Дядя Мусорщик хмурится.
— Ладно, проехали. Кстати, можешь уже закрыть дверь. Я уже все закончил.
— А как же мусор? — Я показываю наверх. — Эти ваши большие мешки с мусором?
Дядя Мусорщик выходит наружу, идет к своему мусорному фургону. Кричит мне уже из кабины:
— Да куда они денутся, эти мешки?
Он заводит фургон. Уезжает.
Я стою и смотрю. Смотрю, как дядя Мусорщик уезжает. Его фургон сзади открыт, и видно, что он пустой. Я стою, хмурюсь. Потом захожу в дом. Закрываю переднюю дверь. Иду наверх, посмотреть. Захожу в мамину комнату. Она вся заставлена мешками с мусором. Они там везде. На полу, на кровати, в шкафу. В общем, везде.
В школе скучно, но когда в школу не ходишь, то тоже скучно. Не знаю вообще, чем заняться. Думаю, чем бы таким заняться. Надо что-то поделать. Беру книжку. Она называется «Как делать поделки». Сажусь за стол, чтобы делать поделки. Вырезать, клеить, раскрашивать. Это весело и интересно.
В книжке написано:
КАК ДЕЛАТЬ ГОЛУБЯ
1. Взять рулон туалетной бумаги.
2. Размочить в унитазе.
3. Высушить на батарее.
4. Нарисовать на рулоне глаза.
5. Он сухой, легкий и в перьях. Это голубь.
Я качаю головой. Не хочу делать голубя. Листаю книжку, выбираю, какую мне сделать поделку.
А потом, когда я уже почти выбрал, звенит звонок. Который на двери. Я бегу открывать. Подбегаю к двери. Из-за двери доносится голос, через прорезь в почтовом ящике:
— Том, солнышко, открывай. Это я, твоя мама.
Я открываю дверь.
Дядя Мусорщик смеется и говорит:
— Как я тебя обманул?! Правда смешно? — Дядя Мусорщик входит в дом. Он опять принес мусор. В больших мешках. Он поднимает мешки повыше, чтобы не задеть меня по голове.
— В маминой комнате уже нет места, — говорю я ему. — Вы ее всю заполнили.
— Не волнуйся, дружище. Сейчас мы что-нибудь придумаем. — Дядя Мусорщик поднимается вверх по лестнице. Заносит свою мешки в ванную. Ставит их в ванну и на унитаз, на крышку на унитазе. — Эти чуток подтекают. Мы же не хотим испортить ковер. Если мы перепачкаем весь ковер, твоя мама меня убьет.
— Дядя Мусорщик, — говорю я, держась за пиписку. — Я хочу писать.
— Так иди в сад и писай. — Дядя Мусорщик говорит: — Как все нормальные люди.
Я в саду. Стою писаю. У нас очень маленький сад за домом. Он весь зарос сорняками. Я стою у забора. Достаю писуна, писаю на забор. Забор, он такой — из решеточек. И то, что я писаю, льется к соседям, в их сад. Сосед, который живет по соседству, который этическое… нет, этническое меньшинство, смотрит поверх забора. Смотрит прямо на меня и говорит:
— Это кто ссыт мне на ногу?
— Простите, мистер. Мне очень хочется писать.
— А тебе обязательно писать в моем саду?
— Я не в вашем саду, я — в своем, — говорю я и писаю. Как говорю, так и писаю: в своем саду. — Я в своем саду писаю. Просто случайно попало к вам.
— Ну так повернись в другую сторону. — Сосед, который живет по соседству, который этническое меньшинство, сердито хмурится и говорит: — Кстати, а кто там у вас испражнялся на клумбе сегодня утром?
— Это мой дядя Мусорщик, — говорю. — Только он не упражнялся. Он лошадку выгуливал.
— Но почему на цветочной клумбе? — Сосед, который этническое меньшинство, качает головой. Она у него очень смешная, ну, голова. С такой смешной штукой, которая вместо шляпы.
— Это не цветы, это вредные сорняки. — Я смотрю на сорняки. — Это был мой дядя Мусорщик. У него механизм поломался.
— Тогда ему надо к врачу.
— Ему некогда, он очень занят. Он мусорщик и собирает отходы. Ну, которые бытовые.
— Одним словом, мусор.
— Ага. Он хранит его у меня дома. И туалет теперь занят, и поэтому я не могу писать дома.
Сосед, который этническое меньшинство, чешет эту смешную штуку, которая у него вместо шляпы.
— У меня полный дом мусора, — говорю. — И в ванной тоже. В ванне и на унитазе.
— Ну, так бы сразу и сказал. — Сосед, который этническое меньшинство, отодвигает сломанную планку, ну, которая в заборе, и говорит: — Можешь сходить в туалет у меня.
— Мама велела мне не разговаривать с этническими меньшинствами.
— Я родился и вырос в Лондоне. — Сосед, который этническое меньшинство, говорит: — Точно так же, как ты.
Я прохожу через дырку в заборе. Там, где он сломан.
— Ну вот. — Сосед, который этническое меньшинство, ставит планку на место. — Вот так.
— А у вас борода, — говорю.
Сосед, который этническое меньшинство, смеется и трогает себя за бороду.
— А почему у меня борода, знаешь?
— Потому что она у вас выросла.
— Да, я вижу, что мы можем многому научиться, общаясь друг с другом. — Сосед, который этническое меньшинство, протягивает мне руку. Он пожимает мне руку и говорит: — Фатва Джихад.
— Том Стволер.
Фатва Джихад идет в дом, входит в дом через заднюю дверь. Я иду следом за ним. Фатва Джихад идет вверх по лестнице.
— Том, тебе нравятся поезда?
Я качаю головой.
— Значит, тебе не нравятся поезда. А я хотел тебе показать железную дорогу. — Фатва Джихад открывает дверь и заходит в комнату. — Хотел тебе показать свой поезд. Там паровоз с настоящим паровым двигателем.
Я тоже захожу в комнату. Смотрю на железную дорогу.
— Но она даже не настоящая.
— Конечно, не настоящая. — Фатва Джихад говорит: — Это модель железной дороги. А настоящая сюда бы и не поместилась. Как ты думаешь, что бы тут было, если бы ко мне в спальню въехал настоящий большой паровоз?
Я пожимаю плечами.
— Но сперва дело, а развлечения — потом. Туалет там, в конце коридора. Все, как у вас в доме. Только в зеркальном отражении. — Фатва Джихад говорит: — А я пока загружу топку.
— А этот ваш поезд, он тоже этническое меньшинство?
— Это такое понятие, которое к поездам не относится. — Фатва Джихад говорит: — Поезд — это просто поезд. Собственно, в этом и заключается вся их прелесть. Что они поезда.
Я иду в туалет. Достаю писуна, держу его над унитазом, который тоже в этническом меньшинстве. Он точно такой же, как у нас дома. Но он этническое меньшинство. Нормальный в общем-то унитаз. Даже красивый. Но мне что-то не писается.
— Мне что-то не писается, — говорю я, возвращаясь в комнату с железной дорогой. — Я уже пописал в саду. На ваши смешные брюки.
