В стену вдавалась неглубокая прямоугольная ниша, посреди которой одиноко стоял настоящий книжный шкаф. Три полки за бликующим стеклом, плотно, корешок к корешку, заставленные аккуратными томиками. Их было здесь не меньше полусотни!
Дрожащими руками Найл коснулся стекла и даже успел заметить, что оно какое-то странное — тонкое сверху и толстое снизу, — как вдруг стекло ушло вниз и звонко разлетелось на осколки. А сверху повисло густое коричневое облако, еще несколько мгновений назад бывшее шкафом. Труха. Труха съела все.
Свет фонаря выхватил в углу темный прямоугольник. Найл наклонился и поднял красную пластину.
— «Посторонним вход воспрещен», — прочитал он.
— Что-что-что? — прочастил подошедший Шабр. — Мы нашли? Мы ищем-ищем?
— Ищем, — ответил правитель города.
Втроем они пошли дальше вдоль стены. Через несколько шагов пол резко обрывался. Они остановились на краю высокой, почти в рост паука, ступени, за которой начинался черный, густо пахнущий креозотом, узкий тоннель.
— Кажется, нам туда, — после короткого колебания сказал Найл и спрыгнул вниз.
Тоннель казался узким только после громадного зала с подземным лесом. На самом деле здесь было не меньше чем три человеческих роста в диаметре. Правда, отделка стен как-то не радовала глаз: равномерные углубления, лохмотья проводов, черные и вонючие бруски поперек дороги и две ровные полосы из рыжей пыли вдоль всего пути.
Постепенно поведение Шабра казалось все более и более странным: он то метался по потолку вперед-назад, то прыгал со стены на стену, то принимался очень быстро и неразборчиво говорить. Однако правитель пока не решался выяснять у смертоносца причины такого поведения.
Примерно через полчаса после входа в креозотный тоннель Найлу начало мерещиться журчание ручейка. Еще через пару минут Нефтис неуверенно спросила:
— Вы слышите, мой господин?
Они пошли медленнее, внимательно глядя по сторонам. Звук становился все более явственным, но пол под ногами оставался совершенно сухим. Найл представил себе, что где-то впереди на них катится вал воды, и по спине побежали мурашки.
Наконец свет фонаря выхватил у самого пола тоннеля лаз, прикрытый толстой решеткой. Журчание, похоже, доносилось оттуда. Нефтис потянула решетку к себе, и та, без малейшего сопротивления, осталась в руке.
— Посмотрим? — скорее приказал, чем спросил правитель. Ему вдруг страшно захотелось пить. Стражница кивнула и полезла первой.
Несколько ступенек привели в широкий коридор, покрытый бледной плесенью. Воздух казался спертым и неживым. Шабр попытался было опять забраться на потолок, но несколько раз соскользнул по стене и на том успокоился. Через два десятка шагов коридор закончился небольшим залом, в который выходило около дюжины комнат с распахнутыми дверьми. Прислушиваясь к журчанию, Найл заглянул в одну из комнат и увидел самые настоящие сталагмиты! Целый лес хрустальных стволов перегораживал комнату поперек, переливаясь всеми оттенками красного в свете фонаря.
Найл осторожно переступил порог, положил ладонь на ближайший к себе камень. Сталактит был холодным, просто ледяным, но совершенно сухим, и пить от этого захотелось еще сильнее. Правитель попытался втиснуться между «стволами» каменного леса, но безуспешно. Журчание стало раздражать. Тогда Найл, сопровождаемый верной стражницей, заглянул в соседнюю комнату и просто ахнул: там, перед усыпанной белой пылью путаницей проводов, сиял снежной чистотой самый настоящий пластиковый стул!
Не веря своим глазам, правитель города вошел в комнату, взял стул в руку, подержал, поставил обратно и, немного поколебавшись, сел. Это была не грубая поделка ремесленников из Диры и не простецкое сооружение мастеровых из квартала жуков. Самый настоящий стул, легкий и удобный, который несколько столетий ждал, пока в эту комнату войдет человек. Подумать только, он первый человек, севший на этот стул за много-много веков!
Найл увидел валяющийся на полу телефон, поднял трубку и спросил:
— Алло, меня кто-нибудь слышит?
Именно в этот миг Шабр на него и бросился…
Болел затылок и правый бок, здорово саднило ухо. Найл невольно застонал, уперся ладонями в пол и сел, привалившись к стене.
— Вы живы, мой господин? — тревожно спросила Нефтис. Она сидела в противоположном углу, закрывая телом лампу, а по стенам, потолку, полу с сумасшедшей скоростью носился Шабр, словно гнался за самкой в период гона. Белоснежный стул был смят и искорежен, телефонный аппарат — растоптан вдрызг.
Морщась от боли, Найл ощупал ребра. Переломов вроде нет. Он осторожно прижался затылком к холодной стене. Стало немного легче.
Между тем паук продолжал выписывать по комнате дикие пируэты, грозя в любую секунду затоптать правителя или стражницу. Найл попытался спросить смертоносца, что случилось, и в тот же миг заорал от ужаса.
Он падал, падал в бесконечной и бескрайней пустоте, пустоте без света и мрака, без конца и начала, он падал, падал, вопя от ужаса, царапая бесконечность ногтями и не находя опоры, слыша свой крик, но не сознавая его. Один в бесконечности. Точка во вселенной.
Такое уже было с Найлом. Очень давно, в детстве. Он лежал на песке и смотрел в чистое голубое небо, когда вдруг показалось, что его ничто не держит и он падает. Туда, в небо, в бездну, которой никогда не будет конца. Он заорал от ужаса, перевернулся на живот и судорожно впился в песок руками. И еще долго после этого боялся поднимать глаза вверх.
Только воспоминание и позволило Найлу вырваться обратно. Он сидел, судорожно дыша, обливаясь холодным, как сталагмит, потом, а паук продолжал свою бессмысленную, бесконечную гонку.
Посланник Богини отдышался, постепенно начиная понимать, в чем дело, собрал в единый кулак всю волю, всю энергию, прижался плотнее к стене и ударил Шабра мысленной силой, не сомневаясь и не жалея, словно хотел убить его, а не просто достучаться до сознания.
Он ударил, потом еще и еще. Бесполезно. Найл искренне пожалел, что уже давно не носит медальон, позволяющий концентрировать энергию. Больно много сил уходило на эту желтую медяшку.
Правитель откинул голову к стене, от усталости даже не чувствуя боли. Медальон… Но ведь сама по себе эта вещичка не дает ничего! Она лишь помогает концентрировать энергию. Его энергию. Ту, которая всегда с ним.
Посланник Богини закрыл глаза. Он представил себе клубок теплых серебряных нитей, который сворачивается и разворачивается у него в животе в такт дыханию. Постепенно клубочек стал подрастать, нити не просто тянулись через руки и ноги, они прогревали каждую мышцу, каждую клеточку. Затем Посланник Богини мысленно нарисовал медальон, повернул его вогнутой стороной вовнутрь, и энергия стала собираться в груди, концентрироваться в одной точке чуть ниже сердца, пока Найл не ощутил жжение, настоящий ожог от накопленной силы.
Он открыл глаза. Мысленно перевернул медальон, давая энергии распрямиться в тончайший луч огромной плотности, и, словно клинком, пронзил им смертоносца насквозь.
