Выслушав последние нотации и махнув на прощание отъезжающему поезду, мисс Трант спешно вернулась в свою маленькую гостиницу. Морской ветер хлестал по щекам, и они алели, точно победные знамена. Но ее это больше не волновало. От двух мисс Трант, которые непрестанно пихали и кололи друг друга в темных закоулках ее души, осталась только одна: отважно глядящая на мир ясными серыми глазами. Испытание было пройдено. А если горожане сегодня придут в павильон и по достоинству оценят «Добрых друзей», вместо того чтобы весь вечер скучать дома, сидеть в баре или смотреть кино, мисс Трант будет по-настоящему счастлива.
IV
Среда прошла лучше, чем понедельник и вторник: зрителей собралось больше, особенно на дешевых местах, и — как знать, не под влиянием ли мисс Тонг, которая бешено аплодировала каждой шутке? — вели они себя чуть поживей. В четверг концерт прошел совсем хорошо — но тут стоило учитывать, что по четвергам не работали магазины. Впрочем, пятница ознаменовалась таким же успехом, а публика оказалась даже благодарней. Однако ни один из вечеров — как сказала миссис Джо — нельзя было назвать по-настоящему премьерным. В зале оставалось множество пустых мест (у Джимми Нанна даже нашлось для них прозвище: «семья Кресслов»), аплодисменты раздавались жидкие и недружные, и артистов почти не звали на бис, так что у всех невольно складывалось впечатление, будто сумрачный вечер проникает сквозь стены, гася и без того слабый пыл полупустого зала. Итак, всех волновал один важный вопрос: как пройдет субботний вечер?
— Если и в субботу нас ждет провал, — заявила миссис Джо вечером пятницы, когда дамы собрались в своей гримерной, — я не смогу смотреть мисс Трант в глаза, милые мои. Ладно еще Дотворт…
— Там на весь городишко двух пенсов не нашлось бы, — вставила Элси, яростно стирая с лица грим. — Будь у них вист-клуб, они бы бросили работу и полгода не вылезали на улицу.
— Но здесь по-другому. Сэндибэй — хороший многолюдный город, и сейчас только середина октября. А мы!.. — удрученно всплеснула руками миссис Джо. — Мисс Трант подумывает, что мы все Ионы, не иначе, если она вообще понимает смысл этого выражения, в чем я сомневаюсь.
— Ей же лучше! — воскликнула Сюзи, дитя театра. Она натянула на голову платье и, вынырнув из него, заявила: — Вот бы показать ей настоящее выступление! Мисс Трант и так держится молодцом, но аншлаг, хорошая выручка, пять выходов на бис, речи, благодарности от директора павильона — словом, тот самый «фурор», о котором любят писать в афишах и который редко где увидишь, — все это убедило бы ее окончательно. Да-да, уж я-то знаю. А какой у меня новый номер, прелесть! Джимми с Иниго написали для меня песню, но для нее нужна другая публика: этой только «Боже, храни короля» подавай. Чудесная песенка, голубушки, так и просится на сцену!
— Точно, — кивнула миссис Джо. — Опыт у меня большой. Мало на свете артистов — настоящих артистов, разумеется, — которые видели столько же пустых залов, сколько я. Но я не могу, не могу петь для стульев! Пустоту нутром чую, и от этого у меня вся манера меняется. Сегодня утром я так и сказала мисс Трант: «Вы еще не слышали меня в деле». Но я не стала объяснять почему. Не хотелось сыпать ей соль на рану — не то чтобы я нанесла эту рану, но вы меня понимаете.
О да, они ее поняли и мечтательно вздохнули, подумав о настоящей премьере.
Джимми Нанн и мистер Мортон Митчем, заглянув субботним утром в буфет и пропустив «по маленькой» с директором пирса, мистером Порсоном, только об этом и говорили.
— Да, — сказал мистер Порсон, — пока мы набрали сорок три фунта. Стало быть, сегодня вы только-только покроете гарантию, — если, конечно, не будет аншлага. Дождливый вечер может разогнать отдыхающих по домам — кто ж гуляет по пирсу в ненастье? А когда погода хорошая, им хочется на свежий воздух, а не в театр. — Мистер Порсон коротко и безрадостно хохотнул над своим замечанием, которое за последний сезон произнес уже раз пятьдесят — не говоря обо всех прочих сезонах.
— Если хотите знать мое мнение, — внушительно изрек мистер Митчем, — то я вот что скажу: в городе про нас заговорили. Болтают даже здешние завсегдатаи, которым до театра и дела нет. О нас пошел слух. Если б мы остались еще на недельку, точно собрали бы полный зал. Уж я-то знаю. Видел такое, и не раз. Жаль, нельзя остаться.
— Я тоже так думаю, — уныло кивнул Джимми Нанн. — Только-только вошли во вкус, а уже пора. Невезуха, так я это называю. Как я говорил, мистер Порсон, эта леди, наша начальница, вложила в нас большие деньги…
— Очень большие, — выразительно и со знанием дела добавил мистер Митчем.
— Она в театре новичок, понимаете, мистер Порсон? — продолжил Джимми. — Прекрасный человек, настоящая леди — генеральская дочь, говорят. Пора бы ей увидеть первую прибыль.
— Не то подумает, что мы ей кота в мешке всучили, — скорбно вставил мистер Митчем.
— И труппа опять потерпит фиаско, — договорил Джимми.
— А могли бы прославиться на весь мир, — сказал мистер Митчем, который в подавленном настроении всегда предавался думам о трансатлантической сцене.
Мистер Порсон уже слышал подобные речи — в этом самом баре, примерно раз в неделю, начиная с апреля, — однако тут же согласился, что программа у них замечательная.
— Не говорю, что она для всех, — рассудительно проговорил он. — Не фурорная штучка, конечно, такие бешеных оваций не срывают. Но я вам прямо скажу: мне понравилось. Честное слово, можете мне верить. Добротная программа, и мне тоже грустно, что ничего не вышло. — Он допил. — Ну, я побежал.
Мистер Порсон всегда куда-то бежал — мисс Трант, Джимми и другие имевшие с ним дело люди испытали это на собственной шкуре. Он так часто куда-нибудь бегал, что застать его на месте не было никакой возможности. Джимми и Митчем проводили его взглядом и, приподняв брови, многозначительно переглянулись — давая понять, что они не самого высокого мнения о мистере Порсоне, что выпить с мистером Порсоном, может, и хорошо, однако руководитель он никудышный — такие могут загубить любое, даже самое многообещающее выступление.
— Может, допьем и сходим проверить, как раскупают билеты? — предложил Джимми.
Касса стояла у входа на пирс. Прогулка до нее заняла всего десять минут, но за это время они успели назвать девять из десяти человек, пробившихся в руководство («Исключительно благодаря связям, мой мальчик»), созданиями, которых напрасно носит земля.
— Доброе утро, дорогая, вы сегодня прямо цветете! — сказал мистер Митчем молоденькой кассирше, которая делала что угодно, только не цвела. — Как продажи?
Тут юная леди, жестоко страдавшая от легочных заболеваний, действительно просияла.
— Сегодня гораздо лучше! — ответила она. — Выкупили уже два с половиной ряда по два шиллинга и четыре пенса, и еще звонят, спрашивают, есть ли места. Не удивлюсь, если сегодня к нам придут люди поприличнее. Зал должен быть полный.
— Благослови вас Бог, дитя, за сию отрадную весть, — сказал Джимми и переглянулся с мистером Митчемом. — Видишь, дело пошло на лад.
