— Вот видишь! И ты не ждешь ребенка от Париса. Ты родила дочь, когда тебе было шестнадцать, а теперь — ничего!
Это была правда. Я не ждала ребенка. Хотя очень хотела родить от Париса.
— Боги не могут наказать Гектора бездетностью. Они пошлют ему сына, — сказал я.
Может, это было и не очень убедительное утешение, но другого я придумать не смогла. Я успела узнать Гектора и считала его одним из лучших людей, живших на земле. Не потому, что он был красив, и статен, и отважен, а потому, что судил всегда справедливо и дальновидно.
— Боги могут делать все, что угодно. Ты, Елена, сама прекрасно знаешь. — Андромаха чуть улыбнулась. — Ты ведь им немного родственница.
— Ты намекаешь на эту старую историю с лебедем?
— Это ясно, стоит только взглянуть на тебя. Я считаю, что некоторые люди ближе к богам, чем остальные.
Этот разговор привел меня в смущение, как всегда бывало, и я сменила тему:
— Не пора ли полакомиться сластями? Что-то твоя служанка запаздывает!
В Трою пришло лето, холодный, порывистый ветер сменился теплым, ласковым ветерком. Зелень на лугах стала яркой, сочной, а бурный Скамандр стал спокойной рекой. Вторая река, Симоид, исчезла, оставив на память о себе несколько луж: питавшие ее притоки высохли под солнцем. В Верхнем городе, однако, было прохладно, и строители исправно работали, поскольку жара не истощала их силы. Говорили, что дворец закончат, когда дни пойдут на убыль. Отделка и украшение, конечно, будут готовы позже. Строители ворчали, что художники — капризный народ, им нужно много времени. К третьему этажу еще не приступали: Геланор без конца делал образцы, клал на них всевозможные грузы — проверял на прочность. Поначалу он заговаривал о четвертом этаже, но потом перестал. Наверное, игрушечный дворец разрушился, когда он добавил к нему четвертый этаж.
Однажды, когда я составляла из сушеных луговых трав смесь для ароматизации комнат, ко мне ворвался Парис и закричал:
— Смотри, что привезли в Трою!
Лицо его горело от возбуждения, он схватил меня за руку так резко, что я просыпала траву на пол.
— Не беда, что толчея! Пойдем, пока толпа еще не велика!
Он тянул меня за собой по улице в направлении Дарданских ворот, где собралось уже довольно много народу. Несколько человек пытались открыть пошире ворота, и так распахнутые во всю ширь, чтобы ввезти в город огромную фигуру, положенную на платформу.
Толпа была такая плотная, что мы с трудом пробирались через нее, и Парис сказал:
— Нужно подняться на сторожевую башню, оттуда хорошо видно.
Мы вскарабкались по лестнице на площадку, где находились лучники и часовые. Из смотрового окошка я увидела длинную золотую скульптуру: тело льва с головой женщины.
— Прямым ходом из Египта! — кричал смуглолицый человечек с обезьяньими лапками вместо рук. — Сколько вы дадите за эту вещь? Я не сделаю ни шагу вперед, пока мне за нее не заплатят. Похоже, я, как дурак, притащил ее под честное слово человека, которого нет в природе!
— Его имя, часом, не Пандар? — спросил кто-то из толпы.
Хозяин статуи отрицательно покачал головой.
— А то Пандар у нас большой любитель таких штук. Так, может, Антенор?
При имени «Антенор» толпа загудела. Я вспомнила этого изящно одетого человека и ничуть не удивилась, когда кто-то заметил:
— Нет, Антенор никогда не закажет такую безвкусицу. В ней нет чувства меры!
— Безвкусица? — возмутился хозяин. — Да это статуя из дворца самого фараона!
— Ворованная, даю руку на отсечение, — раздался голос Деифоба.
— Если даже и так, здесь ее не найдут, — хитро подмигнул мужчина. — Итак, кто счастливчик, который станет обладателем прекрасной статуи?
— Она называется сфинкс, — сказал старик с хриплым голосом. — Сфинксы иногда загадывают загадки, иногда предсказывают будущее. Тот, с которым повстречался Эдип, убивал людей. Наверное, нужно быть египтянином, чтобы сфинкс не причинил тебе вреда.
— Трое нужен сфинкс! — завопил часовой. — В каждом большом городе должен быть сфинкс, а разве Троя — не самый большой из больших?
— Вот именно! — радостно подпрыгнул продавец статуи. — На реке Нил есть город, где сфинксами уставлена целая улица.
— Ручаюсь, теперь там одного сфинкса недосчитаются! — снова подал голос Деифоб.
Его замечания всегда звучали обидно, даже когда он пытался их выдать за шутку.
— Мы могли бы поставить его на площади у колодца в Нижнем городе, посадить цветы вокруг, сделать фонтан! Люди отдыхали бы в тени!
— Троя заслуживает этого! — крикнул женский голос.
— Как мы до сих пор обходились без сфинкса? — поддержал другой.
— Вот видите? — рассмеялся продавец. — Не спорьте теперь, лучше скажите, кто станет счастливым обладателем!
— Троя. — Неожиданно появился Приам. — Я, царь, подарю эту статую своему городу. Мы должны непрестанно заботиться о том, чтобы Троя становилась прекраснее.
Приам подошел к рабочим, праздно стоявшим возле телеги:
— Ввезите статую в ворота. И доставьте на площадь.
Хозяин статуи уже потирал руки, но тут его озарила мысль:
— Отлично, господин. А смею спросить, зачем ограничиваться одним сфинксом? Я могу привезти второго. Знаете, как говорят: статуя в одиночку скучает, ей нужна пара.
Вышел Гектор и, обняв Приама, посмотрел на торговца.
— Смотри не вспугни свою удачу, приятель.
Со смехом и криком народ последовал за сфинксом, подталкивая телегу. Кто-то принес вина, несмотря на утренний час, мальчик заиграл на свирели. Мы спустились с башни и пошли следом за процессией. Добравшись до мощеной площади, мы смотрели, как сфинкса спускают с телеги.
— Боюсь, мой дворик выглядит пустовато без сфинкса, — проговорил Пандар, который пришел уже в самом конце.
— Признайся, признайся, это ты его заказал? — поддразнивал Пандара Гектор.
Пандар посмотрел на него в притворном ужасе.
— Что ты! Моя слабость — инкрустированная мебель, ты прекрасно знаешь.
— И моя спина знает. На редкость неудобная мебель.
— Инкрустированной мебелью интересуетесь? — вмешался торговец, у которого, похоже, был нечеловечески острый слух. — У меня на корабле есть несколько стульев и чудесные столики! Я сию секунду принесу, это совсем рядом!
Он махнул рукой в ту сторону, где стояли корабли.
Пандар спросил:
— Чем инкрустированная?
Гектор не выдержал, рассмеялся.
— И слоновой костью, и перламутром! Есть и то и другое. Что предпочитаете, мой господин?
