— В каком же районе Лондона?
— На Патерностер Роу, сэр.
— В кофейне Капитула? — Джордж Смит скорчил милую гримасу. — Как же, знаем! — произнес он, печально вздохнув, — Известное местечко… Послушайте, милые дамы, — вдруг предложил юный владелец фирмы, — почему бы вам не остановиться в доме моей матери здесь, на Корнхилл?
— Но, мистер Смит… — начала Шарлотта, но молодой человек тут же ее перебил:
— Ни о какой плате не может быть и речи, сударыня. Вы окажете нам неоценимую услугу, если соблаговолите принять мое приглашение. Моя мать — несчастная вдова. Ей очень одиноко. Я убежден: пребывание двух молодых женщин под благодатным кровом нашего жилища очень ее развлечет. Клянусь, она будет в восторге приютить у себя самого Каррера Белла и Эктона, разумеется, тоже. Ведь моя милая матушка, как и любая уважающая себя жительница Англии, заочно знает вас, прелестные леди: она, как и весь Лондон, сходит с ума по «Джейн Эйр», и ей весьма нравится «Агнес Грей». Так что, смею вас уверить, ваше общество будет моей почтенной родительнице как бальзам на душу! О лучшем она не могла и мечтать!
— Мистер Смит, — серьезно сказала Шарлотта, — нам с сестрой очень жаль, но мы не можем принять столь любезного приглашения.
— Я не приемлю никаких извинений и отговорок, почтенная сударыня! — продолжал свой пылкий напор мистер Смит. — Сжальтесь над моей бедной старой матушкой! Она умрет от огорчения, коли узнает, каких именитых гостей она потеряла! Уверю вас: она охотно отдаст все завещанное ей состояние ради столь знаменательного события, как знакомство с вами. Впрочем, как и мои проказницы-сестры — ведь они тоже давно уже потеряли голову от ваших романов.
— Вы очень любезны, мистер Смит, — молвила Шарлотта, обворожительно улыбнувшись. — И тем не менее повторяю: мы вынуждены отклонить ваше приглашение. Наш визит в Лондон продлится недолго, а меня мучила бы совесть до конца моих дней, если бы я позволила себе обременить ваших родных никчемными заботами. Неужели вы хотите стать моим вечным мучителем, мистер Смит?
В своей настойчивой решимости Шарлотта была само очарование. Ее прекрасные глаза светились лукавым блеском, а губы приветливо улыбались, делая ее бледное, осунувшееся лицо поистине миловидным.
— Матушка очень огорчится. И сестры тоже, — проговорил Джордж Смит с искренним сожалением, и из его груди вырвался печальный вздох.
— Думаю, у них не будет для этого повода, — живо возразила Шарлотта. — Мы с большим удовольствием примем вашу матушку и сестер на Патерностер Роу нынче вечером или же в любое другое время, какое им подойдет. Но при одном условии: этих почтенных особ непременно должен будет сопровождать самый заботливый сын и брат во всем Лондоне, а также его любезный друг — она перевела настойчивый взор с мистера Смита на мистера Уильямса.
— С величайшим удовольствием, — откликнулся мистер Смит.
Почту за честь, — заверил мистер Уильямс.
— Прошу прощения мисс… — начал Джордж Смит.
— Шарлотта, — подсказала пасторская дочь. — Шарлотта Браун. А это Энн Браун, — пояснила она, указывая на сестру, — Как видите, сударь, мы предусмотрительно зашифровали в своих псевдонимах наши подлинные инициалы. Кстати, будет лучше, если вы, досточтимые государи, станете обращаться к нам по именам, особенно в присутствии посторонних. Инкогнито «Беллов» не должно быть раскрыто.
— Милейшие мисс Браун, — обратился к сестрам глава издательской фирмы, — раз уж вы удостаиваете меня и мое семейство такой высокой чести, любезно выразив готовность оказать нам прием, не будете ли вы столь же любезны, согласившись нанести нам ответный визит?
— Ну, разумеется, мистер Смит.
— В понедельник днем вас устроит?
— Вполне.
— Отлично. Вы не будете возражать, если я приглашу на этот обед также нескольких своих друзей-литераторов? Например, достопочтенного мистера Теккерея, о котором вы некогда столь благосклонно отзывались в своих письмах. Все они мечтают познакомиться со знаменитым Каррером Беллом!
— Ни в коем случае, мистер Смит, — резко отозвалась Шарлотта, — Я глубоко уважаю мистера Теккерея и преклоняюсь перед ним и некоторыми другими талантливыми авторами из числа ваших друзей. Для меня было бы великой честью познакомиться с такими людьми — честью, которой я не заслуживаю. Поэтому пусть все останется, как есть.
— Что ж, воля ваша, — проговорил мистер Смит. — Мне, право, очень, очень жаль. Итак, в понедельник жду вас на обед.
— А я — на чай, если вы не против, — подхватил мистер Уильямс.
— С удовольствием, — ответила Шарлотта. — Но не забудьте о вечернем визите. Энн и я будем с нетерпением ждать вас.
— А также — вашу почтенную матушку и сестер, мистер Смит, — любезно заверила Энн.
— Всенепременно, — разом отозвались оба джентльмена, поднявшись со своих мест, чтобы лично проводить пасторских дочерей до выхода.
На улице Джордж Смит нанял кеб и, невзирая на отчаянные мольбы и уговоры растерявшихся сестер, заплатил вознице из собственного кармана, позаботившись о том, чтобы его славных клиенток доставили на Патерностер Роу со всеми удобствами.
Едва только пасторские дочери добрались до кофейни Капитула, как у Шарлотты вдруг начался сильнейший приступ головной боли: заботы и волнения последних дней — поспешные сборы, трудности поездки и последнее бурное объяснение на Корнхилл, 65 — дали о себе знать. Энн, как обычно заботливая и предупредительная, помогла сестре подняться в номер гостиницы, уложила ее на кровать и до самого вечера суетилась возле бедняжки, то и дело подставляя ей под нос пузырек с нюхательной солью. Головная боль с каждым часом все усиливалась, вызывая страшную слабость и сопровождаясь тошнотой. Шарлотта с ужасом и содроганием думала о предстоящем визите почтенного семейства Смит в компании их верного друга Уильямса.
Когда гости наконец прибыли, и Шарлотта и Энн, не знавшая покоя в течение всего дня, находились уже в полуобморочном состоянии.
Миссис Смит оказалась весьма эффектной женщиной. Несмотря на свой преклонный возраст, она сумела сохранить статную фигуру и благородную осанку. На смуглых щеках этой почтенной дамы играл здоровый румянец, а ее живые карие глаза с нескрываемым интересом глядели то на Шарлотту, то на Энн. Одета миссис Смит была, по представлениям пасторских дочерей, довольно пышно. Коричневое бархатное платье, отделанное бахромою, выгодно облегало ее стройный стан и налагало на весь ее облик неповторимый отпечаток подлинного величия.
Дочери миссис Смит были очаровательными молодыми барышнями — две рослые красавицы с яркими, одухотворенными чертами и изящными аристократическими манерами. Внешне обе девушки походили на своего благородного брата: у каждой из них были глянцевые светло-каштановые волосы, уложенные опрятными, вьющимися локонами, обрамлявшими прелестные, точно обтянутые нежной персиковой кожей лица с темно-голубыми глазами и нежными алыми губками. Словом, обе барышни Смит являли собой совершенный образец английской девушки чисто кельтского (а не английского) типа красоты.
