— И ты думаешь, что я буду это снимать?
— А мы о чем говорим? Все то же самое, только с полдюжины сцен снять с альтернативной версией диалога. Потом смонтируем оба варианта — и им ничего не останется, как принять исходный, потому что сразу будет видно, что он более пробивной.
— Бред, сам знаешь. — Кевин знал эту старую процедуру не хуже меня. — Извини, Грег, — продолжил он, — мы с тобой, конечно, приятели, но если ты хочешь снять что-то по этой убогой писанине, ищи другого мудака рулить камерой. У меня найдутся дела поинтереснее.
Я понял, что умолять бесполезно.
— Я знаю тебя слишком давно, чтобы ожидать, что ты вдруг начнешь идти на компромиссы, Кевин, но мне, похоже, не остается ничего другого, кроме как снимать это.
— А ты показывал это Джо? — спросил Кевин, уже поднимаясь, чтобы уйти. — Он терпеть не может, когда посреди съемок на него сваливаются изменения в сценарии. Насколько я его знаю, как только он прочтет это, он окажется в одном со мной самолете.
— А я тебе не сказал? — переспросил я. — Джо приложил к этим изменениям руку ничуть не меньше, чем остальные. Поверь, будь дело только в клиенте, я сумел бы его от этого отговорить.
— Хрен мне в жопу, — оторопел Кевин. Он плюхнулся обратно на стул и некоторое время сидел в обалдении.
Я выждал секунду и заговорил:
— Хочу спросить тебя, Кевин. Что там такое между тобой и Джо?
— Ты это о чем? — спросил он, насторожившись.
— Я ведь тебя знаю, не забыл? Я никогда не видел, чтобы ты позволял себя с дерьмом мешать. А последние полтора дня наблюдаю, как Джо тебя им полными горстями кормит.
Он наклонился ко мне и сказал:
— Только между нами, ага?
— Конечно.
— Джо держит меня за яйца.
— Что ты несешь? Ты же потрясающе снял «Дело об убийстве». Ты же можешь теперь снимать что хочешь.
— Ты совсем не знаешь нравы Голливуда, да, Грег? — Он был прав, я их не знал. — Пока Джо не обосрется по-крупному, он будет королем. Студия отстегивает ему, чтобы он подписался на «Дело-2», и каждый страдающий оптимизмом говнюк шлет ему свой сценарий. Ты вот думаешь, что я — супер, а там я — обычный пулемет напрокат. Нас таких тысячи. И все — супера. Мне до зарезу нужно «Дело-2», и Джо об этом знает. Прижал он меня, сволочь.
Я не знал, что и сказать, поэтому промолчал. Молчание нарушил Кевин:
— Ладно, снимаем этого ублюдка в двух вариантах и надеемся, блин, на чудо. Только обещай мне вот что. Если все-таки примут дерьмовую версию, ты на смертном одре поклянешься, что я ни хрена не имею к этому отношения. Договорились?
— Обещаю, Кевин. Спасибо.
Я положил руку ему на плечо, но он уставился себе под ноги.
— Наркота есть? — шепотом спросил он.
Мы были знакомы с Кевином много лет, но наркотой вместе никогда не баловались.
— Только капли «Викс Синекс» от насморка, больше ничего нет.
— Я не это имел в виду.
— Не думаю, что это… впрочем, эффекта часов на восемь хватает.
— Ну тогда давай, приятель. Лучше что-то, чем ничего.
Я отдал ему ингалятор, и он вставил наконечник себе в нос. Тут я и врезал ему сообщением о машине.
— Черта с два я дам парковать всякую дрянь на своей съемочной площадке! — рявкнул он, снова становясь собой.
— Так там же есть улица, Кевин. Машины на улице — это норма.
— Блин, какая к черту машина, у меня там уже на роликах ездят! Просто прелестно — Торвилл и Дин съезжаются на «Роллерблэйдах».
— Ну пожалуйста, всего одну машину. Ее можно засунуть в самый угол декорации, роллеры могут через нее прыгать, ну что-нибудь такое.
— Трюки? Это может сработать, — нехотя сказал он.
Я и не подозревал, что все еще способен на такое. Честно.
Ясмин Фиш: Кевин вернулся на площадку и объявил:
— Так, вы все, нам нужно кое-что подправить в оснастке. Есть несколько сюжетов, которые надо доснять. И еще одна смена плана — мне нужна какая-нибудь тачка. Типа ретро. «Тандербёрд». Или нет, «мустанг», выпуска до шестьдесят пятого.
Художественный постановщик схватился за голову. Наверное, добывать «мустанг» до шестьдесят пятого, что бы это ни было, входило в его обязанности. Кевин ткнул в пару роллеров:
— Ты и ты, полагаю, вы сумеете подтянуть мотор на этой штуке?
Ясно было, что пройдет не меньше двух часов, прежде чем они провернут все это дело (я уже понимала подтекст разговоров), так что я решила побродить по павильону — посмотреть, что еще у нас творится. Несколько человек собрались вокруг девушки из монтажной. (Ее работа заключалась в том, чтобы записывать каждый дубль, а потом прокручивать все это Кевину. Он, щурясь, просматривал запись и говорил что-нибудь вроде «Блин, не так плохо, детка. Ну, теперь посмотрим, сумеем ли мы снять так, чтобы массовка делала вид, будто ловит кайф, а не строила рожи, как у козлов в очереди на автобус».) В руках у нее была видеокассета.
— Что это? — спросила я.
— Не знаю. Только что нашла ее у себя на столе. — Она развернула кассету другой стороной, и я прочла наклейку: «ТИТАНИК — ПРОБЫ АКТЕРОВ».
— Обожаю этот фильм, — сказала я.
— Так себе, — влез парень с хлопушкой (это который держит небольшую дощечку перед камерой и объявляет: «Кадр третий… (зевок) …дубль тридцать шесть» — именно так и было, когда Джо не мог справиться с самой первой своей сценой). — «Голубая лагуна» со спецэффектами и кровавой баней. А, ладно, давай посмотрим.
— Ну давай. Все равно делать сейчас нечего. — Она сунула кассету в видеомагнитофон и нажала «пуск». Проплыл дрожащий заголовок «Гибель „Титаника“». — Такого варианта названия у них точно не было, — сказала она.
Вероника Д: Вскоре после замечания Ребекки «хуже все равно уже не будет, правда же?» все стало именно хуже. В ее номер явилась Фредди.
— Ребекка, милая, как ты? — начала она.
— Похоже, нормально. Завтра я уже смогу сниматься.
— Отлично. Утром я говорила с Кевином, он ужасно волновался за тебя. Он будет очень рад, что ты в порядке.
— Ты с плохими известиями, так ведь? — спросила Ребекка, читая ее мысли, как дрянной роман.
— Ты ведь больна — сейчас не время.
— Черта с два — не время. Что бы там ни было, я хочу знать. Сейчас же.
— Ну хорошо, хорошо. Думаю, рано или поздно ты все равно узнаешь. — Она села рядом с Ребеккой и взяла ее за руку. — Вчера вечером мне позвонил мой источник из кинокомпании. Все довольно скверно. Он подтвердил, что Джо получил ставку исполнительного продюсера. — Она замялась.
