Я последовала за Тодди в офис постановщиков. Кевин Френч уже сидел там вместе с Грегом Фуллером. Еще были оператор по свету (парень, который по нескольку часов передвигает софит на пару миллиметров, а потом еще столько же времени двигает его обратно); художественный постановщик (парень, который ставит сцену — ну то есть делает умный вид и гонит что попало, как тот длинноволосый гомик из программы «Квартирный вопрос», пока бригада плотников занимается собственно делом); Первый (о нем я уже рассказывала, надеюсь, вы помните) и костюмерша (ну эта делает ясно что).
Совещание уже заканчивалось, и Тодди выглядела измученной. Кевин успокоился и полностью владел собой. Все такой же грубый и весь из себя командир, но я уже поняла, что это для него обычно. Он подытожил то, до чего они договорились:
— Заказываем новое платье из ПВХ. Но оно должно выглядеть в точности как этот чертов каучук, Люси, а не то я…
— Будет один к одному, Кевин. В пошивочной мне дали слово, — ответила костюмерша.
— Объявляем кастинг, подбираем дублершу. Ее будем снимать в общих планах и нескольких крупных сзади. Для нее нужен будет парик, Люси, только нормальный, а не что-нибудь в духе Вогана.
— Ты все записала? — шепотом спросила Тодди.
Я кивнула. Вроде ничего трудного не было. На листке появилось:
1. Платье из ПВХ. Должно быть супер или КФ сделает что-ниб. ужасное.
2. Дублерша.
3. Парик. Не как у Т. Вогана.
— К счастью, Ричардс продолжит съемки уже завтра. И ей теперь придется мне всю жопу вылизать, а то я в ее собственной новую дырку пробью, — заявил Кевин.
Я не смогла удержаться и записала:
4. Новая дырка в заднице для РР.
— Насчет сегодня, — продолжал он, — сделаем все возможные планы Джо, эпизоды с ним одним, и отснимем все вокруг, что еще нужно будет для постановки.
— Мы не сможем снимать Джо в лучшем случае всю первую половину дня, Кевин, — сообщил Первый.
— Это еще какого хрена?
— Его парикмахер не прибудет раньше середины дня. Он отказывается предстать перед камерой, пока ему не сделают прическу.
— Господи боже, да я сам!.. — рявкнул Кевин, но оборвал себя на полуслове. Потом сказал: — Его причесать — это разок пригладить. Мы можем подождать. Хорошо, все за работу, посмотрим, удастся ли нам вытянуть что-то наподобие искусства из этого месива.
Вероника Д: «Господи, да ты на перезрелый гранат похожа!» — аж вскрикнула я, когда Ребекка задрала футболку.
— Похоже, контракт с «Клиник» в ближайшие дни мне не грозит, — ответила она.
— Я хочу спросить тебя, Бекка. Как могло быть, чтоб ты не знала?
— О чем? О том, что у меня аллергия на резину? Я ее никогда не носила. У меня были парни, которые норовили обрядить меня во что-нибудь этакое. Чулки, наряд горничной, кожу. Один вообще хотел, чтобы на мне были наколенники и налокотники для скейтбординга.
— И зачем все это было надо?
— Не спрашивай — ничего общего с защитой меня от потертостей о ковер. Как бы то ни было, никто из них не пытался втиснуть меня в латекс.
— Да, но как же с другими резинками? Ими-то ты должна была пользоваться.
— Ни разу. Звучит по-дурацки, но я всегда сидела на пилюлях, ну и сама знаешь, всегда ведь думаешь, что уж с тобой-то ничего не случится.
Она подумала минутку.
— Погоди. Один раз был. Я занималась сексом второй или, может, третий раз в жизни. Мне тогда было пятнадцать. «Дюрекс» он натягивал минут десять, а секс продолжался не больше трех.
— Ну, родная, если бы резинка на члене не притупляла ощущений, он бы и в минуту уложился. И что, у тебя не было на нее реакции?
— Была. Ужасно неприятная. Но я никак не связала это с «Дюрексом». Я была уверена, что подцепила что-то венерическое, но через день или два все прошло, и я думать об этом забыла. Глупо, а?
— Это не глупо, — ответила я, — это просто пятнадцать лет.
Тиш вошла в номер с огромным букетом лилий.
— Смотрите, какая красота. Это от «Френч филмз», — понесла она, как обычно. Потом прочла открытку: — «Ребекка, съемки подождут, нет ничего важнее здоровья нашей самой блестящей звезды — Кевин, целую, целую, целую». Ну разве он не прелесть?
— Зуб даю, на площадке он говорит совсем другое, — сказала я.
Ребекка не обратила внимания на мои слова:
— Чудесные цветы. Спасибо, Тиш. Что-нибудь еще?
— Да, я тут составила список. — Она извлекла из кармана лист бумаги и прочла: — Первое — страховая компания рекламного агентства хочет прислать доктора. Думаю, они хотят убедиться, что ты не навела на себя это только ради того, чтобы поваляться в постели. Второе — убедиться, что РР мажется мазью. Нет, это я для себя записала. Третье — Фредди. По-моему, она хочет поговорить насчет «Всей жизни». Может, обсудить твой внешний вид в следующих сериях. Разве это не потрясающе?
— Это все?
— Нет, еще одно. Четвертое — трусики. Извини, это я тоже для себя пометила. Я взяла маловато. Ах да, пятое. Заказать букет. Нет, это тоже не для тебя. Это то, что ты просила меня сделать вчера вечером.
— Надеюсь, ты подошла к этому благоразумно, Тиш, — я не хотела бы ошарашивать ту женщину.
— Все в ажуре, Ребекка. Я заказала самый простенький букет, какой только был, а записка получилась очень тактичная.
Джудит Оттл: Когда я открыла дверь, посыльного не было видно за ворохом лилий, форзиций и ярко-розовых гладиолусов.
— Это для Джудит Оттл, — сказал он. Сунул цветы мне в руки, и я чуть не рухнула под их тяжестью.
— От кого они? — спросила я.
— Не знаю, милая, но спину я из-за них сорвал. Я ж ушел из перевозок мебели, потому что у меня нижние позвонки разъехались. Думал, у флористов мне ничего не грозит.
Я втащила цветы в кухню, и пока искала в них карточку, прибрел Дин.
— Ты почему не в школе? — спросила я.
— Библиотечный день, — соврал он. — Это от папы? Что он на сей раз выкинул? Что-нибудь совсем плохое?
— Не думаю, что это от твоего отца.
Я отыскала конверт и распечатала его.
— О господи, — выдохнула я.
Дин выхватил у меня открытку и прочел вслух:
— «Пожалуйста, примите это как малюсенькое возмещение за мое совершенно непростительное поведение — Ребекка Ричардс». И тысячи поцелуев. Вау! Пишет она прикольно, но цветы крутые!
Вы не знаете моего Дина — «крутой тренер» или «круто покайфовали» — это да. «Крутые цветы» — никогда. Мальчик был влюблен больше, чем я думала.
