– Шутишь? Шути…
– Если только он не по дороге на кладбище… Тут я изложил ситуацию шефу. Он слушал молча.
– Ты ему веришь?
– Я верю себе. Можете звонить в Москву. Чтобы опередить этих…
– Звонок после такого звона? А? Я-то отмажусь, а вот ты… Нет, все-таки заявление лучше. Сам как думаешь?
– Думаю, заявление я оставлю на всякий случай, а докладывать полечу сам. Там – по раскладу.
– Хорошо, пару дней я подержу ситуацию, а там… Прав – по раскладу. Он с тобой? Или? Я имею ввиду сыночка?
– Утром был со мной… Каникулы у него.
– У вас обоих двенадцать часов. За это время я должен быть уверен, что место на кладбище не будет пустовать. И в самолете на Москву два места – тоже. Адье, «лапочка»! – он подвигал бумаги на своем столе. – Папку хорошенько спрячь. Может очень пригодиться…
Шеф дал понять, что у нас есть свое оружие – купчие на имущество. Если по-умному распорядиться… Пока он пообещал мне, что сам поднимать большой шум не будет из-за специфики донесения, но доложить о том, что деньги я получил под открытый источник, он обязан.
– А со своими разбирайся сам. Я снимаю всякое прикрытие. У них ведь обычные паспорта?
– Да уж, не дипломатические. Можно сказать, VIP сверху донизу. Сам порву!
– Стоп! Ты мне бухгалтера оставь пока! Кто за него говно будет чистить?
– Заметано. Пусть чистит.
– Заодно будет под колпаком. Мало ли какой расклад наметится. И вот что… – мой шеф перешел на доверительный шепот. – Знаешь, а мне – так до лампады, кто какой ориентации. По мне – твой пацан по делу выступил – свобода, так пусть всем и во всем свобода? А? Как ты?
– Это если и там, – я кивнул куда-то в сторону ратуши, – доросли до такого понимания!
– Дело времени. Помяни мои слова – скоро это будет даже в плюс. Нас еще уволят, если и мы не перекуемся!
Помяни мое слово, запомним вот давай число и проверим через год!? А? – шеф потер руки и нервно захохотал. Тоже был на пределе.
Увы, двенадцати часов не поребовалось. Людка позвонила раньше – ей просигналили из полиции, что тело мужа найдено на сквере на небезысвестной Плас Пигаль, в закрытой изнутри кабинке платного стального туалета-автомата, с дыркой в голове. Пистолет рядом. Самоубийство.
Да, подумал я, меняется погода, блин!
С женой «отчалившего», Людкой я встретился тогда же, не откладывая, пока она не запаниковала. Смотреть на нее было жутковато. Опухшее лицо, глаза, залитые слезами и «Перно» или «Амаретто». На ее вопросы, не учинили ли мы ее мужику допрос с пристрастием под видом нашей обычной игры, я сказал ей, что минувшей ночью игры никакой не было. Пришлось срочно сколачивать группу и отправлять ее на лыжный курорт в Австрию, по случаю выставки там горнолыжного инвентаря в свете борьбы за олимпийскую столицу 14-го года. Надо, мол, подставить ножку конкурентам, заодно просканировать торговцев на ассортимент товаров – вдруг среди «Кес-слей» и «Атомиумов» попадутся атомные секреты? Я всячески выбивал ход ее мыслей из драматического русла, отвлекая от главного в ситуации. Несло меня по ходу…
– Твой тоже должен был ехать. Его никто ни в чем не подозревал!
Она сделала вид, что поверила. Стерва. Сама заварила кашу. Теперь катит бочку вслепую на всех, кто попадется.
– Никто не ожидал, что твой такое выкинет…
– Не намекай только, что это – их разборки! Я имею в виду голубых. Это – ваши дела! Я носом чую!
– Про анонимку ты забыла?
– Причем тут это?
– Объяснить?
– В другой раз. А сейчас уходи. Я имею право побыть одна! Будьте вы все…
– Твой мужик велел передать одно слово: «Весы».
Женщины – существа непредсказуемые. Она вдруг кинулась мне на грудь. Потом Людка не стала ничего больше изображать, повела меня в спальню, где был потайной сейф, по дороге мы ненароком оказались в широченной кровати. Она, надо отдать ей должное, не была ханжей, просто так понимала ритуал сочувствия и утешения.
Я же уступил ей только потому, что хотел отмыться от того разговора с сыном. Вот такой странный мотив. «Сраный мотив» – говоря научно.
Когда-то она была ничего, но очень по-русски, по купечески располнела. Настолько, что проникать в нее приходилось в каких-то специальных позициях. Лучше всего у нас получилось, когда она села на меня, повернувшись ко мне спиной. Надо отдать должное – такой задницы надо было поискать. Это была уже не жопа, это было произведение монументального искусства. Современного, в духе Лифшица. Огромные массы плоти, разделенные на два материка. Два эти планетных тела представляли космический рельеф, волнистый и изрытый впадинами младенческих ямочек. Белые пески бескрайней лунной поверхности. Живые эти массы колыхались, словно внутри не закончилась еще вулканическая деятельность. Но завестись по-настоящему сегодня я не мог. Взгляд упирался в подоконник, который в этой квартире был тоже фанерован красным деревом. Я так и видел свою руку, кладущую на него пистолет «ТТ».
Она поняла тщетность своих стараний, сползла с меня и легла рядом, головой к моим ступням в носках, которые я даже не снял. Все-таки я не прошел достаточной подготовки для такого «космического» зрелища, какое открывалось, потому встал, отошел к окну и распечатал патрон с сигарой. Я положил его на подоконник, словно это был патрон для кого-то, и уставился в окно. Далекие от наших забот мужчина и женщина внизу выгуливали своих собак. Одна из них отсюда казалась пикинесом. Дворцовая собака, она использовалась знатными китаянками, примерно, для того же, для чего иногда и гильза от сигары. Пять тысяч лет назад. Мало же изменился гомо сапиенс вульгарис…
Людка за моей спиной периодически непритворно всхлипывала. Видно, слухи все-таки просочились. Но ведь в случае «соскока» муж тоже вряд ли прихватил бы ее с собой. Во-первых, в Тулу со своим самоваром не ездят, а во-вторых, такие дела тоже лучше делать в одиночку, без помех. Он мог, конечно, пообещать ей, что выдернет ее, когда все уляжется. Но в это поверить могла только корова и дура. Ведь жен в таких случаях выпугивают мгновенно. Впрочем, она и была корова и дура. Мне ее не было жалко. Может быть, если только совсем чуть чуть. Причем только за ее недомогание, называемое в народе «бешенством матки». Впервые я столкнулся с этим свойством женской натуры, когда еще был юнцом. Тогда в Ялте меня трахнула жена моего наставника по курсу выживания. Сколько бы я ни трудился над ее тоже обильными прелестями, ей было мало. Таким женщинам в постели нужен, вероятно, наш далекий предок. Во всяком случае, не такой мужик, как я, – если и шимпанзе, то только в душе.
Когда она перестала всхлипывать, я повторил пароль. Она, все еще хлюпая носом, выдала требуемое. Про содержимое папки ей вроде ничего не было известно.
В сложившейся ситуации мне очень пригодилась наша «книжная» контора с офисом, куда не совали нос ищейки из консульства.
