Бену я сказал, что потом устрою благотворительный концерт, потому что Бен сказал, что у Роба не было медицинской страховки. Он оставил троих детей, а МС5, конечно, никого из нас не обеспечила материально. Я нашел номера Дэнниса, Майкла и Фреда, позвонил и сказал: «Слушай, чувак, я хочу сыграть там концерт. Ты со мной?»
Дэннис обиделся, что никто даже не подумал спросить его, хочет он играть или нет. Но обрадовался, что я связался с ним, и захотел участвовать. Майкл сразу воткнулся, круто, а вот Фред стал упрямиться.
Когда я приехал в Детройт, остатки MC5 и группа Soundgarten попали в Мичиганский зал славы рок-н-ролла — мелкая суета вокруг этого ресторана в Детройте. Я даже как-то застеснялся — мы там оставляли отпечатки ладоней в цементе.
Меня типа напрягало, как мы будем в одной комнате с Фредом. Я просто знал, что он будет пить, а уж если есть кто-нибудь, кто способен меня достать, так это Фред. Мне тогда совсем не хотелось, чтобы дело закончилось боксерским матчем между мной и этим мудаком, понимаешь? Так что я оставался от него подальше и не пил, а Фред квасил круглые сутки. Он смотрелся очень плохо — кожа вся отвисла, и он дрожал, как паралитик. Все зубы сгнили, выглядел он просто страшно. Мы с Майклом пошли поужинать и сказали друг другу: «Мужик, ты видел лицо Фреда? Боже мой, что с ним такое?»
На следующий день у нас была репетиция. Начало было назначено на четыре часа, но началось все гораздо позже. Дэннис ждал там, мы с Майклом подошли где-то в полпятого и еще два часа сидели ждали, пока придет Фред. Мы джемовали. Прикольно было. Последние пятнадцать лет после того, как МС5 распалась, я объяснял разным музыкантам, что такое импровизация — ну там, свободный ритм, тональность. Но сейчас — с этими парнями мы этому вместе учились, мы просто берем и охуенно играем. Нам было хорошо — собрались старые друзья, мы все врубаемся в тему. Наконец появляется Фред: «Вот он, вот он!» И все ребята из студии тоже: «Вот он, вот он!»
Они все бегали вокруг него, таскали за ним инструмент, как за слабоумным стариком. Фред садится, ему настраивают гитару, подключают там все, а он сидит с двумя бутылками вина и собирается прикончить одну до того, как мы начнем. Потом включает микрофон и говорит: «Эээ, ну, извиняюсь, что опоздал, э, я, э, как же мне хуево, ну ладно…» Мы начали репетировать, а Фред не может играть, все забыл: «Уэйн, как я там играл? Ты помнишь, что я играл?»
Я типа: «Угу, по-моему, вроде вот так, на седьмом ладу. Там-та-да, типа того, вспомнил?»
Он сказал: «А, я ничего не помню, как группы не стало, я все забыл».
Все то же самое, что в семьдесят втором, когда мы развалились. То же самое и в девяносто первом, даже еще хуже. Какая-то странная карикатура на наш бывший драйв. Такую хрень уже никак не исправишь. Я просто сидел, пока Фред говорил, и говорил, и говорил, потому что у меня было два правила. Первое — не пить с ним, потому что это будет катастрофа. Второе — не моя забота изменить его или помочь ему вспомнить технику, потому что меня вообще ничего не заботит, кроме нашего выступления, которое должно быть настолько хорошим, насколько я его сумею сделать.
Фред собрался нажраться, а Дэннис меня насмешил. В какой-то момент он так разозлился, что выдал: «Давайте работать уже?! Мне у дантиста веселее, чем тут!»
В итоге мы закончили репетировать. Репетиция получилась никудышняя, с тем же успехом можно было не репетировать вообще. Наконец мы идем выступать, и, естественно, все ждут, пока появится Фред. Он опаздывает, уже время начинать играть. Сцена затемнена, инструменты готовы, мы ждем. Сидим за кулисами, потому что Фред не хочет начинать.
Фред пьет вино из кружки — и ни с места. Майкл выходит на сцену, подключает бас, зал орет: «Урааааа!», — потом они видят, что там один только Майкл Дэвис и больше никого, и он уходит обратно. Потом выходит Дэнис и садится за барабаны. Народ там кричит: «Еееееееее!», — а он сидит один на сцене. Я знал, что нет смысла выходить, пока Фред не соберется. Фред пойдет, тогда и мы. Я не собирался заставлять его идти на сцену. Смысл? Просто ждал, пока Дэнис с Майклом ходили туда-обратно. Они все сильнее расстраивались и злились. Понимаешь, когда кто-нибудь опаздывает и раздражает тебя, нужно себя контролировать.
Майкл с Дэннисом все время подходили: «Давай! Идем, идем, идем!»
Но Фред не собирался играть. Они опять ушли из комнаты, он посмотрел на меня и сказал: «Сраные любители», — это старый прикол. Наконец Фред допил свое вино, мы вышли на сцену и сыграли «Rambling Rose» и «Black to Comm». Потом Фред сказал: «Слушай, я собираюсь им сказать пару слов». Я ответил: «Ладно, я тоже хотел кое-что сказать».
И Фред сказал залу: «Мы все знаем, что мы здесь ненадолго, и мы должны оставить свой след. Роб оставил след…» Потом он рассказал историю про соревнования по питью в Германии, как Роб в конце концов вышел из себя и соревнования превратились в конкурс песен, и как Роб спел ту замечательную версию «Georgia».
Думаю, было бы даже весело, если бы он еще в то же время не прикладывался к бутылке. Потом мы играли «Black to Comm», Фред прочитал в середине стихотворение Керуака.
Потом я сказал: «Знаете, я родился и вырос в Детройте. Я ходил по всем улицам, по которым вы ездите в школу, в магазин или на работу. Когда я был маленьким, то мечтал играть, и искал по соседству тех, кто тоже мечтал играть. Был там такой парень, разносчик газет, вот он сидит за установкой, Дэннис Томпсон». Я сказал: «А еще в колледже в Линкольн-парке я встретил одного отморозка, он тоже перед вами, с гитарой, Фред Смит. И парня из Государственного университета Уэйна, которого исключили из музыкальной школы, его звали Майкл Дэвис, вот он, на басу».
Потом я сказал: «А еще я знал одного чувака по соседству, который занимался вообще чем-то непонятным, знал все обо всем, от которого я многому научился, — его звали Роб Тайнер. И мы стали МС5. Говорят, что наша банда сделала много чего хорошего, но было много чего и не очень хорошего, вот тут Бекки Тайнер, если что, она подтвердит».
Я сказал: «Но в итоге, худшее, что мы сделали, — потеряли друг друга. МС5 значила очень много. Она символизировала новые возможности — новую музыку, новый стиль жизни, возможность изменить мир. Но мы сделали самое плохое — расстались. Сегодня я здесь, чтобы вернуть себе надежду и чтобы вернуть своих друзей. Роб, если ты здесь — я знаю, что ты здесь, — и если ты нас слышишь, то следующая песня для тебя».
И мы сыграли «Kick Out the Jams».
