Я понял, что если хочу из обвиняемого превратиться в прокурора, должен побыть и палачом. Разговор перешел в плоскость официоза.
– Вообше-то, это ваша работа, – промямлил я.
– Оружие у тебя при себе? – Не дожидась ответа, он достал и отдал мне видавший виды ТТ с глушителем. – Не забудь про папку, – бросил он, словно речь шла о пустяке.
– Если она у него… – буркнул я.
Мы еще помолчали.
– Предлагаю дать отсрочку, – сказал я неожиданно для себя. – Под мою голову.
– Ты с ума сошел? А если он будет раскрыт Москвой? Кем мы будем выглядеть? Укрывателями? Тебе твоя работа надоела?
– Я прошу три дня. Повторяю – под мое ручательство.
– У тебя есть материал? Ты что-то нарыл? Учти, завтра ты окажешься на его месте! Если… Пойми – у него папка! Такое не скроешь.
– Я в курсе. Два дня! – я рисковал. В «папке» были документы по сделкам на добрую корзину лимонов.
Это означало, что наш «крот» готов соскочить к конкуренту в любую минуту. Здесь требовалась либо мгновенная высылка, либо… Короче, вплоть до ликвидация. Я брал на себя ответственность. Гарантировал, что он не уйдет еще два дня. – Голову кладу!
– Черт с тобой. Но вечер ты мне испортил, – Щапов был мрачен, я его понимал. Ошибка всем обойдется очень дорого. – Передай, я играть сегодня не буду. А папку ты мне принесешь когда?
– Сразу после… Всего.
Документы в папке конкретно представляли договора на аренду и приобретение недвижимости в Европе госслужбами за длительный срок. Особый интерес представляли те, которые заключались еще в догорбачевский период. Секретность сделок делала их достоянием узкого круга посвященных. Некоторые сделки со временем стали выглядеть сомнительными.
Короче – в папке были виллы и замки. Дома и фешенебельные квартиры. Все, разумеется, для «служебного пользования» или для «культурных мероприятий». Цифры там фигурировали с шестью нулями и больше.
По раскладу эти данные старались дать на хранение самому незаинтересованному человеку. Вот и постарались. Они попали в руки П., который был у нас до последнего самым «чистым».
Мы вернулись к игрокам. Игру мы прекратили досрочно по взаимному согласию. «Засвеченный» оставался в крупном выигрыше.
Наш «именинник» предложил пойти и обмыть «игру», раз уж повезло не всем. Все пошли переодеваться.
Я начинал прикидывать за «крота», если он был, действительно, «на старте». Как бы я поступал на его месте?
Понятно, он хотел облегчить себе задачу, – удрать из кабака или борделя проще, даже из-под такого конвоя, как наш. Нам же он задачу затруднял – возись там со стрельбой и полицией… Но и отказаться было рискованно. Он мог заподозрить нас в том, что мы догадываемся. Стопроцентно. Что-то уже повисло в воздухе, так что все почувствовали. И он, конечно, тоже. Интуиции у работников нашего профиля – сто пудов. Чего-чего…
Я, вместо своей комнаты, поднялся к «объекту». Он стоял перед распахнутым окном, завязывая галстук-бабочку и тихо напевал «фре ру жако». Я молча подошел к нему и положил перед ним на широкий подоконник красного дерева пистолет. Он не повернул головы. У нас с ним были неплохие отношения, потому и садились мы с ним за префом напротив. Я и действовал сейчас, как игрок. У меня не было иного выхода, как не было на него никакого компромата. Как у всех его не было. Я блефовал. На голубом глазу.
– Что думаешь делать? – спросил я весомо.
– О чем ты?
– Не валяй дурака. Мы под колпаком. И с хорошей подсветкой. Не сегодня – завтра нас разберут на составные части, но вот соберут ли обратно… Я чист, ты знаешь, остаешься только ты.
– Это еще все придется доказывать… – он сам не верил в то, что говорил. Он купился! – У меня есть кое-что еще и на вас всех. Включая шефа. Я положу свои карты. Они могут спасовать.
– И отступить? Они? Когда это было, чтоб «они» отступали?!
– Значит, будет впервые.
Я его уважал раньше и сейчас зауважал еще больше. Хотя он по идее должен мне быть в некотором роде неприятен. Я знал его тайну. Подозреваю, что еще кое-кто ее знал. Но только у меня были доказательства. Я держал их при себе. Дело в том, что он был «голубой». Но не просто педик, а эстет, пижон, хорошо прикрывающий свою страсть броскими романами, шумным браком с распутной женщиной и так далее. Этакий вариант Дягилева от разведки. Любитель Михаила Кузьмина и балета. Говорили, что еще молодым он был вхож в окружение Нуриева. Полиция, кроме того, нашла у убитого кутюрье Версаче в записной книжке телефон нашего «Дубровского». Но у нас они ничего не выведали. Только я знал, что они встречались. У меня были и доказательства. Я их держал при себе до поры.
– Людку пока не колите, – проговорил он глухо. – Если припрет, скажу сам. – Сколько у меня есть?
– Два дня. Под мою голову.
– Спасибо. В долгу у тебя.
– Есть шанс расквитаться. Папка, – сказал я.
– Если не выкручусь, возьмешь сам, – он попытался улыбнуться и взял пистолет.
– Скажи Людке просто – «Весы». Видишь, я тебе доверяю тоже. Это наш пароль и кеннворд в сети, она без вариантов сдаст. Уговор. А теперь иди…
Я вышел без особого трепета. «Что ж, все правильно – весы. Что перетянет – моя вера в людей и интуиция, или шкурный интерес извращенца? Кузьмин или убийца Версаче с нечистыми руками! Как просто он раскололся. А зачем ему все это? Ах, там другие расходы, на „дионисийские игры" нужны большие деньги. И наркота, конечно. Советский бутерброд стоит дешевле. Даже сандвич! Тьфу! Жалко все равно!»
Я к таким вещам привык относиться спокойно.
«Только уйди достойно! – бормотал я. – Уйди „по мужски". Раз ты… – я так и не закончил фразы. – Я так придумал. И поручился. Я не должен ошибиться!»
А вот папка не шла у меня теперь из головы. Его жена, эта самая Людка, въедет в инцидент и, чего доброго, рванет сама вместе с папкой. Время хоть и в обрез, но есть.
Она не в курсе, что там за бумаги. Ладно, это мы пробьем по-любому. Я имел свой интерес в этом списке. Там был замок в Вестфалии, который давно выпал из поля зрения даже наших «смотрящих за смотрящими». Его покупали в аварийном состоянии, потом списали, потом перепродали подставной фирме. Потом выяснилось, что наследница, новая владелица, не хочет освобождать его. То ли ей кто-то что-то нашептал про сомнительность сделки, то ли она хотела в нем умереть и тянула время.
Замок чудом уцелел, его не снесли, потому что он попал на линию раздела тамошних Земель. В общем, он завис, и документ на него я должен был выдернуть. Замок отходил в мое ведомство. Так можно сказать. Мне давно хотелось заиметь что-то в этом роде.
А парня, этого самого П., конечно, было жалко, спалился из-за бабы, натуральной бл-ди, это всегда нехорошо. Она была еще жадна почти так же, как похотлива. Наверное, просекла, что он «голубой» и засветила его. Очень тонко для такой дуры. Без концов. Мол, есть утечка, а кто-что – ищите!
