— Я вам объясню, как обстоят дела, — сказал Джек Обри доктору во время одной из их редких встреч в городе, когда оба покупали струны, канифоль и ноты. — Придется завести на корабле учителя. Вместе с Кэлами и Уильямсоном у нас будет шестеро обормотов. Хотя я смогу преподавать им навигацию, когда на судне все будет спокойно, и жучить, когда им это окажется полезно, мне кажется, нехорошо, если они будут жить на свете, не имея представления об истории, французском языке или основах латыни. Морская практика — дело полезное, но это не единственная наука, которая нужна в жизни, тем более в жизни на суше. Я сам часто чувствовал недостаточность своего образования и нередко завидовал тем грамотеям, которые могут без помарок настрочить официальное письмо, пощебетать по-французски и щегольнуть латинскими, а то и греческими цитатами — молодцам, которые знают, кем был Демосфен или какой-нибудь Джон Такой-Сякой. Вы меня запросто можете срезать какой-нибудь латинской фразой. Не так-то просто заставить нормального здорового мальчишку корпеть над «Обучением вежливым манерам» Грегори или «Кратким очерком истории древнего мира» Робинсона, если он не вундеркинд наподобие Сент-Винсента
[9]
или Коллингвуда
[10]
. Для того, чтобы он сидел над книгами, нужен учитель.
— Как мне представляется, вы, морские офицеры, не очень-то высоко цените литературу, — произнес Стивен. — Я не раз встречал неучей, которые могут провести корабль до страны антиподов и обратно с отлично выставленными парусами, но которые, к их стыду, не могут связать и двух слов, не говоря о том, чтобы их написать.
— Сущая правда. Я хочу, чтобы мальчики избежали именно этого. Но оба учителя, которые мне попадались, математики, к тому же горькие пьяницы.
— А вы не обращались к отцу Мартину? Он не слишком силен в математике, хотя, насколько мне известно, разбирается в основах навигации. Зато он очень прилично говорит по-французски, его знание латинского и древнегреческого вполне удовлетворительно для служителя церкви. Кроме того, он весьма начитан. Ему приходится несладко на его нынешнем судне, и когда я сказал, что мы поплывем на край земли — куда именно, я не стал уточнять, — он ответил, что готов остаться без ушей, лишь бы оказаться вместе с нами. Да, он так и сказал: «готов остаться без ушей».
— Говорите, ему приходится несладко? Разумеется, он же капеллан, а матросы считают церковников невезучими, — подумав, отвечал Джек Обри. — К тому же большинство плавающих капелланов не прочь заглянуть в рюмочку. Что бы вы ни говорили, моряки привыкли к отцу Мартину, они любят его, как человека, так же, как и я. Он очень порядочный и хорош как собеседник. Матросов хлебом не корми, дай только навести блеск в церковном хозяйстве. Сам я никогда не плавал с капелланом, но отец Мартин — совсем другое дело: он, возможно, гораздо более святой жизни человек, чем мы с вами, но никогда этим не кичится. Кроме того, я никогда не видел его пьяным. Стивен, если его намерение серьезно, то, прошу, сообщите ему, что если перевод возможен, то я буду счастлив находиться в его обществе во время плавания на край земли.
«На край земли», — повторил он про себя, направляясь в сторону старого мола, и тут в конце улицы увидел необыкновенно привлекательную молодую женщину. Джек всегда без промедления обращал внимание на красивые женские лица, но эта дама заметила его первой и пристально разглядывала капитана. Она наверняка не была одной из многочисленных гибралтарских женщин легкого поведения (хотя и вызывала плотские желания), и когда их глаза встретились, она потупилась, правда незаметно улыбнувшись. Не означал ли ее первый настойчивый взгляд, что если бы он решил приударить за дамой, то она не стала бы проявлять непреклонность? Он не был в этом уверен, хотя наверняка дама была не слишком юной, а значит, имела известный опыт. Когда Джек был помоложе, он всегда принимал вызов, когда ему шли навстречу и когда этого не делали. Он тотчас переходил на нужную сторону улицы, чтобы выяснить, каковы его шансы. Но сейчас, будучи капитаном первого ранга, которому предстояла деловая встреча, он остался на тротуаре и лишь окинул даму пристальным, оценивающим взглядом.
В походке черноглазой красивой молодой дамы было что-то особенное, словно она была утомлена после поездки верхом. «Возможно, я снова увижу ее», — подумал Джек Обри, и тут с ним поздоровалась другая молодая женщина — не такая привлекательная, но очень пухленькая и веселая. Это была мисс Перкинс, которая обычно сопровождала в плаваниях капитана «Бервика» Беннета, правда лишь тогда, когда на борту не было капеллана. Они пожали друг другу руки, и она сообщила, что «Гарри надеется отправить этого мрачного старого попа в очень долгий отпуск, и тогда они снова займутся конвоированием судов, торгующих со Смирной, среди этих очаровательных средиземноморских островов». Но когда она пригласила его отобедать вместе с ними, он был вынужден отказаться, поскольку, увы, уже приглашен и должен нестись со всех ног, чтобы поспеть к назначенному часу.
На трапезу Джека пригласил Хенидж Дандес. Оба славно пообедали в небольшом кабинете на втором этаже ресторана Рейда, с окнами, выходившими на улицу Уотерпорт. Спускаясь вниз, они обменивались замечаниями по поводу своих друзей и знакомых.
— Вон этот осел Бейкер, — произнес Дандес, кивнув в сторону капитана «Ириса». — Вчера он поднялся на борт моего судна и попытался переманить к себе бакового матроса по фамилии Блу.
— В своем ли он уме? — спросил Джек Обри.
— Дело в том, что Бейкер одевает гребцов своего катера во все цвета радуги, а цвет должен соответствовать имени. У него есть Грин, Браун, Блэк, Уайт, Грей и даже Скарлет
[11]
. Ему давно хотелось заполучить моего Джона Блу
[12]
. Он обещал мне за него бронзовую девятифунтовую пушку, которую отобрал у одного французского капера. Кто-то, по-видимому, сообщил ему, что «ирис» по древнегречески означает «радуга», — добавил Дандес, увидев на лице Джека удивленное, если не глупое выражение.
— В самом деле? — отозвался Джек Обри. — А я и не знал. Но Бейкер, возможно, обошелся без подсказки. Он довольно ученая ворона: просиживал штаны в школе до пятнадцати лет. А что бы он стал делать, если бы командовал «Амазонкой»? — Джек от души расхохотался. — Но если серьезно, то я не люблю, когда матросов превращают в обезьян. Смотри, он посылает воздушный поцелуй какой-то даме на нашей стороне улицы.
