Начало февраля 2000
Ну, здравствуй, Негр!
Только что получил твою посылку. Все мои планы насчет того, чтобы отложить поедание Т. до лучших времен, когда закончатся все дела, улетучились в неизвестном направлении, как только оный Т. оказался у меня в кармане и я, как ты уже понял, съел его. Сейчас сидим у меня на стройке. А. расположился на столе (он, кстати, обиделся на то, что в своем письме ты не упомянул о нем вообще, как будто его нет на свете, но я сказал, что нельзя обижаться на двух старых друзей за такие вещи), а я сижу возле печки и сушу шмотки, которые постирал бесплатно в хостеле, за что Ромео на меня наехал и тактично (в который раз) попросил меня больше в хостеле не появляться, а я тактично (в который раз) сказал, что больше не буду. После чего, вместо того, чтобы уйти, я нагло пошел обратно в нашу комнату курить траву с негром-Бомжом, он же негр-Морж. Это тот, про которого я тебе рассказывал по телефону, его отчислили на болт из Канады, где он жил 30 лет, за махач, и он приехал сюда не пришей к пизде рукав. Отсюда погоняло — негр-Бомж. Что касается «Моржа» — это обуславливается поразительным внешним сходством. Он очень крутой. Ищет работу, но ищет примерно так же, как искали ее мы в первые дни. (т.е. никуда не ходит, внедряет, курит траву и сетует на недостаток финансов). Все его жалеют и скидываются на обеспечение его жизнедеятельности. Арт. украл ему штаны, я подарил сигареты, а еще у него постоянно имеется в наличии дурь, что как— то не вяжется с перманентным отсутствием денег. В общем, еще один чернокожий подонок появился в поле зрения. Такая сейчас в Брикстоне веселая пиздобратия подобралась — я аж локти кусаю оттого, что работаю по ночам и не могу с ними тусоваться. Я все это так подробно описываю по нескольким причинам. Во-первых, я не хочу спать, а Арташ оставил меня в гордом одиночестве т.к. ему, видите ли, неудобно спать на столе. Во-вторых, я хочу тебя по мере возможности развеселить и отвлечь от твоих грустных мыслей — по тону этого письма ты уже, наверное, понял, что мое настроение несколько повысилось по сравнению с тем, под которое я писал свое предыдущее послание, и кто знает, может мне удастся чуть-чуть своим настроением поделиться с тобой на бумаге. И, наконец , в-третьих — я успел сильно соскучиться по твоему обществу и просто хочу подробно тебе обо всем рассказать.
В банк мы сегодня опять не попали, на сей раз причиной облома совершенно неожиданно стал веселый опездух Вилл-алкоголик. Арташ ушел из хостела за героином (ибо до прибытия твоей посылки он никак не хотел кумариться), а я остался достирывать шмотки. А. должен был двинуть пальцем мне на сотовый откуда-нибудь из центра, (у него самого сотового сейчас нет, он его, как несложно догадаться, обратил в героин). Когда я был в хостеле, ко мне подошел Вилл на невинных щщах и попросил меня одолжить ему мобильник на пару минут. После чего в лучших разъебайских традициях усиповал куда-то часа на три. Как потом выяснилось, позвонив по моей мобиле, он машинально сунул ее в карман и пошел по своим алкогольным делам, начисто забыв о ее (и моем) существовании, пока в его кармане не зазвучал Моцарт и он не услышал мой накуренный голос, пытающийся звучать сурово. Поскольку я в этот момент находился уже у метро, бедняга Вилл выскочил из какого-то паба (где, как несложно догадаться, он проводил время в борьбе с отходняком) и бегом бросился к станции. когда он прибежал, он был весь в мыле и очень долго извинялся, хотя я и не думал обижаться, т.к. на таких негров вообще невозможно обидеться. К чему это я? Ах, да! Арташ меня, в общем, так и не нашел, потому что Вилл не слышал звонков из-за музыки в пабе. Но к тому моменту мне уже не особо хотелось идти в банк, потому что у негра-Бомжа (Моржа) оказалась на редкость хорошая, добрая трава и я просто стоял на улице в одни щщи и, как заправский ниггер, танцевал под Роллинг Стоунз. Несколько раз ловил на себе одобрительные взгляды обитателей Брикстона. «Не все белые люди уроды» — читалось в их выпученных черных глазах.
А, вот только что меня посетила одна замечательная мысль, как поднять тебе настроение. Я тебе вышлю фотки и снабжу их комментариями, причем вышлю ДиЭйчЭлем, т.к. я теперь опять на ловэ. Это, кстати, воздействует на личность несколько пагубно: то и дело возникает желание что-нибудь купить, т.е. пойти по пути наименьшего сопротивления. Я оболтел настолько, что иногда (хотя и крайне редко) на безлюдных станциях типа моей чурецкой перди обламываюсь ждать пассажира, за которым можно просочиться, и покупаю билет за 90 пенсов!! Но этим, в принципе, и ограничиваюсь, + один раз в день нормально ем за деньги, потому что сендвичи и хлеб с бобами заимели неимоверно.
Еще раз извини за сбивчивость и сумбур, просто меня ПРЁТ!, и я хочу, чтобы в момент прочтения этой весточки тебя тоже хоть немного вперло. Вообще тебе, конечно, огромное спасибо, ибо твоя посылка действительно подарила мне хороший денек, хотя я вроде бы один здесь и не с кем поговорить, но на самом деле в данный момент я общаюсь с тобой и с Роллингами. Кстати, Вилл обвешал все стены в хостеле портретами Боба Марли. Ну не подонок ли с большой буквы «П»?!
Дом в Элпертоне начал воздействовать на мой организм своим видом и запахом. А именно: каждый раз, когда я там появляюсь, меня тянет блевать, причем не в переносном, а в самом прямом смысле. Я стараюсь появляться в этой мусульманской перди как можно реже, и без особой надобности и близко к ней не подъезжаю. Но по любому раз в неделю мне надо платить геномусору-лендлорду, поэтому я там все-таки бываю. Прошлый раз я, сраженный наповал невообразимой вонью, решил учинить ревизию холодильника, дабы раз и навсегда выяснить, какое же такое дерьмо едят местные чурки, что от него воняет за несколько метров от дома (и это не гипербола, отнюдь), и это при закрытых окнах и дверях. Я собирался раз и навсегда запомнить эти так называемые продукты с тем, чтобы случайно их не украсть в какой-нибудь пакистанской лавочке и вообще обходить за 10 метров прилавки с ними. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил в холодильнике совершенно нормальные, обыкновенные продукты, которыми питаемся ты, я, все люди. Откуда же, спрашивается, этот ужасающий смрад, достойный сравнения с самой омерзительной, гнилой и запущенной помойкой?!
В тот же свой визит я обнаружил на подоконнике ворох писем, адресованных мне, Арташу и даже тебе, ибо, как выяснилось, телефонная линия оформлена на твое имя. Большинство писем было из сотово-телефонных компаний. Вскрыв эти сокровища эпистолярного жанра трясущимися от нетерпения руками, я обнаружил весьма интересные тексты, где вежливо, с уважением к моей презумпции невиновности и соблюдением всех правил карнегианского стиля письма задавался один и тот же щекотливый вопрос — с какого болта Вы дали нам левый номер банковского счета? Почему-то эта вроде бы до предела тривиальная и неинтересная писанина, даже бумагомарание, бесполезное и заранее обреченное на безответность, вызвало во мне бурю восторга и наслаждение почти эротическое. Я подшил это графоманство в папочку и обязательно сохраню на память и покажу всем в Москве. Потом, уже едучи в метро и чувствуя, как каждая шпала, отдаляющая меня от этого чурецкого гетто, отдается в моем сердце радостью и готовым перелиться через край тихим счастьем, я взглянул внутрь себя и задал все тот же риторический вопрос: почему, ну почему для поднятия настроения мне необходимо совершить что-либо криминальное, пусть даже такую относительную ерунду, как незамысловатая афера с сотовыми??!
