Она бросила «розочку» и отправилась восвояси. Хелен сказала, что я похожа на невинного ребенка и что мне не стоит вмешиваться в такое вот говно. Потом ушла. А я осталась. Стояла там, вся дрожала и думала: «Господи боже, что это было?»
Я не въезжала. Совсем не въезжала.
Филип Маркейд: Чувак все еще лежал на полу, но уже пришел в себя. Джерри стоял как раз над ним. Крендель схватил разбитый стакан и попытался ткнуть им Джерри прямо в яйца. В яйца он не попал, промахнулся на пару сантиметров. Но зато попал Джерри в бедренную артерию.
Джерри заорал и упал прямехонько в руки к моему другу, Брюсу. Который спросил: «Что такое? Что такое?»
Я увидел пятно крови, растекающееся по промежности Джерри. Потом я посмотрел на его ботинки… Блин, я глазам своим не верил. Как будто душ, душ из крови — кровь водопадом лилась ему на ботинки.
Мы попытались вызвать «скорую». Но Джерри истекал кровью, и мы не стали дожидаться, а выволокли его на улицу, затолкали в такси и повезли в больницу. Кровотечение было таким сильным, что весь вход в «Макс» был залит кровью. А чтобы отмыть тротуар, пришлось вылить на него немало ведер воды.
Я стоял на тротуаре, как вдруг этот мудак в трениках вышел на улицу. Прикинь, он просто взял и вышел на улицу. Я не знал, что делать. Но я вскинул руку и заорал: «Эй, ты, блядь! Стой здесь и не рыпайся, понял?»
Потом сказал себе: «Филип, что ты делаешь, а? Этот хмырь тебя замочит. Лучше не связывайся!» Но было уже поздно. И тут появился Майкл Стикка. А этот чувак покруче меня будет.
Он произнес: «Этот уебок?»
Я ответил: «Да».
Стикка схватил его за воротник, и утащил обратно, наверх. Томми Дин, который купил «Макс» у Микки Раскина, потом сказал: «Слышь, только копов звать не надо. Этот хмырь — бандит. Я с ним разберусь и сам все улажу».
Ричард Хелл: После записи «Blank Generation» я остро почувствовал, что сделал в музыке все что мог. И сердцем я уже был не здесь.
Это было время, пока мы судились с «Сайе Рекордз». Не знаю, откуда взялся Сеймур, но я никогда не давал ему ни малейшего шанса. Тогда я вел себя очень нагло, причем был не в теме. Во мне жила куча принципов и привычек, несовместимых ни с какой реальностью. Кроме того маленького, аномального мирка, который я сам себе придумал.
Айвен Джулиан: Однажды Ричард пригласил Сеймура Стейна к себе домой. Он показывал ему все подряд и приговаривал: «Смотри, смотри, как мы живем!» Потом открыл дверь в мою клетушку с осыпающимся потолком и продолжал: «Смотри, смотри!»
Сеймур покраснел, как рак, потупился и произнес: «Ричард, запись скоро выйдет. Очень скоро. Тебе просто нужно еще чуть-чуть подождать».
Ричард Хелл: Всегда чувствую себя не в своей тарелке, если приходится общаться с каким-нибудь дельцом в офисе. Когда он, развалившись, разговаривает со мной через огромный стол. Меня такие люди слишком часто напрягали. Из-за этого я не склонен доверять никому из них и не испытываю ни капли уважения ко всей их братии в целом. Я человек невыгодный, со мной у них одни неприятности.
Мы разобрались с «Сайе». Потом мы получали какие-то крошки от других лейблов. И было одно предложение, которые мы могли принять, но не приняли. Были уверены, что будет что-то лучше. И в конце концов мы остались без большого контракта на запись. Я был шокирован: мы обгоняли всех на годы и километры. Но когда я вспоминаю, вспоминаю, в каком состоянии я тогда был, и думаю — как и почему черти в костюмах и галстуках даже не пытались со мной поговорить, — я почему-то не удивляюсь.
К тому времени мой интерес порядком остыл. Но деваться было некуда, вдобавок, у меня уже сносило башню. Поэтому я тянул телегу дальше. Лабал только на то, чтобы оплачивать счета.
Айвен Джулиан: Ричард решил, что мы будем играть только на панковских тусовках, ладно. Ну, а в то время по всей стране таких было, пожалуй, штуки три. Вот.
Ричард Хелл: Похоже, что я готов был совсем бросить музыку. Мне не хотелось, чтобы она стала делом моей жизни. Я практиковался на басу только на репетициях. Или когда песню новую писал. Всегда считал себя писателем, текстовиком. Да по-любому, для рок-н-ролла надо быть ребенком. Это детская игра. Разве нет? В нем слишком многое построено на «kick out the jams» драйве. Примитивная реализация сдерживаемого потока энергии, фрустрации, злости и желания привлечь внимание. Все, что свойственно людям в определенном возрасте.
А мне капитально срывало башню. Я так устал…
Боб Куин: Марк Белл ворвался на репетицию и швырнул пачку счетов на пол. Счет за электричество, за газ, за квартиру… И заорал: «Кто будет платить за все это дерьмо? Я питаюсь хуже собаки! Что вы собираетесь с этим делать?»
Потом он дал понять, что Ramones предлагают ему перейти в их состав. Я отреагировал так: «Да пусть идет. Барабанщиков кругом — как грязи в марте». Но я ошибался. Я и представить не мог, как тяжело найти хорошего ударника. А Белл был не просто хорошим — он был отличным ударником. Великим ударником, в нем была энергия. Потом мы так и не смогли найти нормального барабанщика.
Айвен Джулиан: Я разговаривал с Куином, и он ответил мне: «Ну давай. Я уйду, если ты уйдешь». Но видно было, что уходить он не хочет. Все спрашивал: «Ну давай, чего же ты?» Я плюнул и сказал: «Легко. Лично я Ричарда не боюсь».
В один прекрасный день я пришел к Ричарду домой и сказал: «Ричард, я больше не могу продолжать».
Он ответил: «Вот и заебись».
Я собрал свои вещи и свалил. Но Ричард обиделся. Хотя, как мне кажется, он и сам уже потерял всякий интерес.
Ричард Ллойд: Прямо посреди записи второго альбома Television (альбом назывался «Adventure») я серьезно заболел, и меня уложили в больницу. Эндокардит. Сердечное заболевание, следствие принимавшихся наркотиков. Та же бактерия, что вызывает и стрептококковую ангину, только распространяется через кровеносную систему. И в паузах между ударами сердца она садится на его стенки, размножается и пожирает сердечную ткань.
Дэвид Годлис: Мне позвонил Терри Орк и поведал, что с выпуском альбома Television вышла какая-то задержка, и что им нужны паблисити-фотографии, дабы проиллюстрировать причину задержки. Сказал, что у Ричарда Ллойда какая-то болезнь с утомительно длинным названием. А тут еще ходили слухи, что Киту Ричардсу делали переливание крови… Может, у них с Ллойдом было то же самое?
Короче, я приперcя в больницу «Бет Исраэль» и фотографировал Ричарда Ллойда весь день. Там были кадры, как Ллойд курит рядом с табличкой «НЕ КУРИТЬ!», кадры, как Ллойд изображает покойника. Кадры, как он сидит на полу рядом с пожилыми пациентами, обставленный капельницами.
Потом я приехал, чтобы показать ему контрольные отпечатки, чтобы он мог решить, чего посылать в Rock Scene или еще куда. Он лежал в кровати за задернутой занавеской и развешивал травку на аптекарских весах. Продавал траву из-за шторки, прямо в больничной палате. К нему ходила туча народу, что сильно бесило 75-летнего мужика, который лежал на соседней койке и сходил на эту тему с ума: он все время спрашивал: «Что тут творится, а?»
