— Предположим, что на судне есть тайник, где спрятаны документы, ценные документы, — терпеливо продолжал втолковывать Стивен, подвинув свой стул к Джеку и по-прежнему не повышая голоса. — Где бумаги будут в большей безопасности — у него или у нас?
Джек вскинул на доктора понимающие глаза:
— Каперы — вот в чем беда! На этом бриге Том может уйти от большинства военных кораблей, если только погода не испортится. Но начиная с Вест-Индии ему могут угрожать каперы — как французские, так и американские. Некоторые из них очень хорошие ходоки, а у него всего несколько пушчонок и мушкетов, да горстка людей. Риск нарваться на капера, конечно, не слишком велик в бескрайнем океане, однако должен сказать, что ваши таинственные бумаги у нас были бы в большей сохранности.
— Тогда не будете ли вы добры, пока не стемнело, последовать за мной на пакетбот, чтобы осмотреть место, где находились сундуки?
— Хорошо, — отозвался Джек. — Мне в любом случае хочется взглянуть на судно. Сумку захватить?
— Полагаю, что нет, — отвечал Стивен. — Но точная линейка нам пригодится.
Доктору было не по себе. Деньги всегда плохо влияли на его умственные способности, зачастую так запутывая ждущий решения вопрос, что он превращался в очень опасную проблему. Стивену весьма не понравилось то, каким образом ему сообщили о тайнике на «Данае», а воспоминание о письмах, в которых сэр Джозеф сообщал ему о мрачной, тревожной атмосфере, царящей в Лондоне, усугубило его пессимизм, и при этих изменившихся обстоятельствах он поддался соблазну махнуть на все рукой. В инструкциях не указывалось, как он должен действовать в нынешней обстановке, так что, как бы доктор ни поступил, любое его решение могло быть признано неверным. Но если он вовсе ничего не предпримет, а пакетбот еще раз захватят, то он будет выглядеть круглым дураком, если не изменником. А ну как выяснится, что тайник пуст? Что, если какие-то крысы добрались до этих бумаг? Что, если плененный мистер Каннингем сам окажется крысой?
Такие мысли вертелись в голове у доктора, пока он обшаривал длинную нишу в переборке каюты, где некогда обретался со своим багажом мистер Каннингем. Отверстия для болтов, которыми крепили ящики, были там хорошо видны. Испытывая известного рода облегчение, Стивен обратился к Джеку:
— Несчастные придурки дали мне неверные инструкции. Тут нет ничего. Возможно, так даже лучше.
— Вы разрешите мне взглянуть на эту бумагу? — спросил капитан.
— Да ради бога. Но тут написано черным по белому: «Нажать на третий болт под полкой на бакборте в трех футах девяти дюймах от переборки».
— Стивен, — заметил Джек. — По-моему, вы смотрите на полку, находящуюся на штирборте.
— Черт бы вас побрал, Джек! — воскликнул доктор. — Разве это не левая рука у меня? — продолжал он, подняв руку. — А то, что находится на левой, или невезучей, стороне, называется бакбортом.
— Вы забыли, что мы повернулись, — возразил Джек Обри. — Видите ли, мы сейчас обращены лицом к корме. Вы сказали: третий болт? — Нащупав металлическую головку, капитан нажал на нее, и тотчас же с громким стуком из выемки выпал металлический ящик. Ударившись углом о палубу, он открылся. Поставив наземь фонарь, Джек нагнулся, чтобы собрать вывалившиеся пачки ассигнаций и другие бумаги. Сгребая деньги, он воскликнул: — Бог любит нас! Что может… — Но тут же осекся и молча собрал пачки. Стивен окинул их беглым взглядом и, озабоченно покачав головой, снова уложил деньги в ящик.
— Самое лучшее — опечатать все это добро и отдать вам на хранение. Может, вы сами отнесете ящик на «Сюрприз»? А то вы знаете мою привычку падать из шлюпки в воду.
Оказавшись в капитанской каюте, Стивен растопил воск, прижал к нему гравированный брелок и, прикрепив к ящику клочок бумаги, протянул его капитану со словами:
— Тут указано имя получателя на тот случай, если со мной что-нибудь случится.
— Чертовски тяжелая ответственность, — с серьезным видом произнес Джек Обри, принимая ящик.
— Бывает ответственность и потяжелее, мой дорогой, — возразил Стивен. — Мне нужно навестить своих пациентов.
— Кстати, — отозвался Джек, — я вижу в списке больных имя жены старшего канонира. Надеюсь, ей стало лучше?
— Лучше? Ничего подобного, — выразительно ответил доктор.
— Жаль, — сказал капитан. — Может, навестить ее, принести цыпленка или бутылку портвейна? Или и то и другое?
— Послушайте, — оборвал его Стивен. — Я не уверен, что она выживет.
— О господи! — воскликнул Джек Обри. — Я не представлял себе, что ее дела так плохи. Надеюсь, вы каким-то образом можете ей помочь?
— Что касается помощи, — ответил доктор, — то я рассчитываю лишь на ее молодой организм. Ей всего девятнадцать, бедняжке, а в девятнадцать можно пройти через ад, чистилище и вернуться на грешную землю. Скажите, Том Пуллингс сразу покинет нас?
— Нет. Он останется с нами до утра. У меня много писанины.
— Мне тоже надо написать хотя бы одно письмо, — сказал Стивен. — Если смогу, то приду помочь вам разобраться с захваченной почтой, — добавил он, зная отвращение, которое питал капитан к чтению чужой корреспонденции, невзирая на ценность содержащихся в ней сведений. — Нам предстоит хлопотная ночь.
Ночь оказалась не только хлопотной, но и бессонной, зато им удалось обнаружить письмо некоего офицера по имени Калеб Гилл, где был описан предполагаемый маршрут «Норфолка» до самых Галапагосских островов. Достигнув этой точки, фрегат должен был повернуть на запад, чтобы попасть «в персональный рай моего дядюшки Палмера, куда мы хотим доставить шайку колонистов, которые желают оказаться как можно дальше от своих земляков». Под дядюшкой Палмером, очевидно, подразумевался капитан «Норфолка». Что же касается его «персонального рая», то он мог оказаться в любой точке Тихого океана. Однако, сравнивая даты, точки координат и мореходные качества «Норфолка», о которых он узнал от китобоев, Джек Обри был почти уверен, что встретится с неприятельским фрегатом гораздо раньше, чем тот достигнет Галапагосского архипелага; вероятнее всего это произойдет у острова Хуан-Фернандес, где американец намеревался заправиться топливом и водой, или же поблизости от Вальпараисо, где он собирался ремонтироваться. Все это вполне устраивало бы Стивена, если бы не два пациента, ставших его головной болью. Одним из них был его старый друг Джо Плейс, который упал с трапа и, ударившись головой о рым-болт, проломил себе череп. Вторым — миссис Хорнер, которой его лечение никак не помогало.
— Меня удивляет, что наши моряки могут переходить с одного судна на другое и плыть на нем, не изучив его особенностей, — заметил отец Мартин, наблюдая со Стивеном, как, описав длинную дугу и повернувшись носом к норд-норд-осту, от них удаляется «Даная». Между тем «Сюрприз» продолжал идти курсом зюйд-ост.
— Как мне объяснили, рангоут и такелаж на всех судах одинаковы, — отвечал доктор. — Мореход разбирается в кораблях, как мы в скелетах позвоночных. Как мне представляется, на бриге некоторые тросы протянуты вперед, а на трехмачтовике они направлены назад. Однако для моряка это представляет не большую загадку, чем для анатома разнообразие желудков у жвачных животных или необычное строение нижней челюсти у ревуна. Однако я хотел сказать вовсе не это. Я знаю о вашем благочестивом намерении навестить жену старшего канонира. Однако, в связи с ее возбужденным состоянием и крайней физической слабостью, я должен просить вас воздержаться от визита до тех пор, пока не произойдет некоторое улучшение. Я запретил появляться у нее даже супругу. Но в то же время буду рад, если вы окажете мне помощь при проведении довольно сложной операции. Ее надо делать безотлагательно, как только рассветет. Речь идет о депрессивном переломе. Я должен произвести трепанацию черепа бедняге Плейсу, и непременно сегодня. Говорят, что предстоит ненастная погода, а нам, естественно, не нужны пляшущая палуба и качающийся как маятник пациент. У меня имеется усовершенствованный трефин системы Лавуазье — самый совершенный инструмент с великолепной режущей кромкой. Если не возражаете, то вы можете крутить ручку!
