискурс был
направлен на меня. – Жена – она хочет меня уязвить: перестала со мной
разговаривать, видишь ли! И что вы скажете об этой раковине?
– Ну... зеленого цвета.
– У нас тут вышел из-за нее спор... Что-нибудь еще вы скажете?
– Как-то ничего не приходит в голову.
– Ладно. Хорошо. А по вашему мнению, какое из двух прилагательных лучше
всего описывает эту раковину: чистая или грязная?
Я еще раз внимательно осмотрел раковину. Ни дохлых насекомых, ни
разводов зубной пасты, ни мыльных потеков на ее поверхности не наблюдалось.
Не наблюдалось и осевшей грязной пены, несмытых волос, даже царапин, которые
позволили бы отнести этот сантехнический прибор к классу грязных предметов.
Несомненно, по сравнению с любой раковиной, оказывавшейся под моей
юрисдикцией, эта просто сияла чистотой.
– Чистая, – сказал я, постаравшись, чтобы мои слова звучали крайне
ненавязчиво и, если я ошибся с правильным ответом, их можно было тут же
взять обратно.
– Чистая! Вот так-то! Заключение профессионала! Представитель властей
утверждает, что раковина – чистая! Незаинтересованное суждение гласит:
раковина ЧИСТАЯ! – И он рванулся в комнату, чтобы поделиться этой новостью с
женой с глазу на глаз.
Я бочком стал пробираться к выходу, полагая, что мое присутствие здесь
уже принесло какую только могло пользу и более не понадобится. Было слышно,
как жена этого типа, позабыв о своем обете молчания, обрушила на него град
упреков:
– Мужчины! Я просто не знаю, как вас еще можно называть! Один тупее
другого! Я просила тебя сделать одну-единственную вещь. Одну! Отмыть эту
раковину!
Выбравшись на лестницу, я услышал:
– Да?! А тогда почему, по-твоему, он сказал, что она чистая? Или это
всемирный мужской заговор?! Это на тебя похоже!
– Жалеешь, что на мне женился, да?
– Нет! Жалею, что сразу после этого с тобой не развелся!
Первый этаж
Меня уже вновь начали одолевать собственные заботы, когда, свернув на
лестнице, я чуть не налетел на мужчину, сжимавшего в руке огромный
разделочный нож вроде тех, которым орудуют на бойнях. Будь нож направлен
чуть под другим углом, мне не избежать бы заклания прямо на лестнице.
Мужчина ругался на чем свет стоит. «Ну вот, конец, – подумал я. -
Фелерстоун и прочие будут смеяться до колик, когда узнают, что их бывшего
коллегу, подвизавшегося на мошенничествах и серийных ограблениях банков,
зарезали, по ошибке приняв за полицейского».
На мгновение я поймал себя на том, что горячо сочувствую стражам
закона.
– Быстро вы, однако, – заметил мужчина.
Для того, кто зарабатывает на жизнь, размахивая в подъездах мясницким
ножом, он был слишком хорошо одет: деловой костюм, галстук.
– Быстро? – не понял я.
– Я звонил вам минуту назад. Вот он.
С этими словами он направился в сторону двери в ближайшую квартиру. Я
прикинул, не лучше ли будет скрыться прямо сейчас, но мужчина явно умел
настоять на своем, к тому же этот нож в руке...
Войдя, я обнаружил легкий беспорядок в комнате, а в центре – скинхеда,
в коконе из электроудлинителя, которым бедняга был примотан к стулу.
Выглядел он примерно так, как и ожидаешь от любого, оказавшегося в столь
щекотливом положении.
– Возвращаюсь я с работы и обнаруживаю, что тут орудует этот тип, -
пояснил мой паладин с ножом. – Разбил окно и забрался в квартиру.
– Ну, если вы уже вызвали полицию, – начал я, однако осекся, сообразив,
