– И что все это означает? – Атия, мать Октавиана, презрительно скривилась. – Мало того, что эта египетская блудница дурно воспитана, отобрала мужа у Кальпурнии, так теперь еще на что-то претендует?!
– А мне кажется, что здесь все намного сложнее и серьезней, – задумчиво произнесла Ирина, жена сенатора Тиберия, попивая сок из серебряного бокала.
– О чем ты?
– Как бы не женился на ней Цезарь…
– Как? – в один голос воскликнули Атия и Летиция.
– Кальпурния хорошая жена, у Цезаря нет повода для развода! – резонно добавила Атия.
Ирина усмехнулась.
– Будто вы не знаете, как это решается на Востоке? Он просто сделает ее второй женой!
– Но это невозможно! – воскликнула Летиция. – Мы в Риме, а не на Востоке!
– Глупышка! Но ведь она же сумела подсунуть Цезарю новую реформу календаря! А кто будет руководить строительством канала от Тибра до Террацины? Египтяне! Так что самое интересное еще впереди.
10
Над нами ярко светит солнце, небо пронзительно голубое, даже птицы поют сегодня особенно хорошо. Взяв Цезаря под руку, я довольно оглядываюсь на свое семейство. Впереди идет Цезарион, рядом с ним жена Елена, а позади – восемь детей.
Я счастливо улыбаюсь. О, боги, боги, я бабушка восьмерых внуков! Хорошее число, божественное. Порочную птолемеевскую кровь я сделала здоровой и сильной.
Я – истинная царица!
– Опять ты мечтаешь о несбыточном, – слышу я грустный голос Цезаря.
– Почему о несбыточном? Вот наш сын и наши внуки. Думал ли ты когда-нибудь о том, что станешь главой такой большой семьи?
– Нет. Но я этому очень рад и счастлив.
Я довольно щурюсь, глядя на солнце. Мечты уносят меня далеко-далеко.
Вдруг я слышу чей-то плач. Кто это? Под большим деревом сидит мальчик. Он одет в роскошные царские одежды. Птолемей?
– Что с тобой? – участливо спрашиваю я.
– О, сестра, сестра! – рыдает он. – Я так не хочу умирать!
Хм, о чем он?
– Тебя кто-то обидел?
Я оглядываюсь по сторонам, но вокруг – ни души.
Сев рядом с ним, я обнимаю его. В этот момент я действительно чувствую любовь и желание защитить его.
– А, вот ты где?
Ко мне подходит богиня. Но я не знаю ее. Белокурые волосы, странная одежда…
– Я Венера. Оставь мальчика и иди за мной.
– Куда? Я не могу бросить брата.
Венера смеется.
– Еще одно предательство ничего не изменит в твоей жизни. Идем. Возьми мой платок, у тебя пот на лбу.
Я вытираю пот, меня мучает жар, и сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Мы взмываем вверх, и я лечу словно птица, между небом и землей, свободно и легко. Вскоре перед нами оказываются вершины гор: величественные и прекрасные.
– Это Олимп, – объясняет Венера. – Здесь живем мы – боги Рима.
Я стою посередине огромного зала на холодном мраморном полу и удивленно оглядываюсь. Меня по-прежнему мучает жар и очень сильно хочется пить.
– Иди за этой женщиной, – раздается грозный мужской голос.
– Повинуйся, это Зевс, – шепчет мне на ухо моя благодетельница Венера.
Я иду за женщиной в черном и вдруг узнаю ее.
– Мути! Мути! – радостно кричу я.
Но Мути прикладывает палец к губам. Подведя меня к странной белой двери, она исчезает. На двери написано: «Судьба Клеопатры». Я неуверенно улыбаюсь. Моя, что ли? Толкаю дверь. Она легко открывается.
Не удержавшись, я заглядываю внутрь.
11
Еще в Александрии Цезарь заинтересовался египетским календарем, который был намного проще и удобнее римского. Египетские астрономы разбивали год на двенадцать солнечных месяцев. К каждому четвертому году регулярно добавляли дополнительный день, так называемый високосный. Зная об этом, Клеопатра не без умысла взяла в свиту лучшего александрийского астронома Сосигена и позволила Цезарю безвозмездно пользоваться услугами ученого. Так Цезарь выдвинул в сенате предложение о реформе календаря, а мудрый Сосиген, с подсказки царицы, предложил один из месяцев назвать в честь консула – июлем.
Имея право доступа к государственным делам, присутствуя на многих важных встречах и беседах, Клеопатра с большим удовольствием училась у Цезаря тонкостям государственного управления. Теперь царица с особой ясностью понимала, каким бездарным правителем был ее отец. Как глупо и бесславно он продал Риму ее наследство, не попытавшись изменить обстоятельства. Самая главная миссия любого государя – управлять обстоятельствами, направлять их в такое русло, чтобы государство становилось сильнее и могущественнее, а народ еще более сытым и преданным. Когда народ воодушевлен и безгранично любит своего правителя, он способен на любое самопожертвование. Внимая Цезарю, Клеопатра думала о государственном пути, пройденном ей ранее, отчетливо видела многие ошибки и уже знала, как их исправить. Только одно тяжело ей давалось: поверить в то, что любовь народа нужно заслужить. В ее уме жила птолемеевская убежденность в том, что народ обязан любить своего правителя и беспрекословно подчиняться ему, каким бы тот ни был.
Узнав о том, что Цезарь разрабатывает план восстановления Коринфа, разрушенного во время гражданской войны, и превращения его в колонию, позволяющую избавить Рим от перенаселения, а безработным дать работу, Клеопатра предложила ему своих людей. С этим проектом Цезарь также связывал создание системы каналов от Тибра до Террацины и особого канала в Греции, который должен был соединить Адриатическое, Ионическое и Эгейское моря! Лучшими строителями каналов на тот момент были египтяне. Клеопатра с удовольствием проводила много времени, составляя чертежи. Отсутствие Мусейона и библиотеки сильно обедняли жизнь не только царицы, но и ее свиты, привыкшей к ученому миру Александрии. Так у Клеопатры появилась идея создать в Риме большие публичные библиотеки. Безусловно, Александрийскую библиотеку ничто не могло превзойти, но ведь римляне тоже должны иметь доступ к мудрости мира! Цезарь с восторгом принял эту идею, предоставив в распоряжении Клеопатры римского ученого Марка Верона, которому был поручен проект создания библиотек.
Клеопатра была уверена, что, творя добрые дела, она наконец-то положит конец сплетням и враждебному к себе отношению. Но это как раз и возмущало римскую аристократию. Сенаторы не понимали, на каких основаниях чужеземная царица вмешивается в государственные дела и устройство великой Римской империи. А после того как Цезарь объявил Клеопатру другом и союзником римского народа и подтвердил особый статус египетской царицы, отказавшись вынести ее статую из храма Венеры, их возмущению не было предела. Самые прозорливые начали поговаривать о том, уж не собирается ли Цезарь объявить себя императором, а Клеопатру императрицей?
