— Мы дадим вам бубликов бесплатно. Тебе и твоим друзьям. Любых, каких только захотите. В любом случае нам их придется выбросить.
— Если только он извинится, — произнес нападающий. Было видно, что он по-прежнему зол.
— Что-что? — переспросил Марк.
— Марк, заткнись, тебя не спрашивают! — рявкнул на него Форд, после чего прошептал себе под нос: — Черт, а ведь я собирался пойти домой и посмотреть «Тренировочный день»!
— «Тренировочный день»?
— Ну да. Прошлой ночью я смотрел «Плохого лейтенанта», и мне хочется узнать, что будет дальше.
— Черт, я, случаем, не ослышался? Повтори, что ты только что сказал!
Форд отскочил назад и снова вскинул над головой руки.
— Только не надо меня бить!
Но нападающий теперь сиял от уха до уха.
— Да ведь это два моих самых любимых фильма!
— Не два, а один.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты посмотри их один за другим. «Плохой лейтенант» — это скромный малобюджетник. А когда снимали «Тренировочный день», продюсер просек, что на сюжете можно срубить хорошие деньги, и просто добавил спецэффектов.
Парень задрал голову куда-то вверх, словно искал на потолке подтверждение, затем кивнул.
— Знаешь, а ты прав, — произнес он и протянул руку. — Педро Хименес.
Форд ответил ему рукопожатием.
— Форд Элмен.
— Обожаю кино! — произнес Педро.
— И я тоже! — ответил Форд.
— Эй! — окликнул их Марк. — Сколько можно тянуть резину?
— Заткни пасть! — огрызнулся Педро. — Я еще не решил, что мне делать с тобой.
Марк взял швабру наперевес, словно штык.
— Тогда почему ты не там? — Педро вновь обратился к Форду.
— Где там?
— В кино! На хрена тебе гнить за прилавком?
— Тебе легко говорить! — возразил Форд. — Можно подумать, мое желание играет какую-то роль.
— Ну, не как ведущий актер, — усмехнулся Педро. — Там ведь миллион самых разных работ. Главное, что ты любишь кино и находишься в киношной столице мира. И при этом продаешь бублики! Вот я, например, работаю в кино.
— Ты?! И что ты делаешь?
— Работаю в отделе реквизита на студии «Вистамакс». Через дорогу отсюда, — ответил Педро. — Я там вкалываю не первый месяц и иногда даже замещаю плотника. Собственно говоря, когда-то я этим и занимался — весь день махал молотком под палящим солнцем, забивая гвозди. А теперь строю декорации в студии, где работают кондиционеры. Да и платят не в пример больше. Так что я хотя бы на шаг приблизился к своей мечте.
— И что за мечта?
— Сняться в кино. Мечтаю с тех пор, как посмотрел «Дикаря». Сначала мне хотелось стать серьезным актером. Я даже переехал в Нью-Йорк и начал пробоваться на роли в разных бродвейских театрах. Три-четыре раза в неделю на протяжении полугода. Заучивал реплики, репетировал в тесной квартирке, которую снимал вскладчину с одним парнем, но единственное, чего я достиг — меня пригласили изображать оловянного солдатика в универмаге. Только и эту роль я умудрился профукать.
— А что случилось?
— Все время, пока я работал там, меня не оставляла одна мысль. Не будь неблагодарным, говорил я себе. Ты приехал в Нью-Йорк, чтобы стать актером. Значит, будь им. И я мысленно твердил самому себе: «Ты стойкий оловянный солдатик. Ты стойкий оловянный солдатик». В один прекрасный день я слышу, как охранники кричат: «Держите вора! Держите вора!». И мимо меня пробегает этот парень. Но ведь я солдат, подумал я, и, оставив свое место, как был, в казенной форме, с румяными кругами на щеках, бросился ему вдогонку по Пятой авеню.
— И тебя турнули?
— Нет. Я ведь поймал вора. Веришь мне? Кто бы мог подумать, если учесть, что на мне был высоченный кивер с ремешком под подбородком. Я догнал его и мигом скрутил на углу Пятьдесят седьмой улицы.
— И за это тебя погнали.
— Нет. Просто я играл по системе Станиславского.
— И?
— Я ткнул его штыком. Штык, как ты понимаешь, был бутафорский, резиновый, но желтые газетенки опубликовали снимки, которые сделал какой-то турист. Начальство сказало мне, что это не та слава, какой бы они желали для своего универмага. Вот тогда-то я и приехал сюда, нашел работу в отделе реквизита и со временем дорос до дежурного плотника.
— А что делают дежурные плотники?
— Например, какой-нибудь капризный режиссер вдруг решит, что там, где сейчас окно, ему нужна дверь. Тридцать минут — и дверь готова.
— А звезд тебе приходилось встречать?
— Постоянно. Их тут у нас именуют Талантами. Все остальные — съемочная группа, Команда. Те, кто за обедом обтяпывает разного рода сделки, — это Пиджаки. На съемочной площадке Команде строго-настрого запрещено заговаривать с Талантами. Мой совет — лучше вообще не смотреть в их сторону. Кто знает, какая их муха укусит? Одно словечко от Камерон, и на следующий день на площадке будет новый дежурный плотник.
— Да, похоже, работенка у тебя не подарок.
— В принципе в этом есть свой резон. К Талантам постоянно пристают на улице, вот им и хочется хотя бы на работе тишины и спокойствия. И если ты член съемочной группы, то лучше делай свое дело, как будто их рядом с тобой нет. Перерывы между съемками эпизодов иногда затягиваются, а Таланты тоже люди. Иногда им хочется перекинуться с кем-то словечком. Они могу подойти к тебе и заговорить, и ты отвечаешь на их вопросы «угу» или типа того, а сам тем временем делаешь свое дело, словно это они пристают к тебе и мешают работать.
— То есть в некотором роде, — сделал вывод Форд, — на съемочной площадке актером становится любой.
— Я как-то об этом не думал.
— А можно устроиться к вам в реквизит и бутафорию?
— Без проблем. Сейчас у нас как раз открылась пара временных вакансий, но поскольку текучка кадров большая, сами не заметите, как вам предложат постоянную работу.
— А можно кому-нибудь показать мой сценарий?
Педро рассмеялся.
— Что я такого сказал?
— Покажите в этом городе человека, который бы не носил при себе сценарий.
— Ты серьезно?
Педро засунул руку в задний карман и вытащил оттуда пачку сложенных пополам страниц.
— Вот мой.
Форд взял у него листки и начал читать.
— Самое главное, не лезть напролом, — посоветовал Педро. — Когда окажешься в нужном месте, притворись, будто читаешь что-то совершенно потрясающее, чтобы в них проснулось любопытство. Если попросят показать, что читаешь, отвечай, что это еще нельзя показывать. Вот так все устроено в нашем бизнесе.
