Вместо того чтобы привести всех ко всеобщей любви, псилоцибин пока что приводил к раздору и разногласиям. Дивинити-авеню, 5, разделилась на два лагеря: тех, кто участвовал в опытах, и тех, кто не участвовал. Первые смотрели на вторых «свысока, ощущая, что новый опыт вывел их за обычные пределы, куда-то выше нормального мира», что, по мнению вторых, уже граничило с ненормальностью. Но еще более смущали слухи, что, вопреки уверениям Тима, кое-кто из тех, кто принимал псилоцибин, попал в больницу.
Макклелланд никогда не верил до конца этим слухам, однако одна из аспиранток призналась: «ей кажется, что она немного тронулась умом, хотя в то же время никогда еще в жизни не была так счастлива».
Макклелланд вынес свои сомнения на факультетское собрание, которое состоялось в октябре. Его доклад был озаглавлен «Общественное мнение и программа изучения псилоцибина». В нем говорилось: «Развертывание программы изучения псилоцибина на всем ее протяжении портили повторяющиеся неоднократно приемы наркотиков, при проведении которых не выполнялись принятые в научном сообществе условия… Вряд ли можно сомневаться в том, что употребление наркотиков понижает ответственность и повышает импульсивность поведения». Он также коснулся в своей речи недавнего увлечения Тима восточной мистикой, заметив, что, вероятно, не случайно те культуры, которые (как, например, Индия) практиковали мистические методы познания, обладают самой слабой и отсталой социальной и государственной структурой. Пока люди сидят в позе Будды, погружаясь с помощью наркотиков в измененные состояния сознания, вокруг процветает нищета, болезни, дискриминация и суеверия. Нам нужны достоверные факты, подчеркнул Макклелланд, а не поэтические сравнения переживаемого с опытом космонавтов, исследующих неизведанное.
Осознав, что критика Макклелланда в основном вызвана утратой контроля за происходящим и отсутствием научно оформленных результатов (против чего возразить было нечего), Майкл Кан сказал Альперту: «Тимоти напоминает мне режиссера театральной труппы, который утратил связь с окружающей реальностью. Ему нужен умелый менеджер, который сумел бы наладить отношения с обществом». Кан и Альперт совместными усилиями принялись восстанавливать пошатнувшуюся профессиональную репутацию Тимоти, перепечатывая и распространяя его тезисы, уверяя всех, что Лири занимается сбором данных, которые научно обрабатываются и исследуются. В феврале 1962 года они распространили докладную записку на тридцати страницах, целью которой было опровергнуть «недавние недостоверные сообщения», которые привели «ко множеству слухов и неверному пониманию целей программы». Там говорилось, что сейчас они терпеливо собирают данные, которые должны подтвердить предположения относительно того, что «псилоцибин может вызывать мощное просветление — как в психологической, так и интеллектуальной сферах, а это, при соблюдении правильной методологии, может привести к изменению поведения». Далее в той же записке сообщалось, что девяносто один из девяносто восьми обследовавшихся сообщили, что испытали «радостные переживания», вызвавшие «озарение, оказавшее позитивное влияние на их жизнь». Особенно показательными оказались эксперименты, проведенные в тюрьме Конкорд, где наркотик был дан тридцать одному заключенному, У большинства из них, судя по тестам MMPI, резко увеличились коэффициенты, связанные с ответственностью, социализацией, терпимостью и стремлением к достижениям.
В докладной также подчеркивался их возросший интерес к религиозным переживаниям, сопутствующим психоделическим состояниям сознания, к которым ранее, к сожалению, относились довольно пренебрежительно.
В декабре, сообщали они далее, будет проведена серия неформальных семинаров, в которых примут участие местные светила теологии, такие, как Хастон Смит (друг Хаксли, преподававший религию в Массачусетском технологическом) и Уолтер Хьюстон Кларк, шестидесятилетний психолог, преподававший в семинарии в Эндовер-Ньютон. Девять человек из тех религиозных деятелей, которые собирались участвовать в семинарах, приняли псилоцибин. В результате четверо испытали настоящее мистическое крещение. Впечатления одного из них приводились в записке: «Думаю, что религия отвергнет это мощное средство, как опасное, поскольку здесь трудно предсказать последствия. Этот опыт навевает воспоминания о mysterium tremendum.
[82]
Он устрашает».
Ричард Альперт в ипостаси Рама Дасса
Докладная сделала свое дело, и отношение к проекту только-только начало смягчаться, как вдруг 20 февраля появилось объявление Лири, в котором содержался следующий встревоживший всех абзац: «Руководители центра предполагают использовать псилоцибин на «грибных семинарах», которые будут проводиться для аспирантов: теологов, психологов, специализирующихся на изучении поведения, и философов. В основу курса будет положено принятие раз в месяц наркотика и решение имеющихся проблем в соответствующих областях знаний с помощью нового понимания».
По-видимому, несмотря на предупреждения, Лири так и не поверил, что университетские власти могут свернуть исследования, связанные с псилоцибином. На протяжении осеннего семестра он уговаривал всех студентов, слушавших его вводный курс по клинической психологии, попробовать хоть разочек совершить путешествие с помощью наркотика. Ему отказал только один студент. Но этот единственный отказавшийся уведомил об этом Келмана. Сознавая, что отказ может повредить ему (по крайней мере, в глазах Тима он точно становился ретроградом-психологом), этот студент пошел к Келману и поделился с ним своими опасениями. Келман пришел в ярость.
Лири и Альперт перешли границы дозволенного! Келман тут же опросил других студентов, посещавших вводный курс по клинической психологии. Некоторые признавали, что подверглись давлению, другие рассказывали страшилки о путешествии в Иной Мир. Вооружившись подобными свидетельствами, Келман направился к Макклелланду и потребовал обсудить все это на заседании факультета. Макклелланд обратился к Лири, и тот согласился, что это неплохая идея. Новость об обсуждении быстро распространилась, по факультету ходили самые разные слухи. 16 марта «комната психодрамы» на Дивинити-авеню, 5, превратилась в обычный конференц-зал.
Дэвид Макклелланд пытался смягчить разгоревшиеся дебаты, которые растянулись на полтора часа. Будучи настроен скептически, он тем не менее поддерживал Лири. Наиболее яростным оппонентом был Келман, который требовал либо радикально изменить программу, либо вовсе закрыть исследования псилоци-бина. «Я был бы рад назвать это всего лишь расхождением во мнениях среди ученых, — сказал он. — Но на самом деле эта работа нарушает принятые в научных кругах принципы исследования… программа проникнута антинаучным духом. Они настаивают на ценности чистого опыта, а не на научных результатах, выраженных в словесной форме. Это является попыткой опровергнуть все, на чем базируется психология как наука». Критика Келмана была поддержана и другими присутствовавшими.
