В 1943 году в ВВС США рассматривалась возможность использования летучих мышей для диверсий. С их помощью планировалось поджигать деревянные постройки в занятых японцами странах Азии. Для этого мыши оснащались небольшими бомбочками с термитом. В случае успеха ожидалось возникновение огромных пожаров в поселениях, где основным строительным материалом для домов были тростник и бамбук.
Но первый же опыт на полигоне завершился тем, что мыши вернулись с полдороги назад и вместо специально построенных по азиатскому образцу развалюх сожгли новое здание научного центра. Зверьки погибли, но таким образом хоть как-то сумели отомстить своим мучителям.
Во время войны во Вьетнаме, отчаявшись обнаружить в джунглях неуловимых вьетконговцев, американцы пытались вживлять микроскопический прибор в лесных клопов, очень чувствительных к присутствию человека. Прибор должен был усиливать биологический импульс насекомого и служить своего рода сигнализацией, обнаруживающей приближение партизан. Но затея оказалась малоэффективной и от неё пришлось отказаться. Американцы предпочли вообще избавиться от джунглей, распыляя над ними тонны ядов. Количество погибших при этом животных вообще не поддаётся исчислению.
Но идея не умерла.
В настоящее время, с развитием «нанотехнологий», группа учёных из Токийского университета занимается экспериментами по имплантации в спину таракана микрочипа и электродов, присоединённых к мозгу насекомого. В результате этого удаётся заставлять таракана поворачивать направо и налево, пробираться вперёд или убегать назад.
Руководитель группы доктор Исао Шимояма сообщил, что «тараканы были выбраны в первую очередь из-за своей неуязвимости и резистентности к радиации и разным видам ядов. Насекомые могут то, что не могут люди, и я уверен, что потенциальные сферы применения контролируемых тараканов просто бесконечны».
И конечно же, прежде всего в военной области. Например, тараканы, оборудованные микрофонами, могут использоваться в качестве разведчиков.
Невольными убийцами и одновременно ещё одними жертвами войны должны были стать полчища крыс и блох. В печально известном «отряде 731», который являлся секретным исследовательским центром Квантунской армии, разрабатывалось бактериологическое оружие массового уничтожения. Командир отряда, генерал-лейтенант Сиро Исии летом 1945 года заявил, что «у Квантунской армии нет другого оружия, кроме бактериологического, чтобы победить Советский Союз». Было дано распоряжение «в короткий срок увеличить производство бактерий, блох и крыс». В Японии уже выпускался штамм чумы, в 60 раз превосходивший по вирулентности обычную. Планировалось заразить и выпустить на территорию Советского Союза до трёх миллионов крыс и занести в Красную Армию до миллиарда заражённых блох.
Один из бывших сотрудников «отряда 731» позднее признавал: «Если бы заразить всех этих блох чумой и разом применить против советских войск, а также обрушить на города, последствия были бы весьма значительными. Это мы все понимали».
На протяжении веков война несла страдания и смерть не только людям, но и животным. И учётом этих потерь никто никогда не занимался, если речь шла не о «поголовье скота», а о невинных существах, населяющих нашу планету.
Цинично это звучит так: «До животных ли, когда надо думать о людях!»
Люди. Человеки…
Цари природы.
Цари, вечно сжимающие в руках оружие и по уши забрызганные кровью.
Невольно приходится согласиться с расхожей фразой, что настоящим зверем на войне является человек.
Глава 8
Odor mortis (Запах смерти)
По отношению к врагу всё дозволено.
Положение античного обычного права
Человеческая психика так устроена, что быть разрубленным боевым топором в сражении, сгореть в танке, пойти на дно в «гробу» тонущей подводной лодки представляется нам более лёгким и естественным, чем оказаться отравленными ядовитыми газами. Возможно, человека так пугает мысль о предсмертных мучениях (словно заживо гореть или тонуть не так страшно). Даже радиация нас не столь страшит, ибо её не чувствуешь, а испытывать удушье в той или иной степени приходилось практически всем (хотя бы когда задерживаешь дыхание под водой или до слёз наглотаешься дыма у дачного костра).
Может быть, отождествление себя с каким-то насекомым, которого травят дихлофосом, кажется наиболее отвратительным.
Может, разум отказывается признавать нашу беспомощность перед вездесущей, бесплотной смертью, которая отнимает у нас живительный воздух. Все человеческие инстинкты восстают против этого. Ведь в воздухе, в возможности дышать, дышать даже перед смертью, человеку не вправе отказать никто!
Оказывается, вправе.
И право на это имеет война…
Где-то глубоко сидящий в подсознании страх каждый раз даёт о себе знать, когда мы видим человека в противогазе: «Опасность!» Эту эмоцию нередко используют кинематографисты для нагнетания в фильмах атмосферы кошмара, будь то детектив, космическая фантастика или фильм ужасов о мутантах. Во времена «холодной войны» образ натовского солдата в противогазе смотрел на нас с пропагандистских плакатов, со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров. Наглядные пособия по гражданской обороне были полны цветными иллюстрациями, на которых люди в ОЗК и противогазах, напоминающие гигантских резиновых кузнечиков, с механическим однообразием тушат городские пожары, разбирают завалы, эвакуируют детей — таких же жутковатых кузнечиков, только поменьше. Играющие в войну мальчишки тоже пугают друг друга раздобытыми где-то противогазами.
Уродливая маска, превращающая голову в бело-зелёный череп со стеклянными иллюминаторами глаз, заставляет забыть, что за ней скрывается человек. Благодаря ей солдат сразу становится неким существом, бесстрастным демоном, не знающим страха и милосердия, к которому бесполезно обращаться с проклятиями и мольбой.
В результате, несмотря на свою защитную функцию, противогаз стал олицетворением войны и смерти…
Во все времена во время боевых действий воюющие старались отравить жизнь своим врагам в буквальном смысле этого слова: травили колодцы, лишая противника источников питьевой воды, сыпали отраву в вино и пищевые котлы, использовали отравленные стрелы. (Их наконечники обмазывали либо ядами растительного происхождения, либо обычными нечистотами — грязью, калом, гнилым мясом, — что вело к заражению крови.) Осаждающие забрасывали в осаждённые города полуразложившиеся трупы животных.
К чему это могло привести, описано в книге Л. Гумилёва «От Руси до России».
«Войска хана Джанибека осадили сильную генуэзскую крепость Кафу (современная Феодосия). Поскольку генуэзцы имели флот, а татары — нет, крепость была для них практически неприступна. И тогда Джанибек приказал забросить катапультой в крепость умершего от чумы человека. Труп перелетел через стену и разбился. Естественно, в Кафе началась чума. Генуэзцы были вынуждены оставить Кафу, и уцелевшая часть гарнизона отправилась домой. По дороге покинувшие Кафу остановились в Константинополе — чума прошла по Константинополю и пришла в Европу. В это же время происходила миграция с востока на запад азиатской крысы-пасюка. Поскольку крыса — это переносчик чумы, „чёрная смерть“ поползла по всей Западной Европе. Вымерла большая часть Южной Италии, три четверти населения Германии, 60 % населения Англии; через Германию и Швецию „чёрная смерть“ попала в Новгород, через Новгород и Псков — в Москву, где от неё умер и князь Симеон Гордый».
