— А мне нравится, — заметил Брэд. — Наверняка сработает.
— Даже не сомневайтесь!
Серж сорвал с машины полиэтилен.
— Ленни, мне нужно, чтобы ты залез сюда и лег. Дуг, ты сможешь вести машину?
Дуг кивнул.
— Хорошо. Все остальные — в лимузин, — скомандовал Серж и рывком завел «кавасаки». — Добро пожаловать на наше шоу!
Туристы по всей Коллинз-авеню останавливались и показывали пальцами. Многие щелкали фотоаппаратами. Полицейские сразу поняли, что происходит, удивляясь, что их никто заранее не проинформировал. Они поспешили расчистить тротуары от пешеходов.
Зеваки забегали вперед, чтобы лучше рассмотреть изрешеченный пулями лимузин в кровавых подтеках, который двигался по улице со скоростью тридцать миль в час.
Серж ехал рядом на мотоцикле, нацелив в водительское окошко закрепленную на плече профессиональную голливудскую кинокамеру, сделанную из картона. Ленни лежал на животе на капоте лимузина, направив свою «камеру» на ветровое стекло.
Глава 22
Штаб-квартира ФБР в Майами. Белые рубашки, черные галстуки.
Специальный агент Миллер попал в нешуточную переделку. Он отвечал за безопасную доставку Тони Марсикано, но происшествие в аэропорту смешало все карты. Теперь над Миллером и над его будущей пенсией нависла самая реальная угроза.
Стол Миллера был завален папками и телеграммами, пробковую панель на стене сплошь закрывали приколотые карточки с пометками и фотографии. Агенты в белоснежных рубашках уже начинали прибывать к утренней смене, киллер и Биксби так и не уезжали. Галстуки развязаны, волосы всклокочены, пятна от пота расползлись по спинам. На донышках картонных кофейных чашек с эмблемой ФБР — остатки холодного кофе «Максвелл хаус».
Еще двенадцать часов назад все казалось безнадежным, никаких зацепок, только два тела в мусорном контейнере, да еще явно липовая надпись из магнитных букв на лимузине.
Бандиты обычно маскируют свои машины под грузовички водопроводчиков или мастеров кабельного телевидения. Тем не менее агенты на всякий случай проверили телефонную книгу. Никаких «Сержа и Ленни», как они и предполагали.
А потом — большой прорыв. Рутинный поиск в архивах местных газет в Интернете.
— Иди скорее сюда! — закричал Биксби, обнаруживший статью о новом удивительном тур-сервисе. — Парень на фото кажется мне знакомым. А в статье упоминаются драгоценности.
Агент Миллер подошел и взглянул на ухмыляющиеся физиономии двух человек.
— Не могу поверить.
— Что такое?
Миллер сшиб не один стаканчик от кофе, пока несся к шкафу с папками. Он перебирал желто-коричневые скоросшиватели, пока не нашел тот, на корешке которого было написано «Палермо». Миллер швырнул папку на стол, во все стороны разлетелись черно-белые фотографии. Биксби поднял с пола две из них.
— Что там?
Миллер пристально разглядывал снимки. Потом выбрал один и громко припечатал его ладонью к столу.
— Так я и знал! Биксби взял фотографию.
— Слушай, это же из тех фотографий, которые мы сняли, когда сидели в наблюдении на похоронах Рико Спальози.
— Вот почему он показался мне знакомым. Тот же парень, который ввязался тогда в разговор с Тони. Я говорил тебе, что это не простое совпадение.
Миллер и Биксби прогнали молодого агента от компьютера, на котором была установлена новая программа распознавания личности, и отсканировали найденную фотографию. Она оказалась крупнозернистой, снятой с большого расстояния. Поиск закончился двумя тысячами возможных вариантов. «Данных недостаточно».
— А как насчет номера того «кугара» на похоронах? — просил Биксби. — Мы его проверяли?
— Черт!
Миллер рванул к столу и достал блокнот. Потом набрал на компьютере номер. Зарегистрирован на имя некоего Ленни Липповица, последний известный адрес проживания — полуразвалившаяся лачуга в Тампе. Миллер забрался на веб-сайт отдела недвижимости округа Хиллсборо и ввел адрес. Зарегистрированный адресат: Стормс, Серж. Затем он запустил фамилию и имя в поиск среди двух тысяч вероятных вариантов по фото.
Через сорок секунд из базы данных ФБР в Квонтико был получен один-единственный вариант. На экране возник арестантский снимок незнакомца. Серж А. Стормс. Подозревается в четырех убийствах в Южной Флориде, разыскивается для допроса по поводу еще девяти. Принтер выплюнул кипу листов с распечаткой отчета. Миллер перелистал страницы.
— Святые угодники!
— Все эти убийства… — проговорил Биксби.
— Скорее всего он мелкая сошка у Палермо, — сказал Миллер. — Ему поручили прикончить Тони.
— Мы должны проинформировать местную полицию, — сказал Биксби. — Это уже выходит за рамки дела Марсикано.
— Никогда! — заявил Миллер. — Представляешь, какая каша заварится в Бюро? Программа защиты свидетелей потеряет доверие. Кроме того, мы ведь в Майами. Ты знаешь, кто из полицейских состоит на довольствии у Палермо?
Они занялись работой с удвоенной энергией. Миллер за телефоном, Биксби — за компьютером. Еще один кофейник. Взошло солнце. Прибывающие коллеги вешали пиджаки на спинки стульев.
— Еще одна ночная смена? — спросил один из агентов.
— Ш-ш, не мешай концентрироваться, — остановил его другой. — Он перечитывает ту часть руководства, где говорится, что мы должны защищать свидетелей, а не убивать их.
И они, смеясь, отошли.
— Миллер! — заорал Биксби, показывая на экран монитора. — У них свой веб-сайт.
— Должно быть, для кодированной связи.
— На нем куча забавных снимков… И телефонный номер для заказов.
— Ну вот, нашли, — произнес Миллер, открывая блокнот. Заработал факс.
— Я приму, — сказал Биксби.
Он вернулся к столу Миллера, держа в руке оторванный кусок термической бумаги.
— Ты не поверишь.
— Что такое?
— Личное письмо от Сержа.
— Дай-ка посмотреть! — Миллер надел очки и выхватил факс, письмо особой важности, которое секретная служба только что передала Бюро:
Уважаемый мистер президент, Отец-Основатель, Бич Божий Оси Зла и проч. и проч.
Белый дом,
1600, Пенсильвания-авеню, Вашингтон, округ Колумбия.
Что за первый срок! Черт возьми! На какой-то момент я заподозрил, что смотрю «День независимости»! И кто бы подумал, что ты решишься на второй срок после всего того, что они о тебе наговорили? Что, черт побери, они имели в виду под словом «бестолковый»? Неужели они не понимают, что это основная часть твоего гения? Соединенным Штатам слишком долго не хватало устрашающего фактора, в который бы верилось. Пока не появился ты. Блестящая стратегия все время делать вид, будто ты никогда ничего не обдумываешь до конца. И знаешь что? Это работает! Даже твои союзники нервничают. Знаешь, что я тебе скажу, возьми это на заметку! В следующий раз, когда один из властителей-козлов начнет бряцать оружием и поливать нас грязью, считая, что у него есть своя страна, которую он хочет использовать не для того, для чего мы ему разрешим, — ворвись в пресс-зал, захвати подиум, заори о том, что он поставил тебя в неудобное положение перед твоей благоверной (Лорой) и должен немедленно извиниться и разоружиться. Если не подействует, тут же начни бороться с парнем из службы национальной безопасности, который носит ядерный чемоданчик. Они несколько недель будут гадить под себя! Конечно, все должно быть тщательно оркестровано, и Ко-лин, и Кондолиза должны делать вид, что стараются удержать тебя, пока Рамсфельд будет воевать с аудиторией, нападая на репортеров («Смотрите, что вы с ним сделали!»). После этого ты освободишься, подбежишь к микрофону и угрожающе укажешь на камеру Си-эн-эн: «Что ты скажешь, если я налью тебе добрую чашу Шока и Трепета, а, ублюдок?!» Да, я понимаю, о чем ты думаешь. Нельзя говорить «ублюдок». А почему бы и нет? Безумное время требует новых идей. А я как раз тот самый парень. Я знаю, что ты был отлучен от улицы всю свою жизнь, и вот именно сейчас появляюсь я. Это такой первичный внутренний настрой: девять из десяти лучших парней из моих мест предпочитают говорить «ублюдок» вместо «негодяй». Просто дело в пропорциях. В конце концов, если вторжения и убийства снова в моде, думаю, ты имеешь полное право несколько раз произнести слово «ублюдок». Подумай на этот счет (но не слишком много, ха-ха-ха)… Знаю, знаю. Тебя беспокоит пресса. Она так несправедлива к тебе. Позволь мне заняться этим. Несколько хорошо подготовленных «визитов» быстренько уймут все тенденциозные разговоры, ведь трудно печатать большим пальцем левой руки, единственным, который остался незагипсованным. Как видишь, у меня масса свежих предложений, которых тебе не услышать от своих лоснящихся лизоблюдов. Сейчас я здесь, в Южной Флориде, патрулирую периметр, провожу собственные зачистки пропитых и прокуренных мотелей вдоль федеральной магистрали № 1 на предмет шпионов, болтаюсь в международном аэропорту Майами, высматривая чужаков, предлагающих упаковать твой багаж. Но могу быть в нужном месте в любой момент. Я пойму, если ты посчитаешь, что нас не должны видеть вместе, поэтому я давно изучаю спутниковые фотографии, разные веб-сайты и нашел маленькую брешь в системе безопасности Белого дома. Я смогу проскользнуть незамеченным и как-нибудь ночью встретиться с тобой в комнате Левински. А ты тем временем всегда помни: ты — Буш. Это все еще достаточно весомо, даже для Джеба при всех его маниакально-агрессивных расстройствах и черепе странной формы. Только подумай: после предстоящего триумфального переизбрания пройдет всего четыре года, и Конституция не даст тебе остаться на новый срок, а ты спокойно вернешься к изобильному пьянству, которому сможешь посвятить все свое свободное время. Один Бог знает, как ты заслужил это. Я узнал, что ты — один из нас, когда прочитал про «вождение транспорта в состоянии алкогольного опьянения». Пресса, как всегда, собирает мох с болота, но Америка понимает все правильно. Вот сейчас я еду по Коллинз-авеню, и мой шофер пьет. И курит траву. Я слышал даже про кокс, поэтому полагаю, что ты тоже покуриваешь. Я сделаю, Ленни привезет тебе нормальной конопли, когда скажешь. Ну а до той поры — ты классный чувак!
