Колонна грузовиков тронулась, и мы сразу увидели, что все будет непросто.
Нойэла
Ночная атака никогда не может быть легким делом. Пока наши грузовики двигались к западу, в направлении деревни Нойэла, я пытался обдумать план боя. Я абсолютно не знал, что произошло с конца дня. Где располагался враг? Полная тайна!
От моих размышлений меня оторвали советские самолеты. Они выбросили вдоль дороги сноп светящихся парашютов. Дорога, утыканная грузовиками, осветилась как днем. У нас было десять секунд, чтобы упасть ничком на землю: сотни бомб обрушились на нас, ранили людей, били по машинам. Наше передвижение засекли, это было ясно.
По всей округе мы видели такие же раскачивающиеся в небе парашюты. От разрывов содрогалась земля, горели деревни, вырисовывая на догорающем красно-золотом фоне стропила и распорки крыш.
В одиннадцать часов вечера мы встретили на одной развилке полдюжины немецких танков, которые должны были поддерживать нашу атаку. Но и здесь тоже ко мне подбежал запыхавшийся офицер связи, посланный мной на разведку местности. Он налетел на русских. Они уже продвинулись больше, чем на десять километров за мост через Эмбах. Они уже пересекли большой еловый лес и заняли три деревни вдоль дороги! Их танки шли прямо ночью, их было много. Они внезапно возникли близ деревни Нойэла, как раз точно перед нами. Только присутствие духа прислуги батареи противотанковых пушек, которые сразу же навели стволы на танки, сдерживало еще этот напор на выходе из населенного пункта.
В моем распоряжении был грузовик с очень совершенной радиосвязью. Я передал эти важные сведения в штаб боевой группы. Чуть позднее я получил неизбежный ответ:
— Атакуйте!
Мои четыре роты по шестьдесят человек каждая построились на входе в деревню. Я изложил офицерам ближайшие задачи. Сначала надо было отбить Нойэлу, затем занять дорогу, ведущую в другую деревню. Но эта дорога входила прямо в лес. Офицеры должны были дать пример и встать во главе своих солдат. Действовать надо было быстро. Мы начали атаку.
Был час ночи. Крепко поддерживаемые шестью танками, наши люди опрокинули первые части врага. По обыкновению быстро наши роты ворвались в Нойэлу, гранатами отвоевывая дома, захватывая много пленных. Эти пленные были пацаны с головами садовых сонь, в основном лет шестнадцати, худосочные как сушки, изнуренные маршами и недосыпанием. Они пришли пешим маршем от Плескау, преодолев за четыре дня двести километров, подгоняемые прикладами офицеров, как только замедляли ход. Но у них был хитрый вид — большинство были одеты в немецкие пестрые маскхалаты. Они надели их тайно, чтобы привести в замешательство немецких солдат. Но этот обман был очевиден. Но ведь это были мальчишки, они были очень испуганны. Они сбивались в стайки, как щенки.
Наши танки яростно лупили по танкам неприятеля, многие из которых горели. Другие уползали на полной скорости. Надо было использовать это замешательство. Я дал приказ перейти ко второму этапу атаки: броситься на дорогу, в лес.
Русская пехота крепко держала край леса. Стояла кромешная темень, не было видно пулеметов, бивших со всех сторон.
Наши солдаты с криками бросились на противника. Один из моих лейтенантов, командир взвода, которого я отчитал накануне, ответил мне: «Я исправлюсь». Это был великан с лицом кирпичного цвета, голубыми глазами и льняными волосами. Он рванулся, как болид, прошел через все, что было на пути, и в темноте, победитель, бросился на советский пулемет. Он был продырявлен как дуршлаг, ранен в руку, грудь и ноги. Он сдержал свое слово и пробил брешь, в которую устремились его люди. Я на ощупь прикрепил Железный крест на его залитую кровью гимнастерку.
Русские бежали. Наши люди продвигались по обе стороны дороги бегом. Наши танки, уверенные в своих флангах, глубоко очистили дорогу. В три часа ночи второй населенный пункт был занят, его защитники рассеяны. Мы отбили две деревни из трех, отвоевали у Советов половину территории. Еще пять километров усилия, еще взять автоматом и гранатой одну деревню, и мы могли бы перед мостом дать решающий бой.
Это было реально при условии, если немедленно развить успех. Но для этого мне необходимо было по меньшей мере пятьсот человек. За два часа я потерял восемьдесят человек, и у меня оставалось не больше ста пятидесяти. Также мне нужно было двадцать танков. У меня их было шесть в начале. Один из них был подбит в заварухе под Нойэлой, а мы подходили к самым серьезным преградам.
* * *
Этот ночной бой был успешным только потому, что неприятель, измученный, на исходе длительного напряжения, был выбит мощным броском. Хотя нас было совсем немного, мы достигли поставленной цели. На самом деле нашей целью было не уничтожить все скопление неприятеля, но прорваться сквозь его порядки к мосту, хоть с двадцатью, десятком оставшихся в живых. Каждый из наших взводов в тот момент должен был сам попытать счастья, какой бы ни была участь остальных. Я дал им заряды, необходимые для взрыва. Мы прекрасно поняли, что для этой задачи нас приносили в жертву.
Мы были готовы. Среди нас было в десять раз больше добровольцев, чем требовалось для завершающего удара.
Порыв атаки, темнота, эффект неожиданности, паника в рядах противника, только это все и могло помочь нам довести дело до конца. К несчастью, на выходе из деревни мы были на время зажаты. Там стояло много советских противотанковых пушек, обстреливавших нас. Пришлось вступить в отчаянные рукопашные бои на подходе к ельнику с его массой ловушек. Половина наших офицеров были убиты, остальные снова увлекли солдат за собой. В течение получаса длилась драматическая бойня.
Русские танки виднелись повсюду. Был подбит второй немецкий танк. Немецкое командование стало очень скупым на свою боевую технику. Офицеры-танкисты имели приказ проявлять осторожность. Однако, чтобы победить здесь, надо было рисковать и, несомненно, пожертвовать этими четырьмя оставшимися танками: тогда, вполне вероятно, нескольким из наших людей удалось бы пробиться к мосту и взорвать его.
Мы с изумлением смотрели на четыре отступавших немецких танка. Повсюду на земле лежали наши убитые, раненые тащились без единого стона. Красные, видя отход наших танков, перегруппировались, пришли в себя. После солдат-детей, что были до этого, нам предстояло иметь дело с батальоном штрафников — курносых гигантов с бритыми черепами. Тем не менее эти мужики не сломили наших парней, упорных и упертых как мулы.
Но вышли советские танки и разорвали воздух ужасной пальбой. И снова они вошли в количестве пятнадцати штук в горящую деревню. Немецкие танки не ответили, они остановились на выходе из деревни. Они спешили к Нойэле, стараясь выйти как можно раньше из этой длинной и гибельной траншеи, которой была эта дорога, прорубленная в ельнике. Уже в предрассветных сполохах начинали белеть противопожарные полосы. Наши солдаты, далеко обойденные советскими танками, с большим трудом добрались через три километра сосняка до деревни, откуда начиналась наша атака. Четыре немецких танка пыхтели там, делая все возможное для того, чтобы сдержать напор красных танков. Я установил перед ними импровизированный заслон.
