Митридат собрал на совет своих военачальников.
Царь долго говорил о том, что нужно перевооружить войско на греческий лад, уделить особое внимание осадной технике, заняться строительством пятипалубных кораблей, нанимать наемников в странах, где некогда проходили войны с Римом, засылать лазутчиков в азиатские владения римлян…
Тирибаз позволил себе задать вопрос Митридату:
— Царь, все эти намерения связаны с твоим желанием воевать с Римом?
— Да, Тирибаз.
— Понт будет защищаться или нападать?
— Как получится, поскольку…
— Поскольку к нападению мы пока не готовы, то скорее всего нам придется защищаться. Так?
— Если мы построим сильный флот, перевооружим войско и соберем наемников…
— Царь, на это потребуется немало времени, а ответ Риму нужно дать немедленно, — перебил Тирибаз. — Если вместо внятного ответа мы начнем усиленно готовиться к войне в Риме это поймут однозначно. К тому же Гай Марий сумеет выставить тебя в римском сенате непримиримым врагом римского народа.
— Я не понимаю, Тирибаз, куда ты клонишь? — рассердился Митридат.
— А мне непонятно, чего добиваешься своими действиями ты, повелитель, — ответил Тирибаз, хмуря брови. — Если ты задался целью проиграть войну Риму, тогда мне все понятно. Но мне сдается, что ты этого не хочешь.
— Конечно, не хочу, — сказал Митридат.
— Чтобы победить Рим, нужно нападать, а не защищаться, — промолвил Тирибаз. — Причем нападать на суше и на море. Одолеть Рим можно, лишь подняв на него народы, поставив римлян перед необходимостью воевать против всех.
— Против всех? — переспросил Митридат. — На кого, по-твоему, я могу опереться в войне против Рима?
— На всех угнетенных и порабощенных Римом, — молвил Тирибаз. — На греков, македонцев, молоссов, иллирийцев, галатов, фракийцев, фригийцев, карийцев, киликийцев…
— Но, Тирибаз, возможно ли поднять против Рима столько племен, разбросанных на огромной территории и в большинстве своем находящихся в составе Римского государства? — изумленно и растерянно проговорил Митридат. — Как ты себе это представляешь?
— Начинать надо с малого, царь, — сказал Тирибаз. — Достаточно победить римлян в одном месте, чтобы искры неповиновения Риму затлели в другом. Скажем, воюя с римлянами в Азии, нужно одновременно готовить восстания против Рима где-нибудь в Македонии или Греции, послать боевые корабли в Эгейское море против римского флота. Нужно втягивать в эту войну на нашей стороне сильнейшие державы: Египет, Парфию, царство Селевкидов… Нужно охватить владения Рима со всех сторон, постепенно сжимая кольцо вокруг Италии.
Теперь уже заговорили все военачальники разом, пораженные размахом стратегического замысла Тирибаза:
— Только на подготовку к этому уйдет уйма времени, Тирибаз!
— Египтяне и сирийцы, может, и вступят в войну с Римом, но на каких условиях? И не пересекутся ли их интересы в Эгеиде с нашими?
— Подобных войн с таким размахом никто никогда не вел. Да это и неосуществимо!
— Бессмысленно тягаться с Римом на море! Хвала богам, если мы одолеем римлян на суше.
— Парфяне дальше Азии не пойдут. Они, в отличие от египтян и сирийцев, боятся моря.
Тирибаз смело ответил на возражения военачальников:
— Если вы собрались воевать с Римом только на суше и только в Азии, то можете быть уверены, что Рим рано или поздно вас раздавит. Почему римляне везде и всюду побеждают? Потому что они смело перенимают все лучшее у тех, с кем воюют. Римляне смело вступают в союзы и выступают в роли миротворцев, дабы всюду иметь свой решающий голос, дабы внести раздор в стан своих вероятных противников. Еще недавно царь Никомед был нашим союзником, теперь он союзник Рима, хотя римляне заставили его отказаться от завоеванных земель и заплатить денежное возмещение гераклеотам. Никомед, желая сохранить свое царство, идет на уступки Риму, ибо не видит реальной силы, способной противостоять римлянам. А между тем сила эта есть.
Это Вифиния, Понт, Армения, Парфия, вместе взятые. А есть еще Галатия, Сирия, Египет…
— Тирибаз, ты говоришь странные вещи, — подал голос кто-то из военачальников. — Подумай сам, кто см ожег примирить нас с армянами, Парфию с Селевкидами, вифинян с галатами? Между этими народами существует давняя вражда.
— Примирить все эти народы может только угроза со стороны Рима, — не задумываясь, ответил Тирибаз. — Рим уже ступил на азиатскую землю, и закрывать глаза на это нельзя. Против римлян надо воевать их же оружием: создать союз государств противников Рима, сеять вражду и смуту в среде римских союзников, а всем, кто находится под властью римлян, обещать свободу и поднимать на восстание.
— Может, и рабов поднять на восстание против Рима? — прозвучала чья-то едкая реплика.
— Вне всякого сомнения, — сказал Тирибаз. — Вспомните, с каким трудом римляне подавили восстание рабов в Сицилии. Нужно стремиться поднять такое же восстание в Италии, и тогда у римлян заполыхает земля под ногами!
Возражения и недовольные голоса так и посыпались на Тирибаза со всех сторон:
— Клянусь Митрой, Тирибаз, ты спятил!
— Восставшие рабы — это стихийная сила, управлять ею невозможно!
— Рабы поднимутся не против римлян, а против рабовладельцев.
— Вот именно! В Сицилии основная масса держателей земли и рабов — греки. По ним и пришелся основной удар восставших.
— Какой смысл возмущать рабов, если военной пользы от них нет никакой, только грабежи и разбои. Не понимаю!
Споры продолжались еще долго. Все военачальники были против того способа ведения войны с Римом, какой предлагал Тирибаз. Но никто из них не мог предложить что-то свое в противовес сказанному Тирибазом. Иные и вовсе были против войны с римлянами.
Наконец Тирибаз сдался:
— Хорошо, — сказал он, — давайте начнем войну против Рима без союзников, без подготовки. Зачем все это? У нас имеется около восьми тысяч конницы да тридцать тысяч пехоты да сто сорок боевых кораблей. Разве этого мало? — Тирибаз сделал паузу и уже совсем другим тоном продолжил: — Только Рим имеет триста тысяч войска и пятьсот боевых кораблей. Теперь подумайте упрямыми мозгами, где нам сподручнее победить римлян — на суше или на море?
Слово «упрямыми» Тирибаз произнес с нескрываемой издевкой.
Военачальники молчали..
Митридат распустил военный совет.
С неумолимой очевидностью перед Митридатом вставала истина: к войне с Римом он не готов. С имеющимся у него войском он может воевать лишь с соседними царями да и то не всегда успешно, о чем говорит его недавнее поражение в Кавказской Иберии.
Правда, Митридата пытался разубедить в этом Архелай, который с настойчивым пылом говорил ему, что понтийское войско запросто можно довести до восьмидесяти тысяч воинов. С такими силами он, Архелай, без особого труда выбьет римлян из Азии!
