И все же Хени был обеспокоен.
— Достойный разум не отвергает мудрость даже на один День, так же как здоровый желудок не отказывается от пищи. Ты должен наверстать то, что упустил, о Джедеф. Достоинство военной науки лишь в том, что она обучает солдата верой и правдой служить своей родине и своему правителю. Но при этом ни мозг, ни душа ничего не получают, пойми! Солдат, отрицающий мудрость, подобен верной собаке, но не более. Вероятно, он будет преуспевать у хорошего командира, может и сам стать полководцем, но, будучи предоставлен сам себе, ничего не сумеет сделать для себя, хотя и сможет помогать другим. Боги выделили человека из животных тварей, наделив его разумом и душой, но если душу и разум не питать постоянно мудростью, мыслями, чувствами, человек может пасть, низвергнуться на уровень низших существ. Не забывай об этом, о Джедеф! В глубине своего сердца я чувствую, что ты благороден духом. Ты создан для высшего служения. На твоем лице видны прекрасные линии величия и славы, да благословит владыка Ра твои деяния.
Потом Джедеф рассказал Хени о предполагаемой женитьбе Нафы и спросил:
— Брат, а ты можешь жениться?
— Почему же нет, Джедеф? — удивился жрец. — Священнослужитель не может быть уверен в своей мудрости, если не женится. Ведь как смертному вознестись к небесам, если его душу обременяют земные желания? Благодать брака в том, что он удовлетворяет человеческие страсти и таким образом очищает тело.
Он хотел рассказать Джедефу историю о верховном жреце храма бога Ра и его молодой жене Руджедет, об их сыне, о пророчестве, но сдержался — это была священная тайна, которая хранилась за стенами храмов и не должна была выйти за их пределы, ибо нет спасения от гнева наследника фараона, принца Хафры…
Джедеф покинул покои брата ближе к полуночи и направился в свою комнату. Он стал снимать одежду, попутно вспоминая беседу с Хени, и вдруг, когда подумал о том, что случилось в этот день и какое разочарование постигло его, ощутил острую печаль. Прежде чем упасть на постель, он услышал легкий стук в дверь.
То была Зайя. Лицо ее было искажено гримасой страдания.
— Я тебя не разбудила? — спросила она.
— Нет, мама, я еще не ложился. Чем ты так взволнована?
Женщина пыталась заговорить, но язык не повиновался ей. Она жестом позвала сына за собой, и он решительно направился следом… Джедеф увидел Гамурку, распростертого на ковре.
— Гамурка… Гамурка… Что с ним, мама?
— Мужайся, сынок, мужайся, — дрожащим голосом прошептала мать.
Сердце солдата едва не разорвалось от боли, когда он опустился на колени рядом со своей собакой, которая не встретила его привычными радостными прыжками. Гамурка не шевелился.
— Мама, что произошло?
— Крепись, Джедеф, Гамурка умирает.
Страшное слово ужаснуло юношу.
— Но что случилось? — отчаянно закричал Джедеф. — Он же приходил ко мне утром, был таким, как всегда…
— Нет, он был уже не таким, как всегда, мой дорогой, хотя его любовь к тебе заглушила на время боль, он очень стар, Джедеф, и предсмертная слабость была заметна в последние дни.
Боль Джедефа стала нестерпимой, он повернулся к своему верному другу и в глубочайшем горе прошептал ему на ухо:
— Гамурка… разве ты не слышишь меня? Гамурка! Посмотри на меня!
Преданный пес с трудом поднял голову и глянул на своего хозяина, словно прощаясь с ним. Сразу после этого он впал в тяжелое забытье и стал хрипло постанывать. Джедеф вновь окликнул его, но ответа не последовало. Юноша почувствовал, что смерть уже распростерла свои крылья над его надежным товарищем и другом детства. Джедеф обнял пса, пытаясь защитить, вдохнуть в него жизнь, но силы были неравны. Гамурка содрогнулся всем телом, вытянулся и безмолвно отправился в вечность. Юноша закричал: «Гамурка!», но мольба его была напрасной.
Впервые с тех пор как он стал солдатом, слезы потекли из глаз Джедефа. Он упал на ковер рядом с уже холодеющим телом своего дорогого друга и разрыдался как мальчишка.
Зайя помогла Джедефу подняться и вытерла его слезы своим платком. Она увела к себе, усадила рядом на постель и стала утешать. Но Джедеф не слышал ее. Он долго молчал, а потом прошептал:
— Мама, можно забальзамировать Гамурку и положить в саркофаг? Я поставлю его в саду на том месте, где мы с ним раньше играли. И знаешь, пусть его перенесут в мою могилу, когда владыка призовет меня к себе…
Зайя испуганно смотрела на сына: «О боги, о чем он говорит?», кивнула.
Так завершился тот долгий день.
18
Шестой — последний — год Джедефа в военной школе подошел к концу. Приближались традиционные ежегодные соревнования, на которых выпускники состязались друг с другом, прежде чем получить назначения в войска. В тот день в знаменитой академии царило праздничное оживление. Ее стены были украшены флагами военных подразделений, а во дворе с утра раздавались гимны.
Наконец ворота распахнулись, и толпа приглашенных хлынула на плац, где уже выстроились будущие воины.
Празднество длилось долго. После полудня в колесницах явились прославленные государственные мужи, возглавляемые жрецами. Впереди шествовал визирь Хемиун, командующий Арбу, множество придворных фараона и художники. Все они собрались на площади, чтобы приветствовать принца Хафру, наследника престола, которого Хуфу назначил председательствовать на празднестве от своего имени. Когда показалась царская колесница, шеренги выпускников замерли. Во главе отряда выступали дворцовые стражи. Раздалась приветственная музыка, и все собравшиеся в едином порыве стали возносить хвалу фараону и наследному принцу.
С Хафрой прибыли его сестра принцесса Мересанх, братья — принцы Бафра, Хорджедеф, Хорсадеф, Каваб, Седжедеф, Хуфухаф, Хата и Мериб.
Все поклонились престолонаследнику. Зрелый возраст сделал выражение лица еще более жестоким и надменным. Хафра едва удостоил присутствующих кивком головы и небрежным жестом правой руки. Он занял место в центре, принцесса и остальные принцы сели справа от него, а слева расположились Хемиун, командующие и сановники. После прибытия принца шум утих, гости расселись, и началось празднество. Прозвучал рожок, и со стороны казарм появились офицеры-выпускники, маршировавшие строем. Возглавлял их командующий, гордо державший знамя школы. Сегодня молодые военные впервые надели форму, зеленые туники, леопардовые накидки.
Поравнявшись с троном, на котором восседал наследный принц, они отсалютовали ему вынутыми из ножен мечами. Хафра, чуть приподнявшись, тоже приветствовал выпускников.
Состязание открывали скачки. Офицеры оседлали богато украшенных жеребцов и выстроились в ряд. По звуку рожка они ринулись вперед, будто стрелы, выпущенные из гигантских луков. Копыта боевых коней сотрясали землю подобно мощному извержению вулкана. Скорость была так высока, что зрители быстро потеряли их из виду. Сначала все мчались рядом, но потом группа рассыпалась. Внезапно, словно поймав безумный порыв ветра, один всадник оказался впереди остальных и первым помчался к финишу. Зрители услышали имя победителя: «Джедеф, сын Бишару!» Если бы посреди грома оглушительных аплодисментов молодой человек смог услышать крик своего отца: «Вперед, сын Бишару!», он вряд ли сумел бы удержаться от смеха.
