— Как вы смеете посягать на трон Франции, который занимает семейство Валуа, милостивый государь? Наш род ведет свое начало от Людовика Святого! А ваш? Откуда берет начало ваш род, господин кардинал?
— В чем дело, сир? — недоуменно смотрел на короля Карл Лотарингский, — С чего вдруг принцы лотарингского дома впали в немилость у вашего величества?
— Вы не понимаете? — Карл полунасмешливым, полудиким взглядом окинул мать, брата и кивнул головой в сторону кардинала: — Он не понимает! А кто положил Генриха Гиза в постель моей сестры? Не вы? Мало того, что вы сами нежитесь в объятиях моей матери, вы еще и сводничеством занимаетесь! Не слишком ли фривольные штучки вы себе позволяете, ваше преосвященство?
Кардинал растерянно заморгал глазами, развел руками и переглянулся с королевой:
— Клянусь богом, я тут ни при чем, государь…
— Вы еще и богохульствуете! (Кардинал истово перекрестился.) Руками вашего племянника вы хотите держаться за престол и при этом утверждаете, что вы тут ни при чем! — продолжал бушевать король. — Разве не рассчитываете вы женить его на моей сестре?
— Если дело только в атом, сир, — начал приходить в себя кардинал, — то, право же, думается мне, повод не столь серьезен, чтобы так расстраиваться… И если речь идет о сватовстве моего племянника к вашей сестре, то, ей-богу, это все же лучше, чем пытаться выдать ее замуж за вождя протестантов.
Карл в бешенстве затопал ногами и со сжатыми кулаками грозно двинулся на кардинала.
— И вы еще смеете мне указывать?! Да лучше я выдам Марго за своего кузена Анри, чем за вашего выскочку, который вообразил себе, что он уже одной ногой у подножья трона! Этот номер у вас не пройдет, так и знайте, господин кардинал, хотя бы потому, что Бурбоны ближе к трону, нежели вы!
— Свою дочь я собираюсь выдать за суверенного государя, но никак не за принца лотарингского дома, — поддержала Карла мать.
Узрев столь тесные союзнические настроения между матерью и сыном, кардинал совсем растерялся и только беспомощно переводил взгляд с одной на другого, не зная, что сказать.
— Скажите своему племяннику, — снова забушевал Карл, — чтобы он больше не смел таращить глаза на Марго, а тем более залезать в ее постель, не то, клянусь поясом Иоанна Крестителя, я прикажу засадить его в Бастилию, из которой ему никогда не выбраться!
В эту минуту в зал вошла Маргарита. Она была одета, наверное, еще не ложилась. Наряд ее был великолепен и составлял разительный контраст с полуобнаженным Карлом в одной ночной рубашке и матерью в неизменном черном одеянии.
— В чем дело, брат? — недоуменно спросила Марго, с удивлением оглядывая всю компанию.
— Я тебе больше не брат! — вскричал король и направился к ней.
— Да что у вас тут случилось? — и она перевела непонимающий взгляд на мать.
— Случилось то, что ты шлюха! — выкрикнул ей в лицо Карл. — Кто позволил тебе спать с Гизом?
Кровь отхлынула от лица Маргариты.
— Что вы, государь… Кто вам сказал?
— Ах, ты еще и отпираться?!
Он вцепился руками в прическу сестры, сорвал парик, растрепал ее волосы и принялся нещадно колотить ее по щекам, крича и брызгая слюной:
— Шлюха! Подлая тварь! Вот тебе еще! И еще! Будешь знать, как спать с Гизом!
— Бессовестная! Кто тебе позволил позорить наш род и отдаваться первому встречному, кто состроил тебе глазки? — завопила Екатерина Медичи, подбежала к дочери, задрала ей юбку, стянула штаны и принялась хлестать ее по заднице.
Маргарита разрыдалась и упала на колени. Карл взобрался ей на спину и в припадке бешенства принялся рвать на ней платье и колотить беспорядочно кулаками.
— Да не спала я с ним! — кричала, извиваясь на полу, Маргарита. — Меня оклеветали! Это все дю Гаст! Его штучки… Ах, мне больно, отпустите же меня!..
— Ах, тебе больно, сучка! — закричала мать. — А мне не больно было узнать, что ты предаешь интересы государства, милуясь с этим слюнявым ублюдком? Тебе больно, стерва? — И она вцепилась своими длинными ногтями в пышный зад дочери. Маргарита дико закричала.
Кардинал задрожал, видя эту ужасную семейную сцену, граничащую с экзекуцией, и начал потихоньку боком пятиться к дверям, не желая быть невольным свидетелем, опасаясь, как бы гнев короля и королевы не перекинулся на него. Еще мгновение — и только полы мантии мелькнули и тотчас исчезли за дверьми. Анжу проводил кардинала беспокойным взглядом и последовал его примеру. Такой реакции он явно не ожидал. Что, если Марго узнает, что это его проделки? Или расскажет матери, что он сводничал, устраивал ей свидания с Гизом?.. Через несколько секунд герцога Анжуйского тоже не было в зале, слышался только торопливый стук его башмаков по ступеням лестницы.
Теперь остались трое: король, его сестра и мать.
А истязание на полу продолжалось.
— Я не виновата! — кричала Маргарита, плача и катаясь по полу. — Меня оклеветали, я не спала с Гизом!
— А что же вы с ним делали? Читали часослов Фомы Аквинского?
— Он говорил мне о своей любви и больше ничего, — пробовала оправдаться Марго.
— А ты? Что отвечала ему ты?
— Ничего не отвечала! Я ведь помнила, что вы мне запретили.
— Помнила?! А это?.. — и Карл сунул ей под нос злосчастное письмо. — Кому ты писала? Кого ты называешь «мой возлюбленный красавчик»? Кому ты обещаешь: «я вся твоя, мой страстный лотарингец и бесстрашный полководец»? Это ему ты назначила свидание этой ночью, и письмо изобличает тебя полностью!
Маргарита поняла, что пропала. Черт знает, как злосчастное письмо оказалось в руках короля, но была уверена, что это дело рук дю Гаста. И ей припомнилась сцена, когда она в присутствии всего двора назвала его негодяем и подлецом.
— Может быть, ты хочешь посадить его на трон и самой стать королевой? — гневно воскликнула мать, но истязать нежную кожу дочери перестала.
— И попутно убрать меня вместе с братьями, — кипел злобой Карл, не в силах остановиться, продолжая рвать на сестре платье, — а потом посадить на трон своего отпрыска, которого ты родишь от Гиза!
Маргарита сделала последнюю попытку защититься.
— Я не успела переспать с ним! Никто вам не докажет обратного! А это письмо было единственным! И у меня не будет от него детей!.. — И она разрыдалась.
На миг все стихло. Король и Екатерина переглянулись. Карл ухватил сестру за волосы:
— Поклянись, что не будешь спать с Гизом! Клянись, что больше и не взглянешь в его сторону!
— Отпусти, дурак, мне больно!
— Клянись!
— Клянусь, что буду смотреть туда, куда мне вздумается, но спать с Гизом не буду.
Мать и сын снова переглянулись. Екатерина кивнула, и Карл отпустил волосы сестры.
