— А мы сейчас куда? — интересуется Барри, пока мы с Виком пытаемся запихать его на переднее сиденье.
— Ко мне, — говорит ему Вик.
— Нет, до того, как к тебе.
— Мне надо заехать заправиться, — говорит Вик.
— Нет, до того как заправиться. Куда мы сейчас?
— Он имеет в виду машину, — говорит Джим. — Мы садимся в машину.
— В какую машину?
Мы с Виком качаем головами. Похоже, нас ждет утомительный вечер.
— Нет, ничего не получится, — говорит Вик. — Ему придется сесть сзади.
— Тогда можно мне сесть впереди? — говорит Джим, приплясывая от восторга. — Можно будет открыть люк.
— Хорошая мысль, — говорит Вик. — Высунешь голову в люк, будешь смотреть, нет ли пробок. Скотт, тебе придется сесть сзади, с носорогом.
Я хлопаю себя ладонью по лбу, демонстрируя свое несогласие.
— А что, если он там насрет?
— Ну, подложим какое-нибудь покрывальце, — говорит Вик.
— Не насру, — говорит Барри, забираясь на заднее сиденье. — Я только-только покакал, на клумбе.
— А почему деревья убегают? — интересуется Барри, глядя в окно.
— Потому что ты злой, — говорит Джим сверху.
Барри моргает, из его серых глаз текут тихие слезы. Я высовываюсь в окно и смотрю снизу вверх на жирафа, высунутого в люк.
— Джим, — говорю я, — не смущай его. Он и так весь растерян.
— Правда? — говорит Барри. — А я даже не знал.
— Барри, — ласково говорю я, — деревья не убегают. Они стоят на месте. Это мы едем мимо деревьев, в машине Вика.
— А я думал, что мы под раковиной.
Вик живет с мамой, в мамином доме, в дальней комнате на втором этаже, где прошло его детство. Как и у всякого программиста, вместо любящей жены у него — любящая мама и навороченный компьютер, самый лучший из существующих на данный момент на потребительском рынке. Он говорит нам: «Садитесь», — но у него в комнате только один стул, так что Вик сбрасывает с кровати книги по программированию, и мы садимся на кровать. Я — в головах, Джим — посередке, а Барри — в ногах. Барри сосредоточенно смотрит в потолок.
— Что он там высматривает, Джим?
— Трубы, — отвечает Джим. — Он думает, что мы под раковиной.
— Барри, это комната Вика.
— Правда? — говорит Барри. — А я даже не знал.
Я интересуюсь у Барри, играет ли он в компьютерные игрушки.
— Да. То есть нет. То есть не знаю.
Вик уже загрузил компьютер и теперь набирает команды на клавиатуре. Барри сосредоточенно наблюдает за пальцами Вика.
— Смотри на экран, — говорю я ему.
— Какой экран?
Вик стучит пальцем по краю экрана.
— Вот экран.
— В этой серой коробке, Барри, — говорю я, — вся жизнь нашего Вика.
— Правда? Как грустно.
Джим смеется.
— Может быть, Барри не так уж и глуп.
— Я говорил метафорически, — говорю я в защиту Вика.
— Пусть даже метафорически, — говорит Джим.
На экране возникают слова. Там написано: «Жираф Джим. Разработчик программы: Вик Двадцатка. Автор идеи: Скотт Спектр». Джим смотрит на экран, но, похоже, пока не въезжает. Лицо у него выжидательное, взгляд — пустой. Вик нажимает на клавишу, слова исчезают, и на экране появляется жираф, исполненный в лучшей компьютерной графике.
— Это я.
Вик кивает.
— Ты сделал игру про меня?!
— И как тебе, Джим? — говорю я, обнимая его за плечи.
Он задумчиво жует губу.
— А почему я такой маленький?
— Пришлось сделать тебя поменьше, чтобы ты влез в экран.
Он пододвигается еще ближе, касается носом экрана и внимательно изучает компьютерного жирафа.
— Как… — Он умолкает, трясет головой. — Как…
Я поправляю очки.
— Вик написал компьютерную программу. Помнишь, как ты расстроился, когда я сказал, что игрушек с жирафами нет? Знаешь, Джим, ты столько всего для меня сделал за последние пару месяцев, и мне тоже хотелось сделать тебе приятное. Я подумал, чем можно порадовать жирафа-призрака, у которого все есть? Ну, то есть жирафа-призрака, у которого ничего нет. Но которому ничего и не надо. В общем, вот что мы придумали. Вернее, я придумал, а Вик сделал все самое сложное. Да, Вик?
Джим смотрит на Вика:
— Ты сделал игру про меня!
Вик улыбается и кивает. Джим делает глубокий вдох.
— Это самое лучшее из всего, что я видел.
— Ты еще ничего не видел, — говорит Вик. — Вот смотри. — Он берется за джойстик, усаживается поудобнее и нажимает на кнопку «ОГОНЬ». На экран неожиданно выскакивает монстр, и Джим — не компьютерный Джим, а настоящий, который призрачный, — едва не выпрыгивает из своей пятнистой шкуры.
— Спокойно, — говорю я ободряющим тоном. — Это всего лишь игра.
— Это один из тех монстров, про которых ты мне рассказывал?
— Да, — говорю я. — Но ты не волнуйся. Вик знает, что делать. Да, Вик?
Вик не отвечает. Он ждет, пока монстр не подбежит к компьютерному жирафу, а потом, в самый благоприятный момент, нажимает на джойстике кнопку «ОГОНЬ», и жираф на экране подпрыгивает и бьет монстра копытами по голове.
Джим весь сияет, глаза горят.
— Я его сделал. Я убил монстра.
— Вик только немножко помог, — добавляю я.
— А дай мне тоже.
Вик уступает мне джойстик, и я держу его крепко, так чтобы Джим мог взяться за него зубами. Появляется еще один монстр, Джим яростно дергает джойстик, и жираф на экране налетает на монстра и погибает.
Джим весь сникает.
Я трясу его за плечо.
— Джим, ты чего? Это всего лишь игра.
— Но мы больше не сможем в нее играть. Теперь, когда жираф умер, там остались одни монстры. Я все испортил. Я испортил игру. — Он смотрит на меня. — И ты даже не успел поиграть.
Я смеюсь, не могу удержаться.
— Ой, Джим. Сейчас мы просто начнем игру заново, с самого начала. Вик, покажи Джиму, как сделать рестарт.
Вик что-то быстро набирает на клавиатуре, и игра начинается заново.
— Ничего не понимаю.
Мыс Виком растерянно переглядываемся. Как бы ему по-доходчивее объяснить.
— Джим, — говорю я, — помнишь, ты умер, а потом снова вернулся, уже как призрак?
Он кивает.
— Здесь все очень похоже. Но… э… по-другому.
