Рисунок уже изображал двоих. Давешняя девушка сидела в позе наездницы на каком-то парне. И, мне показалось, что я перегрелась на солнце, они трахались!
Не в том смысле, что наколка изображала эту сцену, а в самом прямом. Нарисованные персонажи шевелились! И весьма активно!
Я не секунду зажмурилась, помотала головой, отгоняя морок. Когда же глаза открылись, полотенце гуляло по пояснице Олега, а вытатуированная пара и не думала останавливаться!
- Ой!.. - Только и смогла я сказать.
- Что случилось? - Олег повернулся ко мне и на лице его отразились одновременно любопытство и непонятная тревога.
- Они… Они… Трахаются!
- Правда? - Удивился мой недавний знакомый. - У тебя зеркало есть?
Естественно, у меня нашелся этот незаменимый предмет туалета. Нелепо выгнувшись, Олег некоторое время созерцал отражение происходящего на спине, потом рассмеялся:
- Ну, Катька! Ну, блядь!.. А я-то…
- Что ты?
- Не въехал раньше посмотреть!
- ???
У меня не нашлось слов. И это несмотря на мой огромный журналистский опыт!
Видя мое недоумение и, наверное, еще большее любопытство, Олег пояснил:
- Там моя подружка. Ну, герлфрендиха… Это она обгорела, а теперь с сыном хозяйки блядует. А можно пригласить вас в ресторан?
Резкая перемена темы не сбила меня, и я, с минуту подумав, исключительно для приличия, согласилась. Олег оказался настоящей загадкой. Откуда на нем живая татуировка? Почему на ней его подруга? И откуда там взялся этот парень? Все эти вопросы требовали разрешения, но я понимала, что Олег так просто колоться не будет. И приняла его предложение, на самом-то деле, исключительно ради того, чтобы узнать, что скрывается за этой таинственной наколкой.
Итак, картинка следующая. Вечер. Кабак. На столе букетик лаванды. К нему приставлена бутылка одесской «Ив Роше». Я потребляю люляки баб. Увы, но иначе это блюдо назвать нельзя.
Идет обычная светская болтовня людей с верхними образованиями. Возникшая было на горизонте тема политики безжалостно мною пресекается и разговор идет то о новинках модных андеграундовых режиссеров, то о творческом наследии Чарльза Буковски. Незаметно я подвожу беседу к обсуждению живописи, затем к Гогену… А где Гоген, там Таити, а Таити и татуировки… Сами понимаете…
Оказалось, что о истории этого предмета мне известно не в пример больше, чем Олегу. Он слушает меня раскрыв рот и, наконец…
- Да, вот… Наградили меня этой радостью… Теперь не знаю, что и делать…
Я нахожу в себе силы смолчать, дабы не спугнуть начало удивительной истории.
- А действительно… Может подскажешь, что делать?
Понимаешь, началось это с того, что я со приятели отправился под Новосибирск. Слышала по М-ский треугольник? Ну, там тарелки летают, столбы всякие в небе, короче ненормальщина. Так под Новосибирском есть еще одна такая зона, даже покруче, чем под Молебкой. Вот мы, с дуру, туда и ломанулись.
Поставили палатки рядом с лагерем каких-то уфологов. Живем. И с первого же дня состояние какое-то странное. Типа предчувствия, что скоро что-то случится. Не страшное, но не шибко приятное.
Я как раз в одной палатке с Катькой жил. Как обычно, вечером - бухалово, ночью - беспредел. Сексуальный в смысле…
И вот, на третью ночь, трахаю я Катьку и тут…
Олег на несколько секунд замолчал, видимо подбирая нужные слова.
- Короче, внезапно оказались мы в каком-то розовом облаке. Я бухой, да еще и делом занят, короче до меня не сразу дошло, что происходит нечто странное. И тут облако это словно уплотнилось и оказались мы с подругой в розовом желе. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Сколько это продолжалось - не знаю. Времени вроде как и не было совсем. Но после того, как нас отпустило - у нас на спинах появились рисунки друг друга. Ну, ты видела…
И после этого такое началось!
У меня с ней образовалось что-то типа канала связи. Она ногу натерла - у меня тоже болит. Я кашу ем - у нее во рту вкус этой каши. Она трахается - а мне кажется, что это меня сношают…
Последнее, понимаешь, мне не очень нравилось и отступало это ощущение лишь тогда, когда мы занимались сексом друг с другом. Вот так и пришлось жить вместе. Потом эти чувства несколько притупились, но зато мы обнаружили, что рисунки на наших спинах в точности повторяют то, чем занимается другой в этот момент. Причем, что самое непонятное, всегда без одежды.
Так и живем. Уже почти два года.
И как дальше быть - не знаю…
Ах, мужчины, это такие беспомощные существа! Им так нужно женское утешение. Впрочем, некоторые на этом играют, но таких я обхожу за версту. Олег же, по-моему не играл, поэтому в утешении нуждался по-настоящему.
Я утешала его четыре ночи подряд. При этом изредка поглядывая на то, как его подруга занимается тем же самым с другими ребятами. Не исключено, что она и за мной наблюдала…
А на пятый день я встретила ее на пляже.
- Привет. - Сказала мне она.
Точно! Наблюдала!
- Привет…
- И как тебе Олежка?
- Вполне…
- А он тебе рассказал, что бывает с теми, с кем мы трахаемся больше недели?
- Нет… - Я навострила уши.
- У них тоже появляются такие же картинки… Иногда даже на пятые сутки… Я, к примеру, ни с кем не сплю больше двух раз. Не рассказывал? Точно?
- Нет. - Твердо ответила я.
- Тогда знай…
И она пошла дальше, покачивая своими обвислыми ягодицами.
У меня, признаться, не хватило смелости проверить, блефует эта девица, или нет. В тот же час я собрала вещи, расплатилась с хозяином и свалила в неизвестном направлении.
ЛЮБОВНИЦА С ЭКРАНА.
Он был молод, застенчив и светловолос. Несмотря на высокий, под метр девяносто, рост и очки, от него веяло таким детством и неопытностью, что мне сразу захотелось его соблазнить.
Знаете, есть такие мальчики, которые еще не окончательно определились в своей сексуальной ориентации. Из них с равным успехом могут вырасти и гомики и «Казановы». Сережа был как раз из этих.
Студент какого-то технического Вуза, которого привел один из наших парней. Представляю, сколько этому студентику пришлось упрашивать своего протеже, чтобы тот привел его в нашу компанию, славящуюся на всю Москву своими групповушками.
И вот Сережа стоит в прихожей, растерянно оглядывается по сторонам, очевидно ожидая, что его тут же, при входе, немедленно трахнут. Но никаких поползновений в сторону его гениталий почему-то никто не делал и он, стараясь скрыть свое разочарование, принялся медленно расшнуровывать кроссовки.
