Если же этого не удастся, пророчества Гринкера рискуют самореализоваться.
С другой стороны, медицинское сообщество беспокоило растущее злоупотребление ЛСД — Коэн также упоминал о росте негативных реакций. Он обнаружил еще девять неприятных случаев — от психолога, трижды принявшего ЛСД и несколько недель потом обдумывавшего странные планы, одним из которых был захват всех запасов ЛСД, хранящихся у «Сандоз», и до секретарши одного доктора, которая принимала ЛСД примерно двести-триста раз — она не была уверена насчет точной цифры. В чем она была уверена, так это в том, что теперь каждый раз, глядясь в зеркало, она видела отражение черепа.
Хотя пока что негативные реакции наблюдались крайне редко, Коэн предупреждал, что с ростом числа терапевтов, занимающихся ЛСД, их количество также может возрасти. «Неумелое» использование ЛСД, писал он, может стать рискованным для здоровья, и рекомендовал «ограничить исследователей пределами институтов и больниц, где в случае негативных последствий можно будет сразу помочь ему». Собственно, Коэн хотел закрытия программ, подобных той, которую осуществил Лири.
После того как летом 1962 года Конгресс принял закон, дающий ФДА право контролировать все новые исследуемые наркотики, дебаты о том, кто ответственный терапевт, а кто безответственный шарлатан, стали чисто теоретическими. Закон, спровоцировавший события июня 1963 года, в действительности изначально был нацелен на злоупотребление амфетаминами Но в результате получилось, что все ученые, занимавшиеся экспериментальными наркотиками, должны согласовать свои исследования с Вашингтоном. Больше нельзя было послать заказ в «Сандоз» и получить порцию ЛСД или псилоцибина.
Поначалу было неясно, как отразятся новые правила на исследовании ЛСД. Однако осенью 1962 года на пороге у Дженигера появился одетый с иголочки представитель местного отделения ФДА. Он вежливо попросил отчет о работе Дженигера над ЛСД. А затем потребовал сдать остатки препарата. Дженигер был сначала ошеломлен, потом — взбешен. Засев за телефон, он выяснил, что он не одинок, — подобные гости приходили ко многим.
Людей пытались остановить и отстранить от исследований.
Но огласка была уже слишком велика. Литература по психоделикам, раньше ограниченная Хаксли и, возможно, научным трудом Уоссона «Грибы, Россия и история сомы», а теперь пополнившаяся такими книгами, как «Исследуя внутреннее пространство» Адели Дэвис, «Я и моя личность» Тельмы Мосс и «Космология радости» Алана Уоттса, — стремительно входила в моду.
Кислотная вечеринка
Все три книги содержали рассказы о происходящем в Ином Мире, но на этом их сходство заканчивалось. Адель Дэвис, принимавшая ЛСД в рамках творческих исследований Оскара Дже-нигера, путешествовала в волшебную страну, освещенную божественным светом. «Самое важное в наркотическом опыте, — писала она, — это возникновение твердой веры и других твердых убеждений, многие из которых по сути религиозные. И эти убеждения настолько серьезны, что их уже ничто ни на йоту не сдвинет». ЛСД привел к «новой вере в Бога, вере такой силы и радости, что я навечно останусь благодарна лаборатории «Сандоз Фармацевтикалс». Тельма Мосс, напротив, исследовала подсознательное Фрейда. «Я проникла далеко в глубины сознания. И обнаружила, что наряду с тем, что сознательно я всегда была любящей матерью и респектабельной женщиной, бессознательно я была также убийцей, извращенкой, каннибалкой, садисткой и мазохисткой». Третьим в этом ряду было написанное легким стилем эссе Уоттса. В предисловии Лири и Альперт писали, что в книге «блестяще излагаются вопросы современного мистицизма», по крайней мере из тех, что доступны на сегодняшний день. «Уоттс пошел по следам мистера Хаксли и прошел даже дальше».
Уоттс, как поэт, описывал путешествие в Иной Мир поэтически. Будет полезно процитировать отрывок из его эссе:
Обратно, сквозь лабиринт туннелей, сквозь шаги, сделанные, чтобы достигнуть положения в обществе, и стратегий, типичных для взрослой жизни, сквозь бесконечные разделы памяти, ко-торые мы вспоминаем лишь в снах… все улицы, ветреные проходы между ножками столов и стульев, где человек ползал еще в детстве, кровавый выход из лона, фонтанирующий выплеск из канала пениса, безвременные странствия по рыхлым тканям… И обратно, назад по туннелям, до того момента, пока не выясняется, что коридоры, по которым он странствует, — это он сам и есть… Беспрестанно назад, сквозь бесконечно закрученные коридоры, к необъятному космическому пространству, окружающему первичное ядро мира, центру центров, до которого во внутреннем мире человека добираться так же далеко, как во внешнем мире — от нашей галактики до туманностей…
«Космологию радости» поклонники Уоттса восприняли восторженно. Но самой популярной книгой психоделического движения была все-таки не она. Эта честь принадлежала «Острову» — утопии Хаксли, в которой он описывал, на что может быть похоже общество, использующее для просветления психоделики. «Остров» привлек внимание одного социотехника, который решил воплотить эту идею в жизнь. Он приступил к этому в довольно экзотичном месте — в мексиканском городке Чихуатанейо.
Глава 15. ПЯТАЯ ГРАЖДАНСКАЯ СВОБОДА
Вероятно, если обратиться к воспоминаниям, кульминационным пунктом психоделического движения были те несколько недель летом 1962 года, когда тридцать пять добровольцев (включая девятерых детей) поселились в отеле «Каталина» для того, чтобы предпринять коллективный штурм Иного Мира. Лири собрал разнородную компанию, состоящую из психологов, творческих людей, представителей элиты (Томми и Пегги Хичкок), а также своих аспирантов, их жен и друзей.
Они собрались здесь, чтобы проникнуть за границы сознания настолько далеко, насколько это возможно. Хотя это вовсе не означало, что они не собираются вкушать прелести мексиканской сладкой жизни. Тим значительную часть времени проводил загорая на пляже и заказывая выпивку из бара, которая поступала по фуникулеру вниз.
Отель «Каталина» располагался в двух милях от Чихуатанейо, к нему вела гравийная дорога. Отель был построен на склоне горы и коттеджи отдыхающих располагались на нескольких уровнях. На западе лениво плескался Тихий океан и тянулись мили девственного пляжа. Со всех остальных сторон отель окружал густой лес. «Мы постоянно плавали, — вспоминает Гюнтер Вайл, приехавший туда с женой и маленькой дочкой. — А если срезали банановое дерево, то оно через сутки вновь вырастало из земли на целый дюйм».
Ежедневно исследовать Иной Мир отправлялась примерно треть группы, другая треть наблюдала за ними и находилась с ними рядом, а оставшиеся отходили от сеансов и писали отчеты о том, что пережили во время путешествий. Сессия проходила под номинальным контролем Альперта и Мецнера. Лири был «духовным отцом-патриархом» — он первый раз выступал в такой роли. На самом деле Лири интересно было попробовать создать неролевое (новое популярное словечко, придуманное ими в Гарварде) общество, включающее группу людей, которые сумеют совладать с эго и попробовать жить без «ролей и масок, под которыми мы обычно вынуждены проявлять себя в обществе».
