— Ой, а это Джо, что ли?! — воскликнула Вероника.
Тайрон Эдвардс: Добираемся мы наконец до «Звезды Индии», а Ивонна все еще так на меня злится, что даже говорить не может.
— Детка, ну откуда я мог знать, что лимузин для той щели широковат? Я ж до сих пор их никогда не водил.
— Там написано было — «ОГРАНИЧЕНИЕ ПО ШИРИНЕ ПЯТЬ ФУТОВ ШЕСТЬ ДЮЙМОВ». Большими буквами, — шипит она мне. — Так какого ж хрена ты выделывался, придурок? Первый раз в жизни я ехала в лимузине — а ты ухитрился воткнуть его между двух дурацких столбов. И целый час торчать там, ждать, пока тягач приедет — целый час, блин!
— Но родная, зато ты провела целый час с этим Джо, как-его-там.
— Да, только он слишком перепугался, чтобы хотя бы разговаривать со мной. Он-то решил, что мы его туда завезли, чтобы ограбить. Ну теперь тебе долго придется за это расплачиваться, Тайрон Эдвардс, — и я чувствую, как ее каблук пробивает мне ступню, как кирка.
— Блин, больно же! — ору я.
Совсем забыл, что эти туфли — не только для сексапильности.
ВОСЕМНАДЦАТЬ:
рвота, ниндзя, «базилдон бонд»
Грег Фуллер: Я проснулся и почувствовал кислый запах. Всплыли воспоминания: отдирание окоченелого тела Тодди от себя и перекладывание ее на постель; поиск дешевого туристического мотеля недалеко от ее квартиры; зубной щетки нет; Кэрри нет.
Макс позвонил, когда я проигрывал безнадежное сражение с местным душем. Он решил отказаться от отношения ко мне, как к деловому партнеру. Теперь я был его младшим сынком — тупым лентяем, который не убрал у себя в комнате после аж пятнадцатого напоминания.
Он, конечно же, хотел знать, как идут дела с проектом «Мира диванов».
Я, конечно же, пообещал, что к концу дня проект будет у него; в крайнем случае — в пятницу с самого утра.
Потом, конечно же, я опустил голову на руки и отчаялся.
Ясмин Фиш: Я проснулась у Ребекки на диванчике. Она сама уже встала, и на утренний кофе и апельсиновый сок к нам присоединилась Вероника. Я сказала ей, что она похожа на ту, из группы «Destiny’s Child», которая в центре.
— На Бейонс? Да ты шутишь, — но я видела, что ей это понравилось. — У нас с ней просто один парикмахер.
Парикмахерша звезды, которая делает прическу у парикмахерши другой звезды, — жуть какая.
Потом я спросила ее, что означает «Д».
— Да лучше не спрашивай, золотко, — ответила она. — Есть три вопроса, на которые я никому не отвечаю. Один из них — это как моя фамилия.
— А остальные два?
— Обойдешься, девушка.
— Ясмин, — вклинилась в разговор Ребекка, — я Веронике, наверное, ближе всех, но и я уже несколько лет не спрашиваю, что означает «Д». Пусть уж это остается тайной.
По дороге в студию я сидела в лимузине рядом с Ребеккой и была уверена, что жизнь — лучше не бывает. Мама всегда говорила мне, что из дома надо выходить только в свежих трусиках — просто на всякий случай. Мам, понимаешь, у меня не было с собой запасных трусов, вот Ребекка и выдала мне трусы из своих новых. Бледно-голубой атлас. Никогда еще у меня не было таких странных ощущений в области задницы. Может, это от того, что они ко всему прочему были на два размера меньше моих?
Повар Норман: Если бы все эти психологи вместо того, чтобы ковыряться в собственных гениталиях (чем они, к слову, в основном и занимаются), хоть часть времени присматривались, кто где садится во время обеда съемочной группы, они нашли бы на свои вопросы намного больше ответов. Существует четкая неофициальная иерархия того, кто куда может сесть.
Никто, конечно, карточек с именами не расставляет, но все точно знают, кому куда можно опускать свою задницу.
В четверг утром несколько человек взяли на завтрак поджарку и отправились с ней за столики на парковке. Пока все как обычно. Потом появилась Ребекка, с обмотанной вокруг шеи тканью, чтобы на ее экипировку угольная пыль не садилась. Она взяла два рулетика с беконом, подошла прямо к парням за столиком и спросила, можно ли присесть.
Так вот, правило первое: звезда никогда не садится вместе со съемочной группой, особенно если это — звезда с собственной гримерной.
Поначалу парни за столом не знали, куда смотреть, но она быстро растопила лед, и вскоре это стало похоже на приятные посиделки в пятничный вечер. И тут помощник оператора (который устанавливает фокус) спросил:
— Сегодняшний «Миррор» видели?
Тим Лелайвельдт: Я влез в новый лимузин Джо.
— Добыл? — спросил он.
Я кивнул и подал ему газету. Он просмотрел первую страницу. Ее занимала статья о мужике, который бросил жену ради лошади, но была там и ярко-красная строка «ИСТИННОЕ ЛИЦО РЕБЕККИ РИЧАРДС — ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РАССКАЗ И ОШЕЛОМЛЯЮЩИЕ ФОТОГРАФИИ — стр. 5». Джо растрескался в первой за это утро улыбке.
Повар Норман: «Нет, не видела, — ответила Ребекка. — А что там?».
— Там вы. Просто потряс, — ответил помощник оператора. — Сегодня весь мир посмотрит на вас совсем по-другому.
Тим Лелайвельдт: «Чё за хрень?!» — Джо швырнул мне газету. Я поднял ее и развернул. Заголовок: «ТАКОЙ РЕБЕККИ ВЫ ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛИ». Пока что все хорошо. На центральной фотографии она работала ртом, но это было совершенно не то, что Джо ожидал увидеть в газете. Она задувала свечи на торте вместе с болезненной девочкой, которая была подключена к переносной капельнице. Подпись гласила: «Ребекка преподнесла мужественной Лайзе подарок, который она будет хранить всю жизнь». (В данном случае, видимо, не больше месяца.)
Фоток было еще много: Ребекка поет для бедняжки Лайзы; Ребекка помогает официанту подать ошарашенной компании их «чоу мень»; Ребекка исполняет рок с китайским Элвисом; Ребекка обнимает за плечи девчонку-курьера из кинокомпании и похожую на Барби продюсера (которая, похоже, вот-вот рухнет в обморок).
Несколько дней назад все газеты орали, как она ни за что, ни про что изувечила сотрудницу таможни. А сейчас она оказалась принцессой Ди номер два. Целая армия медоточивых пиарщиков из Лос-Анджелеса не смогла бы так быстро и настолько эффективно организовать этот переворот — а она вдобавок сумела провести его самостоятельно.
К тому времени, как мы приехали на студию, нам снова нужен был новый лимузин — Джо пробил ногой стекло, отделявшее нас от Джейка.
Повар Норман: Психологу-любителю вроде меня было на что посмотреть, когда заявился Шайрер. Свита была при нем. Они вышли на газон, где он начал выпендриваться в стиле Джеки Чана. Вообще-то мои познания в этом деле не простираются дальше распева «Боевое Кунг-Фу», но на мой непрофессиональный взгляд, мастерство Шайрера в этом загадочном искусстве было не так уж велико. Удары ногами вовсе не были молниеносны, к тому же он явно чего-то опасался — и не слегка.
