Наступила осень 1945 года, и я до сих пор не получил ни одной весточки из дома. И вот 15 января 1946 года мне пришла первая «почтовая открытка для военнопленного» от моих родителей, целых два месяца добиралась она до меня. Выяснилось, что родители получили мое известие, переданное через их ганноверских знакомых, и меня это очень обрадовало. Постепенно жизнь в лагере для военнопленных замирала, ВВС США постепенно покидали аэродром, и поползли слухи о скором освобождении из плена. 2 марта 1946 года лагерь был распущен. Со всеми вещами, с упакованными в вещмешок сигаретами, мылом и всем остальным нас отпустили на свободу. Мы по железной дороге проехали северную Францию, добрались до британской оккупационной зоны в Вееце на нижнем Рейне. На этот раз нас везли уже не в открытых вагонах для перевозки угля, а на пассажирском поезде. Возвращаясь домой, я размышлял о том, что мне выпало пережить в плену. Мне хотелось забыть все случившееся со мной в начале и ходе минувшей войны, вычеркнуть из памяти травмирующие события. И, надо сказать, последующие месяцы стали для меня не только очень насыщенными, но и поучительными, в значительной мере они приблизили меня к моей нынешней профессии. Каким-то образом месяцы, проведенные в плену, прибавили мне зрелости, в России все произошло бы по-другому, при условии, если бы там я вообще выжил.
В Вееце ответственность за эшелон с военнопленными взяла на себя британская армия, и нас отправили в тамошний военный лагерь. Нам не светило ничего хорошего, когда мы построились в три ряда и поставили перед собой вещевые мешки. Начался интенсивный досмотр нашего багажа британскими солдатами под присмотром офицера, перед которым мы должны были стоять навытяжку, однако это требование мы с каменными лицами единодушно проигнорировали. В конце концов в Гавре нам были выданы документы об освобождении из плена, и мы были свободными людьми. Англичане отобрали у нас практически все, в первую очередь, сигареты, табак и мыло. «Бедняжки англичане» сумели урвать для себя у бывших пленных «трофейных» сигарет и прочих полезных вещей. Насколько мерзко, грязно это выглядело.
Но и эта последняя досада миновала. На армейских грузовиках бывшие военнопленные разъехались по родным городам. 11 марта 1946 года я выбрался из английского военного грузовика у главного вокзала Дюссельдорфа и таким образом спустя полтора года ступил на родную землю, почувствовав себя наконец на самом деле свободным человеком. На трамвае я доехал по превращенным в руины улицам мимо сгоревших домов в район Графенберг. Меня переполняло чувство радости от встречи с родителями. Лишения последних месяцев войны превратили мать в худенькую, суетливую и запуганную женщину. Она, всхлипывая, без конца повторяла: «Я тебя дождалась, дождалась». Мой отец был глубоко тронут и переполненный счастьем подал мне свою искалеченную правую руку. Отец сумел оправиться от полученных во время бомбардировки Дюссельдорфа в ноябре 1944 года ранений, но локоть и запястье правой руки до сих пор не сгибались. От моего брата все еще не было никаких известий, позже Красный Крест сообщит нам, что он пропал без вести в Чехии. Моя мать на протяжении всей жизни так и не могла смириться с этой потерей.
Несмотря на прошедшие нелегкие годы, несмотря на страшную нужду, в нас пробудилось чувство радости, интереса к жизни, и мы вместе с отцом усердно взялись за возрождение нашей прежней фирмы садово-паркового оформления.
